Опубликовано в журнале Знамя, номер 4, 2015
Лауреат 2009 года за роман
«Асистолия» (№№ 11, 12)
Есть много определений того, кто такой писатель. Это не
какое-то мифическое существо, писатель есть в каждом из вас. Писательскую
органику составляют очень простые вещи.
Писатель — это, во-первых, воображение, и оно есть у
каждого из вас; жизненный опыт, и вы им обладаете, и острота
наблюдений. Острота наблюдений — самая важная вещь, потому что ею может
кто-то не обладать. Из всего этого и делается литература.
Сила впечатлений и переживаний как воображение, жизнь как
источник этих впечатлений и переживаний, острота наблюдений как способность
видеть и чувствовать именно с такой силой, которая рождает художественный
текст. Именно поэтому возникает магия литературы.
Но именно литература облекает бессловесное
в слова. Мир — бессловесен, если нет литературы. Есть много такого, что
обретает выражение только в словах. Именно литература делает язык способом
изображения. Слова — краски, средство изображения. Это ваш инструментарий.
Литературное мастерство — это умение выражать свои
впечатления в словах. Литература — именно источник впечатлений. С одной
стороны, жизнь — источник впечатлений, мы берем их в жизни, но мы и привносим
эти впечатления в литературу. Мы все, так или иначе, делимся впечатлениями,
присваиваем их.
Одного этого умения недостаточно. Есть другой, более простой
и одновременно самый важный вопрос: как писать, чтобы нас читали? Идея
человека, который что-то написал, состоит в том, чтобы его прочитали. Иначе он
бы не стал ничего писать. Мы часто не задумываемся, что пишем не для себя. Нам
почему-то кажется, что мы в центре всего этого. На самом деле в центре вопрос:
как писать, чтобы нас читали?
Писатель — это не тот, кто пишет, а тот, кто понимает,
что он пишет. Но прежде всего читатель понимает, что мы пишем. Если он не
понимает, он нас не читает. Писатель понимает это точно так же, как понимает
читатель, что же он читает. Поэтому важно, чтобы мы понимали читателя. И очень
хотели его понять. Речь идет не о попытке угодить его вкусам, не о заигрывании
с читателем. Гоголь говорил: не хватайте читателя за юбку как продажную девку. Итак, это вопрос мастерства и понимания.
Каждый пишущий человек должен задать себе вопрос о смысле
своей работы, или задает его себе, или уже задавал. Чтобы ответить на этот
вопрос, нужно поставить себя на место читателя, своего читателя. Ошибка — это
когда ставят себя на место писателя: я — писатель, и в этой позе застывают.
Какие это вопросы? Это вопросы к самому себе, потому что вы
же и есть читатели, вы все про себя понимаете. Обратитесь к своему опыту чтения
(а именно любовь к чтению становится любовью к литературе), вспомните в себе
читателя, почему вам было интересно читать. Что вы помните, прочитав какие-то
книги. Какие литературные герои были вашими любимыми, почему вы их любили.
Почему вы, в конце концов, верили тому, что читали.
Все эти вопросы вернутся к вам, как только вы начнете писать,
то есть это вопросы читателя к вам. Но, чтобы понять их серьезность, вы должны
задать эти вопросы самим себе.
Есть три закона, которые обеспечивают связь писателя с
читателем. Она незримая, но самая важная. В конечном итоге мы все хотим, чтобы
такая связь была.
Первый закон. Читатель
должен поверить тому, что вы пишете. Если читатель открывает книгу и не
верит, он ее не читает. Это может произойти из-за разности жизненных опытов.
Например, опытный человек, проживший жизнь, не будет читать книгу, написанную тинейджером. Вы своим опытом должны соответствовать опыту
читателя. В таком случае именно он ваш читатель, человек, который соответствует
вашему жизненному опыту, который в состоянии его понять.
Другое требование — верность жизненному материалу, его
изучение, знание и понимание. Если вы пишете то, о чем не знаете, то человек вам
не поверит, никогда не поверит. Иными словами, потребность написать о чем-то
должна быть потребностью узнать о чем-то.
Еще одно требование — правда
характера. Это правда поведения человека в
определенных жизнью обстоятельствах. Феллини говорил: жизнь точна как аптека.
То есть жизнь человека настолько точна, поведение человека настолько точно,
что, если изменить этой правде, вам не поверят.
Правда характеров все время присутствует в том, что вы
пишете, потому что, когда вы пишете, вы именно это и показываете — поведение
человека в разных жизненных обстоятельствах.
Следующее требование — правда
образов. Это точное выражение языка. Только
кажется, что все можно назвать любым словом, что каждое слово имеет двадцать
пять синонимов. Если я прочту в рукописи «она покраснела», я скажу, что это
ложь, это неточно. Возможно — «она зарделась» или «она покрылась румянцем». Мы
ищем самые точные слова, потому что именно слова рождают эти образы. Чем точнее
слова связаны с тем, что вы хотите показать, тем сильнее
правда образа.
Безусловно, читатель поверит тому, что читает, если это будет
достоверным. Достоверным текст делают детали, не что-то общее, а что-то
отдельное. То, что общее может представить читателю. Общие описания, общие
изображения несут только общие и размытые впечатления. А читатель хочет сильных
и резких впечатлений. Литература для читателя — источник переживаний и
впечатлений. Чем выразительнее вы будете в деталях, тем вы и будете
достовернее.
Итог — всего один. Сама жизнь точна в мельчайших деталях.
Если художественное произведение не обладает ее же точностью, оно безжизненно,
ему никто не поверит.
Второй закон.
Читателю должно быть интересно, что он читает. Это означает тему и все
то, к чему можно применить прилагательное «интересный»: интересная тема, интересный
материал или провокация, интрига, новизна или мода, шок. Интерес — это то, что
приковывает внимание читателя к тому, что он читает. И тема, и материал, и
провокация, так или иначе, существуют в тех классических произведениях, которые
привлекали внимание читателя. Это свойство литературы, и оно в ней работает.
Но главное, что всегда будет привлекать читателя, — это
все-таки не интрига, не тема, не провокация, не игра с ним. Главное — это
конфликт героев и обстоятельств, как приковывает нас это в кино. Все обнажается
и открывается только в конфликте. Если у вас в прозе драматическое начало
отсутствует, отсутствует проза. Проза — это соединение драмы с поэзией.
Драма — это конфликт героев и обстоятельств, а поэзия — это уже слова.
Третий закон. Читатель
не должен забыть того, что он прочитал. Когда мы считаем, что прочитали
книгу, мы помним ее только потому, что в ней есть несколько сцен, которые нам
запомнились. Если в тексте нет вещей, которые запоминаются, его забудут. Сюжет
запоминается потому, что его можно пересказать. Должны быть события, какая-то
интересная история — ее не забудут. Но самое важное —
детали. Ощущение, что мы помним роман, связано с какой-то конкретной сценой, с
чем-то очевидным. Это какое-то изображение, которое мы не можем забыть.
Обычно оказывается, что мы не можем забыть самое страшное.
Речь идет о наших впечатлениях. Мы не можем забыть того, что произвело на нас
впечатление. Самое сильное впечатление мы не забудем. Самое сильное впечатление
— самое страшное, а самое страшное — самое правдивое. Остается в памяти то, где
есть правдивые сцены, правдивое изображение. Если вы создали в том, что
написали, хотя бы десять сцен, которые принесут такие впечатления, вы уже
заставите читателя запомнить это произведение.
Книга — это история, и относиться к ней нужно как к истории.
Отношения с книгой начинаются с названия, это первое, что должно
привлечь и запомниться. Если с самого начала этого не случится, вы уже
проиграли.
Мышление современного времени таково, что читатель читает
только первую страницу или даже первое предложение, чтобы оценить книгу. Если
первое предложение не заставило его читать следующее, значит, вы проиграли. Название
и начало — этому уделяется огромное внимание. Возможность «взять читателя
за горло сразу» — это первая страница, продуманное художественное начало. Если
оно не обладает магией, читатель не будет читать книгу.
Конец должен быть так
же продуман. Если читатель дочитал до конца, и запомнит он, скорее всего,
конец. Он должен быть как «гвоздь, вбитый в голову». Не забываем при этом, что
книга — это история, драматическое действие, которое образуется связью
композиции, изображения, содержания. У истории должен быть сильный
изобразительный ряд, сильное содержание и сильная композиция. Сборка истории
должна быть очень жесткой.
Еще одна важная вещь — интонация. Читатель должен
чувствовать себя свидетелем, когда читает вашу книгу. Он должен чувствовать
себя в центре событий, и тогда он сопереживает. Это чувство ему внушает
интонация. Я называю это дистанцией доверия. Надо найти такую интонацию,
такую дистанцию со своим читателем.
Лучше всего вообще его представить — для кого вы пишете. Или
представить себе близкого человека, то, какова будет ваша с ним интонация
общения. Она задается буквально с первого предложения. Интонация — бессловесна,
но именно она несет настроение прозы, настроение пробуждает чувства, а после чувств приходит желание о чем-то мыслить. Когда пишешь без
образа, интонацию сложно взять.
Мы — сентиментальны, и сентиментальность — это интонация, вот
где она рождается. Если вы пишете о том, что пережито и увидено вами лично, это
и значит — искать и находить сопереживание. Сопереживание все равно будет
личным.
Есть всего два вопроса, которые нужно себе задать
перед тем, как начать писать: есть ли у вас что сказать
своему читателю и кому и зачем нужно то, что вы хотите написать?