Владимир Аристов. По нашему миру с тетрадью (простодушные стихи)
Опубликовано в журнале Знамя, номер 2, 2016
Владимир
Аристов. По нашему миру с тетрадью (простодушные стихи). —
М.: Русский Гулливер / Центр современной литературы, 2015.
Владимир
Аристов принадлежит к метареалистическому направлению
поэзии 1980–1990-х годов, однако в кругу авторов направления совместно с
Аркадием Драгомощенко составлял то крыло, которое было ориентировано в большей
мере на «западническую» традицию. В своей новой поэтической книге автор вводит
в традицию метареализма существенный поворот,
заставляющий смотреть на поэтику направления под другим углом.
В своих статьях о
русской поэзии 80-х — начала 90-х годов литературовед и философ Михаил Эпштейн
отмечал, что «Метареальный образ не просто отражает
одну из [этих] реальностей (зеркальный реализм), не просто сравнивает,
уподобляет (метафоризм), не просто отсылает от одной
к другой посредством намеков, иносказаний (символизм), но раскрывает их
подлинную сопричастность, взаимопревращение — достоверность и неминуемость
чуда»*.
Эпштейн ставит вопрос о «множественности» реальностей, открытой метареализмом,
которая связывает в единый феномен всевозможные типы видимости, представляя эту
самую «зеркальность». В новой книге Владимира Аристова взаимоотражение образов осуществляется уже по ту сторону
зеркальности, где элемент «мета» овеществляет перемещения, а сама идея
метафорического переноса визуализируется в тексте. Первый же текст — отрывок,
осколок цельного повествования, задающий тон книге:
…но оказалось, что «Трансаэро»
собак и кошек не берет на борт
Не пронести кота как шапку под
наркозом
Не запакуешь ведь, средь багажа не
затеряешь
Кирилл Корчагин, исследующий метареалистическое письмо в его сегодняшнем воплощении,
отмечает основные элементы, на которых оно держится**. Это сближение языка поэзии и
философской мысли, описание и дальнейшее создание своего собственного мира,
выходящее за рамки простого подражания объектам. Владимир Аристов образует
собственную почву в становящемся поэтическом мире посредством превращения
лирического субъекта. В новых стихах Аристова он меняется: происходит встреча
лирического «я» с зеркальным отражением «он», и именно таким метареалистический субъект входит в пространство,
опустошенное опытом соседствующего с метареализмом
концептуализма. В результате лирический субъект становится наблюдателем,
умеющим растворяться в предметах и присутствовать в актуальности вместе с ними,
внутри них и через них. То есть лирическим свойством наделяются вещи и та
почва, на которой они пребывают, а точнее, топологическое пространство, в
котором действует лирический наблюдатель:
Летящие
камни
в
слюдяное окошко
оно
сминается но не бьется
но
трещины прошли по лицу твоему
Стихотворения
Владимира Аристова музыкальны и довольно тонко структурированы: в основном это
белый стих. Здесь интересен момент исключений, заставляющих вспомнить поэтику
Алексея Парщикова, а именно его стихотворение «Термен» («<…>Голова клюет в тазу носом / как
кувыркнувшаяся Тэ / таков теперь Ульянов с его двужильным скелетом / Термен / был тебе меценат стал твой пациент / стал сноской
/ Термен»), посвященное изобретателю музыкального
аппарата и представляющее редкий в «центральном» крыле метареализма выход из
силлабо-тонической системы; а также некоторые стихи Ивана Жданова, например
«Сонет без рифм» («Мы говорим на разных языках. / Ты бесишься, как
маленькая лошадь, / а я стою в траве перед веревкой / и не могу развесить мой
сонет. // Он падает, а я его ловлю. / Давай простим
друг друга для начала, / развяжем этот узел немудреный / и свяжем новый, на
другой манер / <…>»).
Подобным же образом почти все
стихотворения новой книги Аристова балансируют на грани, в любой момент готовые
перейти из свободного стиха в силлабо-тонику. Так, в
состоянии напряжения, автор удерживает читателя в мире, где наблюдатель
совершенно свободен в своих действиях, а главное — передвижениях. Как,
например, в стихотворении, посвященном Аркадию Драгомощенко, отсылающем к его
тексту «Настурция как реальность»*** и
представляющем своего рода заметки на полях:
<…>
вижу,
лишь легкая краснота
на
месте том, где стоял ты
но
через такой порез
не
произойдет ничего
мы
соберем, собираем к себе
всех,
кто летел над настурцией
всех
кто
по
ту сторону ранки
В 2008 году Владимиру Аристову была
присуждена Премия Андрея Белого в поэтической номинации «за прориси
поэтической иглой не замечаемых нами микроландшафтов смысла», на церемонии
вручения Аркадий Драгомощенко произнес речь «О неуместности», в которой
отметил растворенность субъекта и дальнейшее обнаружение «я» в контрпространстве «не здесь», «между». Из
мысли Аркадия Драгомощенко следовало, что стихотворения Аристова по-своему «неуместны»,
состоят «из слов, изводящих поэтов из платоновского государства в мир, которому
слова назначены поводырями и которые при каждом «приближении» к своему
исчезновению в таких же открываются обещанием речи, где желание, как известно,
никогда не исполнится». Это обещание Аристов сдерживает в своих новых
«простодушных стихах», обнаруживая Другого и обнажая
несовместимое в своей целостности: лирическое высказывание и
повествовательно-осколочный характер письма, в котором метаморфозой становится
место, пространство наблюдаемого — его мерцание, благодаря которому мы можем
постичь эффект «множественности»:
Синее
ведро с белой ручкой
Синее
оно или голубое
между
ними
прозрачная
вода неназываемая
и
в промежуток вошла смерть-эвфемизм
Голубовата
она вода и назвать ее
тяжесть
ее несравненную несметную
назвать
и глубина ее имени
именно
этой оставшейся нашим лицом воды
* http://new.topos.ru/article/2553
**
http://syg.ma/@kirill-korchaghin/tieplota-vieshchiei-o-stikhakh-vladimira-aristova
***
http://kolonna.mitin.com/archive.php?address=http://kolonna.mitin.com/archive/mj13/drag.shtml