Поэма в 30 четверостишиях. Публикация и комментарии Владимира Орлова
Опубликовано в журнале Знамя, номер 10, 2015
Об авторе | Сергей Иванович Чудаков (31.05.1937,
Москва — 26.10. 1997, там же), поэт, критик, эссеист. До 1952 жил в основном на
Колыме, где его отец был начальником лагеря. Учился на факультете журналистики
МГУ (исключен со 2 курса). В 1974 обвинялся по уголовной статье, но был признан
невменяемым и помещен в спецпсихбольницу (это
повторялось еще дважды, в 1980–85 и 1990–93); вернувшись из заключения, жил в
Москве. Долгое время считался пропавшим без вести, только в 2014 удалось
получить официальную справку о смерти; тело было опознано через несколько
месяцев после даты смерти. Стихи Чудакова были
впервые опубликованы в самиздатском журнале «Синтаксис» (1959, № 1). Первая
книга стихов вышла в 2007 году. Большое количество стихотворений, по-видимому,
утрачено безвозвратно. С подробной биографией Сергея Чудакова
можно ознакомиться в 10–11 номерах журнала «Знамя» за 2014 год.
Я не сумею последовать обычаю и предварить эти тридцать четверостиший
прозаическим пояснением. Современные стихи чересчур уж непосредственно
возникают из жизненной прозы. Поэтому есть смысл дочитать до конца: будет один
сюрприз.
1.
Живу
Безделье — рай для бедных людей.
Утром еду на
пляж.
Зайцем проникаю в метро,
сонный
контроль обманув.
Пляжный билетик брать не хочу;
лезу через
забор.
Так пытаюсь я мелочь сберечь
на пиво и
бутерброд.
2.
Единство личного и общего
Милицейский катер поднял волну,
флаг висит
за кормой.
Гибкую воду ловлю ступнёй.
Пальцы криво
растут.
Обуви государственный штамп
ногу мне
отштамповал,
И государства советского мощь
охраняет нас
на воде.
3. О том, как я чуть не стал
человеком-амфибией
Вода 18о. Плыву.
На берег
смотрю.
За брюками зорко слежу.
Нет вторых у
меня.
Если их унесут,
придётся мне
вечно плыть
Посередине реки
в окурках и
пятнах нефти.
4. Нарушив правила купания,
достигаю противоположного берега
На пригородном поле растёт
вико-овсяная
смесь.
Соцветия жёлтой сурепки над ней,
как тысяча
мотыльков.
Несколько горожан у автобуса
выпили
водки.
О сельском хозяйстве они
беседуют
сами с собой.
5.
Продолжаю жить
На ночь ещё перечту
томик стихов
Бо Цзюй-и.
Днём на пляже торчал,
плечи себе
обжёг.
Вечер провёл с медсестрой,
напился с
нею, любил.
Отличная женщина. Для плеч
оставила
мазь.
6. В
душе сталкиваются оттенки чувств
На пляже мне тонкие девушки
нравятся
днём.
Но к вечернему чаю1 домой
толстых я привожу.
Почему? Толстые девушки
сильнее меня
возбуждают.
А за тонкими нужно больше
ухаживать,
они капризней.
7. Сплю и вижу странности
исторического процесса
Стихи Бо Цзюй-и
написаны
1100 лет
назад.
В это время предки мои вятичи
ловили
древлян и жрали.
А теперь Китай отстаёт,
людоеды у
власти там.
«Да здравствует либеральный коммунизм!» —
воскликнул я
и проснулся.
8–10.
Лопух, который вырастет из нас
Употребляю выражение
Луначарского, безоговорочно
и положительно применённое им ко всему советскому кино.
В зарослях лопуха
срываю
гигантский лист —
В кадре его держать,
снимая
ропщущий лес.
«Государственно-воспитательная кинопромышленность»
не нуждается
в моих услугах.
Мальчику лист вручил.
Мальчик
бежит вдаль.
Через
час.
Лист лопуха, сорванный час назад,
безобразно
завял.
Мальчик волочит его по траве,
как сбитый
аэростат.
Вот так наши физические способности
подходят к
концу.
Наши умственные способности при этом
возрастают
не слишком.
Не на
что купить ботинки: хожу босой и вижу бога.
Увядший лист лопуха
расправляю,
ставлю ноги.
Две подошвы наметил,
матерьял остаётся для верха.
Господи! Преврати лист лопуха
в кусок
синтетической кожи.
Бог засмеялся в ответ
спазмой
июньской грозы.
11.
Вспоминаю о кинорежиссёре Хуциеве
Дождь, дождь, дождь.
Дождь,
дождь, дождь.
Короток он и густ, а ты2
так не
проживёшь.
Ты будешь переставать, собираться,
вновь слабо
идти —
Так, как вчерашний дождь,
который был плохим.
12.
Изобразительное искусство
Над цветущим картофелем абстрактное пугало
из гнутых
железных полос.
Рядом на пляже гипсовый ныряльщик
согнулся у
голубого ларька.
Шапочка его и плавки выкрашены
зелёной
масляной краской.
Пугало это купающихся
не пугает.
13.
Несчастливое число
Одуванчик душистый
осторожно
взяв, дую.
Эту забаву тебе
посвящаю,
генштаб.
Сто парашютных дивизий
среди термоядерных
взрывов —
До последнего человека погибнут
в третьей
мировой войне.
14.
Бомбу сбросят сюда?
Вечное растение балконов,
стираное
бельё!
В птицу превращусь, буду петь
в твоих
свежих зарослях.
Впрочем, там жирной птицей
воет
магнитофон,
Элла Фицджеральд.
Ей руку
целует Эйнштейн.
15.
За двугривенный смотрю хронику прошлой войны
Сталин с экрана. Трупы,
взрывы,
бинты.
Ордена генералов — как рекламный ролик
Монетного
двора.
Друг в киноэкспедиции,
снимающий
нынешний фильм!
Всё, что подумал я, не уложить
в четыре
китайских строки.
16.
Принадлежу народу
Поэт Тао Юань-мин
иногда
лепестки
хризантем
Бросал в бокал, пил вино
при свете
луны.
В очереди у пивной цистерны
слушаю мат.
Этих усталых людей
ненавидеть я
не могу.
17. +
= + = +
На заводском щите «Не проходите мимо»
прочёл прекрасные стихи; цитирую:
Нина пьёт в
столовой водку,
Ест капусту и селёдку.
На другое нехватает
—
Слишком мало получает.
Сочинитель имел, разумеется, добрые намерения,
но по наивности или под давлением материала создал
злую сатиру на наш режим.
Что ты думал сказать,
партийный
активист?
Что ты об этой Нине
вспомнил или
узнал?
Твои прекрасные стихи
перерастают
тебя
И становятся как бы вечными.
А ты умрёшь.
18.
Принадлежу народу не до конца
Около дачи Пастернака — поле
с
механическим поливом.
Радуга над кочнами капусты. Кинохроника
снимает её
на чёрно-белую плёнку.
Время духовного орошения
ещё не
пришло.
Роман Пастернака
удерживает
рекорд столетия.
19.
Беру взаймы 10 рублей
В мастерской скульптора телефонная трубка
обляпана глиной засохшей.
Ему звонят, а он работает. В Лондоне —
выставка его
рисунков.
«Атакованный Хрущёвым!» —
английские
газеты кричат.
Воспользовавшись этим,
занял у него
10 рублей.
20. Нельзя и сравнивать
Поэт Бо Цзюй-и,
состоявший
на
государственной службе,
Воспел дезертира,
камнем дробящего руку3.
«Коммунизм превыше всего! Будь верен присяге!» —
пишут наши
поэты.
«Мы свободны», — утверждают они,
принимая
иностранные делегации.
21. О
воздержании
Толпы женщин суетятся, цепляют
фальшивые
украшения.
Они смешиваются с толпами
мужчин
везде, везде.
В условиях массового общества
одиночество
столь же ценно,
Как самые дорогие сокровища
древних
царей.
22. Увлекаюсь произведениями
поэта Хо-лина
Вот и бамбук отцвёл4.
Холина5
я люблю.
Жизнь воспевает он ту,
что отвратна мне.
Людям чужим в ЦДЛ6
пьяный его
стихи
Неизвестно зачем
громко читаю
я.
23. Четверостишие в подражание Игоу Хо-лину
В сплошном тополином пухе
встретилось двое старух.
«Зима ни зима», —
старуха одна
говорит.
«Зимою-то мёрзнем», —
старуха
другая острит.
Сквозь них пролетает
сплошной
тополиный пух.
24.
Друзьям-профессионалам
Дверь не работает, вход за углом.
ПИВО НЕТ.
Просьба дрожжей из кружек
на панель не
выливать.
Реставрация зеркал. Изготовление зеркал
по размерам
заказчика.
Вывески прекраснее стихов.
Поэт,
застрелись.
25. О связи с жизнью. Экспромт
знакомой блондинке
Сочинил эротическое четверостишие,
но на пляже
встретил тебя.
Взглянул на ноги, на грудь и, признав
поражение,
стихи зачеркнул.
Искусство должно, не смущаясь,
отступать
перед жизнью —
С тем, чтобы наступать
на более
важном участке.
26.
Мне сообщают сплетню
Поэт С., узнав от кого-то
мои плохие
стихи,
Сказал, что теперь будет лучше
ко мне
относиться.
Относись, относись ко мне,
бывший майор
армейской разведки.
Волна времени уже
относит
тебя, как сор.
27. О
суетливом друге
Мой друг — литератор.
Оппозиционен до мозга костей.
Недавно во Франции был,
проверку
пройдя в КГБ7.
Оппозиционность его возросла.
Собирается в
Италию.
Да, такая оппозиция
стоит
кое-чего.
28–30.
Финал поэмы
Элементарное введение в жизнесмерть.
Я мало пишу о смерти,
но думаю о
ней всегда.
Собственно говоря,
тут ни к
чему «писать».
Есть жизнесмерть в некотором
единстве,
с ударением
то на первой, то на второй половине.
А собственно «смерть» узка,
ей довольно
щепотки слов.
Лодка.
Какова задача поэта,
сердцевина
этой задачи?
Есть жизнесмерть
как низкосидящая шаткая лодка.
Вы стоите и переносите тяжесть то на одну ногу,
то на
другую: то жизнь, то смерть.
Безразлично, вперёд или назад вы
повёрнуты лицом и кто сидит в лодке.
E не
равно мц2
Представьте себе, что Вы — соединительная гласная
в слове жизнЕсмерть.
Е — словно письменный стол,
поставленный на попа в целях поп-арта.
Что Вы гласите, что за стихи
в Вашем
столе?
В моём — чепуха, поэма.
Ругайте меня
Евтушенкой.
В дополнение к поэме цитирую четверостишие Бо
Цзюй-и, которым я некогда пытался унять безумных
толкователей
книг в курилке Румянцевской библиотеки. Я понимаю,
что буду к старости подобен этому спящему хранителю.
Долой аллегории, научимся смотреть правде в глаза!
Четверостишие называется «В дальнем зале дворцового
книгохранилища»8. Это и есть тот самый сюрприз,
который обещан читателю во вступлении.
Дождь заливает акаций цветы
там, где
надвинулась осень.
Ветер — утуна9 листы
шевелит
на вечереющем небе.
День напролёт в дальнем зале своём,
вовсе не занят делами,
Старый хранитель с седой головой
спит,
прикорнувши на книгах.
* * *
Моё сердце как женский ботинок
по ночным тротуарам стучит
я работник московской богемы
светлячок или метеорит
ах зачем этот
камушек малый
пробивает непрочный висок
выразительной струйкою алой
перечёркнутый наискосок
для чего этот камушек тёплый
на знакомой ладони лежит
почему этот камушек тёмный
а ладонь так прозрачна на вид
не прочней сигаретного дыма
то что любим о чём говорим
легионы советского Рима
сапогами вредят мостовым
тяжела Триумфальная арка
современник ютится под ней
а любовь это вроде подарка
и цианистых капель вредней
Послесловие публикатора
Публикатор благодарит Арину Гинзбург и ее сына Александра за
предоставленную доверенность на право ознакомления с материалами дела №
П-80021, возбужденного в 1967 году УКГБ по Москве и Московской области против
Александра Ильича Гинзбурга.
Тексты Сергея Чудакова обнаружены в
материалах указанного дела (помимо публикуемых, там
есть и уже известные стихи). Поэма, как это сформулировано в протоколе обыска,
представляет собой «машинописный стихотворный текст на 6 листах,
сброшюрованный». Авторство не указано, однако легко определяется по почерку —
название поэмы и текст 25-го четверостишия написаны от руки. В 24-м
четверостишии первая строка напечатана на вклеенной полоске голубой бумаги, кроме «ПИВО НЕТ», которое напечатано на серой. Вторая строка
— на полоске красной бумаги, третья — жёлтой. Видимо, таким образом автор хотел
подчеркнуть факт использования текстов с реальных вывесок. Все примечания в
поэме — авторские.
Книга Бо Цзюй-и
«Лирика» (перевод Льва Эйдлина) была подписана в
печать в январе 1965 года. Оттуда же, по-видимому, заимствована Чудаковым и форма записи китайских четверостиший в виде
восьми строк (см., например, раздел «Сто четверостиший»).
«Скульптор» из 19-го четверостишия — Эрнст Неизвестный, выставка
рисунков которого состоялась в Лондоне с 11 мая по 5 июня 1965 года.
23-е четверостишие обыгрывает стихотворение Игоря Холина: «Мороз
сегодня крепкий, — / Поёживаясь зябко, / Один, который в кепке, / Сказал другому,
в шапке. / А тот в ответ на это: / А ты что ж думал, лето?»
«Поэт С.» из 26-го четверостишия — Борис Слуцкий, закончивший войну в
звании майора.
Поэму можно с достаточной долей уверенности датировать летом 1965 года.
В некоторое противоречие с этим вступает тот факт, что фильм Хуциева «Июльский
дождь» был закончен только в 1966 году, однако учитывая, насколько хорошо
Чудаков был осведомлен о деятельности съёмочных групп «Мосфильма», он легко мог
получить доступ к рабочим материалам и ранее.
Публикация и комментарии
Владимира Орлова
1 «К вечернему чаю» — оборот условный.
2 Ты — обращено к самому себе.
3 «Старик со сломанной рукой. Против подвигов
на границах» из цикла «Новых народных песен». (Бо Цзюй-и, «Лирика», 1965, стр. 67)
4 Один из намеков на
полное отсутствие денег.
5 По-китайски Игорь
Холин звучал бы как Игоу Хо-лин.
6 ЦДЛ — так называемый «Центральный дом
литераторов»; место, где собираются люди, живущие продажей в основном
вымышленных сочинений, угодных властям.
7 Не путать с ЦДЛ.
8 Бо Цзюй-и, «Лирика», 1965, стр. 172.
9 Утун — неизвестно
что. Но с листьями.