Здесь (Екатеринбург)
Опубликовано в журнале Знамя, номер 10, 2016
Журнал «Здесь» — творческий проект молодых
екатеринбургских авторов: поэтов Руслана Комадея и
Елизаветы Шершневой и прозаика Кирилла Азерного,
которые уже не первый год тщательно выстраивают стратегии продвижения уральской
творческой молодежи. И не то чтобы стратегии эти новые. В частности, один из
образцов для подражания — деятельность екатеринбургского поэта и культуртрегера
Василия Чепелева. Чепелев,
как известно, в 2012 году был вынужден уехать из города и, возможно, из страны,
его проекты, включая фестиваль «ЛитератуРРенген»,
оказались без руководства и пришли в запустение, воспитываемая им молодежь
разъехалась кто куда — в общем, закончилась целая литературная эпоха.
Поэтический ландшафт Екатеринбурга за эти годы несколько поменялся — появилось,
точнее, проявилось много молодых авторов, пишущих сугубо традиционалистски.
В связи с этим ощущение, что «после Васи не то», остается у многих — в городе и
за его пределами. Комадей как-то рассказывал, что
пообещал Дмитрию Кузьмину за пару лет заново отстроить поэтическое пространство
города. Удалось ему это или нет — вопрос отдельный, как бы то ни было, Комадей, Азерный, а также примыкающие к ним Владислав Семенцул, Артем Быков и даже патриарх уральской поэзии
Андрей Санников, объединившись, делают интересные, если не захватывающе
интересные проекты. Тому пример — экспериментальная, в духе андеграунда начала
1980-х, презентация книги «Папка волшебств» Сандро
Мокши (1952–1996), подготовленной Комадеем при
участии Виталия Кальпиди и выпущенной «Гилеей» в 2015
году. Презентацию репетировали по ролям полтора месяца, зал был украшен
специально изготовленными инсталляциями, чтение стихов сопровождали шумовые
эффекты и авангардистский видеоряд. Презентации номеров «Здесь» — а вышло их на
сегодняшний день уже три — тоже содержали игровые элементы и претендовали на
то, чтобы стать заметными событиями в литературной жизни города.
Что касается эстетики издания, то
«Здесь» очевидно наследует самиздатовской традиции. Он нарочито непрофессионален, то есть внешне имитирует
непрофессионализм, что, замечу, очень удобно для малобюджетного издания. Журнал
— это листы формата А4, скрепленные клеевой полосой (печатается все-таки в
типографии), альбомного разворота. Шрифт напоминает шрифт печатной машинки. На
страницах то и дело встречаются рисунки, подчеркнуто нехудожественные,
сделанные от руки, фрагменты каких-то фотографий, нарушающих целостность
текста, не очень убедительные попытки визуальной поэзии. Перед нами отнюдь не
небрежение внетекстовыми элементами, а осознанная
игра. Неслучайно на обложке первого номера был помещен бледно-розовый квадрат с
рисунком в духе визуальных экспериментов «уктусской
школы»: Ры Никоновой, Сергея Сигея,
журналов «Номер», «Транспонанс» и т. д. Все эти
странные рисунки и буквы, разбросанные по екатеринбургскому журналу, было бы
правильнее называть следами литературных традиций (которые и сами выступали
против следования традициям), знаками эстетических предпочтений его издателей.
Игра в авангард продолжается и при
расположении материалов на страницах. Расположением обычно занимается верстальщик,
но верстальщика у журнала, имитирующего практики самиздата, как бы и нет,
потому имя и фамилия публикуемого автора могут фигурировать на одной странице,
а произведение располагаться на другой. Складывается ощущение, что текст
сползает, текст не хочет быть детерминированным рамками листа, и в журнале
«Здесь» — полная свобода, самостоятельная жизнь текста. Показательно также, что
два первых номера не имели Содержания, то есть лишали читателя
предопределенности и потенциально настраивали на творческий эксперимент, на
непредсказуемое чтение. Содержание же, впервые помещенное в третьем номере, не
слишком концептуализировало журнал, поскольку с
помощью верстки оно слилось с последующим текстом — условная рамка опять была
преодолена, текст победил смысл рамки.
Разумеется, сама установка на игру и
подчеркнутое игнорирование эдиционных и литературных конвенциональностей, этакая нарочитая плохосделанность
заставляет вспомнить эстетику постмодерна, как ее понимали в 1990-е, когда
постмодернизм имел очищающую от канонов и клише функцию, и всякий слом традиции
ощущался особенно остро. Кажется, что издатели журнала поставили металитературную цель — вернуть читателю некое
первоначальное восприятие текста, его хаотической органики. Как гласит текст,
открывающий первый номер журнала и имеющий потенциал быть манифестом круга
авторов журнала «Здесь», «читатель, опережающий скорость существования текста,
опасен, потому что не видит дальше кромки своего мышления. Разве читатель хочет
становиться чтением? Он двигается вперед, но забывает, куда его ведут. Поэтому
давайте подарим читателю беспомощность существования: он заглядывает в текст, а
там никого. Пусть и растет вглубь самого себя, ну, как дерево».
Стоит также задуматься о названии
журнала. Скажем, первый номер описывается через географические параметры, ибо
представляет исключительно екатеринбургских авторов — тех, кто входит в круг Комадея и Азерного, и тех, кто
символически присвоен ими. В частности, он содержит большую подборку уральского
поэта-авангардиста 1980-х Сандро Мокши, интервью с Артемом Быковым, стихи Гриша
Тарасова, рецензии Вероники Асписовой, стихи
Елизаветы Шершневой. Во втором номере, кроме известных в городе Александры Корзниковой и Владислава Семенцула,
находим пеструю ленту стихотворений авторов-детей, победивших в городском
конкурсе поэзии. Здесь же появляются неуральские
Сергей Сдобнов и Вадим Руднев, которые символически
присваиваются редакторами журнала. Наконец, третий номер, где впервые
появляется какая-то целостность за счет лейтмотивной рефлексии по поводу
современной жизни писательских организаций, венчает интервью с Дмитрием
Кузьминым. Здесь же москвич Борис Кутенков пытается
дать развернутый анализ собственного стихотворения, а Константин Комаров
рецензирует книги явно несимпатичных ему К. Корчагина, Н. Сафонова, Е.
Сусловой. Локация журнала уже не равна городскому литературному пространству, и
в названии на первый план выходят другие аспекты. Здесь — это сейчас. Здесь —
это собранное вместе вне географии. Здесь — это акцент на текущем моменте,
который требует того, чтобы быть запечатленным. Здесь — это в кругу авторов,
которые чувствуют общность.
Журнал реализует самые дикие
литературные идеи. Отказавшись от традиционализма в поэзии (чего стоит
публикация стихотворений безумного Владимира Спартака, которого открыл для
Екатеринбурга приезжий ценитель авангарда Данила Давыдов), несколько
пробуксовывая в прозе (хотя есть исключение — рассказы Сергея Габдуллина,
публиковавшегося ранее в «Октябре»), журнал наполнен различного рода играми и
экспериментами. Незавершенными отрывками, рецензиями на несуществующие книги,
довольно сумбурной беседой «представителей писательской элиты Екатеринбурга»
Р.К., Е.К., В.Д. и случайно затесавшегося сюда же А.С., в ходе которой просто
необходимо догадаться, что перед нами — Руслан Комадей,
Евгений Касимов, Вадим Дулепов
и Алексей Сальников. А фрагмент первый фрагментированной реплики о дефрагментированном тексте Александра Петрушкина начинается
со слов: «На этом реплика могла бы быть завершена»…
В подобном журнале нет и не может
быть никакой структуры. Однако во всех трех номерах находим константный элемент
— развернутые интервью. Интервью также имеют принципиально экспериментальный
характер. В частности, в первом номере Артем Быков интервьюируется Данилой
Путиловым, про которого в заглавии же сказано, что он работал бригадиром в ООО
«Дизайн плюс», участковым уполномоченным Дзержинского района Нижнего Тагила,
оператором числовых программных станков на Уралвагонзаводе, а также
грузчиком-экспедитором. Во втором номере интервьюируемым назван Артем Старцев,
присутствующий в тексте лишь виртуально, стихами, а на самом деле разговаривают
Кирилл Азерный и воспитательница детского сада «Ромашка» Маргарита. Оба текста
представляют собой расшифрованный и необработанный речевой поток. Азерный: «Ну
…эээ… мы смотрим, что как бы …ээ…
ну, как слова организуют связанный, как они осуществляют взаимодействие,
коммуникацию. Как смысл появляется у слов. Как, допустим …ээ…
вот как бы да, есть, допустим, слово с …ээ… у каждого
свой смысл, как бы да. И когда они становятся рядом, появляется какой-то новый
смысл …вот…». Это больше похоже на
практику вербатим. Тем не менее эти интервью не
просто очень живые, но и местами содержательные — проблематизируют
нестоличный литературный быт.
Во втором номере журнал «Здесь»
продолжил занятие авторефлексией, о чем
свидетельствует эссе Александры Корзниковой. Лев
узнаваем по когтям. Александра — представитель и распространитель в
Екатеринбурге известного литературно-критического альманаха «Транслит». «Прибегая к опознавательным знакам нарратологии, определим Здесь вытекающие позиции: реальным
автором Здесь выступает язык, а лирическим героем — реальный Автор. <…>
Коммуникационная схема нарочито нарушена: адресанты вымышлены, в личном смысле
— не названы, законов кодировки никто не знает, а адресат читает написанное и
сам в себе не уверен». Каким бы квазинаучным ни был язык эссе, прописанное в
нем также может иметь характер манифеста. Все эти попытки подмены автора,
постструктуралистское внимание к тексту и речевым кодам, лишение читателя его
онтологического статуса отражают авангардистскую природу журнала, некие поиски
новой художественности, обусловленные желанием редакторов преодолеть границы
литературы. Проблема, на мой взгляд, в том, что границы литературы, сколько бы
их ни сдвигали, — сами по себе показатели литературности текста, а настоящее
преодоление границ означает выход на поле журналистики, науки или наивного
письма. Игры журнала «Здесь», в отличие от «Транслита»,
— это не преодоление литературы, но проверка ее на прочность. И литература в
журнале остается равной себе.
«Здесь» — не «Транслит»
еще и вот в каком отношении. Его содержательная экспериментальность
особенно узнаваема в контексте традиций нижнетагильской школы поэзии и
художественного опыта ее основателя Евгения Туренко, последним учеником
которого был Руслан Комадей. Туренко, деконструировавший многие условности в литературе,
утверждал, что поэзия — это всегда шаг вперед, уход от повторов и любого рода
вторичности. Эта установка, переведенная в издательскую практику, ярко
воплотилась в журнале, равно как туренковская манера
письма со всеми ее нарративными и лингвистическими
особенностями продолжает жить на его страницах — в открывающем первый номер
эссе или в ответе редакции на рефлексию по поводу журнала во втором номере.
Журнал, таким образом, стал во многих отношениях самобытным. По нему вполне
можно судить о литературной жизни Урала, которая вовсе не сводится к
выращиванию молодых блюстителей традиций, но отличается некоторой эстетской рафинированностью
и многообразием форм.