Опубликовано в журнале Знамя, номер 4, 2016
От редакции | Мы
продолжаем публикации, связанные со 125-летием со дня рождения Осипа
Мандельштама (см. Ирина Сурат. «Язык пространства, сжатого до
точки». — «Знамя», 2016, № 1, и Наталья Иванова. «Просвет в беспредельной
покинутости…» — «Знамя», 2016, № 2).
В декабре минувшего года в нашей
редакции состоялся «круглый стол» с участием поэтов, критиков, литературоведов.
С этого номера мы начинаем публикацию выступлений участников дискуссии.
Относительно влияния на современную
поэзию, перефразируя самого Мандельштама («Лермонтов — мучитель наш») можно
сказать: «Мандельштам — мучитель наш». Создается ощущение, что сегодня поэты пытаются как бы догнать Мандельштама, дотянуться до него,
но — не догоняют, не дотягиваются. Даже не столько поэты, сколько собственно
стихи, не дотягиваются. Потому что до тех «термоядерных» ритмосмысловых
сдвигов, которые происходят в стихах О.М. 1930-х годов, дотянуться в принципе
невозможно, но магнитит эта цитоплазма страшно. Последние,
кого я мог бы назвать наследниками Мандельштама, — метаметафористы.
Причем у Еременко, Парщикова и Жданова это
наследование происходит по-разному, но это отдельная тема. С Мандельштамом
акмеистического периода диалог выстроить легче, но и этого я в должной мере в
современной поэзии не наблюдаю. И второе соображение касается стихотворения «Мы
живем, под собою не чуя страны». Мне представляется, что это, видимо,
бессознательное, провиденциальное самопрограммирование
Мандельштама — постановка себя в такие условия, где только и возможны
становятся шедевры 1930-х годов. Этот страшный провиденциализм метафизически
объясняет сие далеко не лучшее, на мой взгляд, стихотворение Мандельштама,
которого он, думается, мог бы и не писать. Это моя субъективная точка зрения, я
над этой коллизией давно и мучительно размышляю, интересно услышать мнение
коллег на сей счет.