Сергей Шаргунов. 1993
Опубликовано в журнале Знамя, номер 5, 2014
Сергей Шаргунов. 1993. Роман. — М.: АСТ, 2013.
Критики давно упрекают Сергея Шаргунова в том, что главный герой едва ли не всех его произведений — Сергей Шаргунов. То бишь сам автор, описывающий события собственной жизни, свои чувства и личные переживания. Жизнь и творчество, писатель и персонаж подчас сливаются воедино. Оппоненты отвечают, что это лишь творческий метод или, если хотите, особенность стиля молодого писателя, стремительно ворвавшегося в литературу в начале 2000-х.
Отказ от финансовой составляющей премии «Дебют» за повесть «Малыш наказан» в пользу тогдашнего «сидельца» Эдуарда Лимонова. Бьющие через край юношеские страсти в повести-манифесте «Ура!». Политические и почти революционные приключения в «Птичьем гриппе» и целом ряде рассказов, сперва появившихся в «толстых» журналах, а затем вошедших в «Книгу без фотографий». Шаргунов — символ «русского возрождения» (В. Пустовая), «блестящий рассказчик» (Ю. Мамлеев), новый Маяковский (В. Бондаренко). Но в то же время отовсюду слышится громкий шепот: а писатель-то слишком уж переоцененный, да и восторги преимущественно касаются не художественных достоинств его, собственно говоря, однолинейных произведений, а самой личности автора-персонажа.
Как бы то ни было, Шаргунов упреки слышит. В центре внимания его нового романа «1993», выход которого подгадан аккурат под юбилей известных событий, — семья Брянцевых: сорокалетний Витя с женой Леной и их пятнадцатилетняя дочка Таня. «Семейный портрет на фоне горящего дома» — таков подзаголовок романа, высвечивающий самую суть сюжета. Впрочем, нельзя сказать, что героя по имени Сергей Шаргунов в книге нет вообще — он растворен в мыслях и наблюдениях прежде всего Вити и Тани. В них — подростковые взгляды автора.
1993 год. Шаргунову — тринадцать лет. Кто-то скажет «всего тринадцать», кто-то — «уже тринадцать». Вспомните себя в этом непростом возрасте. У ребенка меняются ценности, он начинает считать себя взрослым. Ну или, по крайней мере, хочет попробовать хотя бы частичку взрослой жизни. Откроем предыдущее большое произведение автора — «Книгу без фотографий» — и поймем, что сентябрь-октябрь 1993 года оставили в памяти Сергея Шаргунова неизгладимый след: «Осень 93-го. Я убежал из дома на баррикады. Здесь — бедняки и не только, и единственный лозунг, который подхватывают все с готовностью: “Советский Союз!”.
Я стою на площади у большого белого здания, словно бы слепленного из пара и дыма, и вокруг — в мороси и дыму — переминается Русь Уходящая. Любовь и боль доверчивых лиц, резкие взмахи рук, размытые плакатики. Горячий свет поражения исходит от красных флагов.
— Сааавейский Сааюз!.. — катится крик, волна за волной.
— Сааавейский Сааюз!.. — отчаянно и яро хрипит, поет, стенает и стонет вся площадь.
Рядом со мной старушка. Ветхая и зябкая, она не скандирует, а протяжно скулит имя своей Родины…
С далекого балкона нам обещают скорый приход сюда — в туман и дым — верных присяге воинских частей…
В детстве я не любил Советский Союз, не мог любить, так был воспитан.
Но в тринадцать лет, когда Союз уже погиб, я, следуя порыву, прибежал на площадь отверженных, которые, крича что есть силы, вызывали дух его…».
Таким образом, роман «1993», как справедливо отмечает критик С. Оробий, — это «отсроченный опыт переживания того, что сегодня модно называть “исторической травмой”». Писатель видел все собственными глазами. Вспомним и о политической составляющей жизни автора — Сергей Шаргунов участвовал в разнообразных митингах и маршах. Отсюда — точность в описаниях движений и действий народных масс у Белого дома осенью 1993 года. Детально прописанные картины и реплики толпы могут вызвать у читателя ощущение присутствия.
Сорокалетний Виктор Брянцев — Шаргунов-подросток. Он горяч и импульсивен, верит в чудо, надеется на общественные изменения, ему хочется во что бы то ни стало быть в самой гуще создающих историю простых людей, он хочет бороться за правду и справедливость, свободу и демократию. Бороться за Россию. Еще недавно у Вити вырисовывалось блестящее будущее: перспективный изобретатель, ученый-электронщик, перед которым открыты все дороги. Но всеобщая разруха превращает его в обыкновенного работягу — ремонтника в аварийной службе.
Жена Виктора Лена, принимающая в аварийке телефонные вызовы, — его постоянный антагонист. Некоторые вещи она делает назло упрямому мужу. Но еще Лена отражает отдельные наблюдения уже современного, давно повзрослевшего Шаргунова. К примеру, Лена просит Виктора не ездить на митинги, поскольку ребенку нужен отец.
А юная Таня, живя с родителями, растет фактически без них. У Вити и Лены на уме сплошная политика да семейные скандалы на почве взаимной ревности. Судьба страны и борьба Руцкого с Ельциным для Брянцевых оказываются важнее родной дочери. Они даже не замечают, что Таню едва не изнасиловал двадцатилетний сосед, и на дне рождения девочки забывают, сколько же ей исполнилось — четырнадцать или пятнадцать. Порой даже чудится, что упрямой козе Асе родители уделяют гораздо больше внимания. Смерть так и не перевоспитавшейся козы от ножа лесника вызовет у Вити с Леной целую гамму эмоций.
Второстепенными и эпизодическими персонажами книга наполнена до краев. Вот школьницы — подруги Тани: типичные разговоры о любви, мальчиках, первом поцелуе, первом сексе. А еще — надо попробовать алкоголь и сигареты. Десятилетия проходят, но ничего не меняется. Вот молодежь студенческого возраста: у одних на уме лишь «крутая» жизнь, а крутые парни ездят на хороших машинах, пьют водку и виски, меняют девчонок и «разруливают» большие дела. Другие ищут себя: первый — коммунист, второй — националист, третий — анархист, четвертый — неоязычник, и так далее. И вновь за двадцать лет ничего не изменилось. Только вариантов выбора пути стало больше: в подростковом возрасте можно недолго побыть эмо, затем стать готом, далее смыть черную краску и прибиться к «нашистам», а после окончательно разочароваться и оклеить все ближайшие дворы красными кружочками с надписью «Мой мэр — Навальный».
В жизни многочисленных взрослых людей образца 1993 года, населяющих романный мир Шаргунова, тоже много возможностей выбора. Изменить или не изменить супругу? Удариться в православие или найти альтернативную веру? Остаться дома с семьей или идти на очередное политическое собрание? Если идти, то за кем: за Ельциным, Гайдаром, Анпиловым, Макашовым, Баркашовым или кем-то еще? Наконец, напиться или повеситься?
Многие вопросы в той или иной степени остаются актуальными по сей день. Вот только герои дня сменились.
Скажем и о героях дня. Сходите хоть на пропрезидентские, хоть на оппозиционные акции — есть какое-то чувство, что неподалеку, в радиусе двух-трех метров от ярких политиков и общественных деятелей, скрывается бдительная охрана, внимательно приглядывающая за вверенным объектом. Рядовому, по-настоящему «идейному» участнику митинга пожать руку и переброситься парой слов с этим самым политиком еще можно, а вот по-дружески хлопнуть по плечу и завести разговор «за жизнь» уже вроде нереально. А злые языки шепчут, что в это время в соседних переулочках стыдливо, чтобы не раздражать людей, прячутся шикарные автомобили тех, кто активно, во все камеры показывает свою близость с народом. Политики и общественные лидеры образца 1993 года на баррикадах у Белого дома из книги Шаргунова, к удивлению, выглядят более человечными. Они действительно рядом с людьми и среди людей. Быть может, все это лишь выдумка и художественный прием, но даже Анпилов как персонаж романа выглядит вполне обаятельным.
В романе Шаргунова то и дело встречаются различные приметы уже ушедшей эпохи. Если бы не они, можно было бы вообразить, что автор описывает многочисленные митинги последних лет. А так — мы можем вспомнить, что телефон в сельской местно-сти считался роскошью и соседи регулярно заходили позвонить. Подростки тащились от смелых гэгов программы «Маски-шоу» и откровенных клипов Ветлицкой и Титомира. Аполитичные домохозяйки смотрели «Рабыню Изауру» и «Богатые тоже плачут», а увлеченные политикой граждане по вечерам ждали, что скажет бесстрашный Невзоров. Бизнесменов крышевали колоритные братки, а если богачи не желали делиться или отстегивали не тем и не в том количестве, их просто убивали. И вся страна пыталась догадаться, о чем вопит с экранов странный парень в песне «Хару Мамбуру».
«Праздник непослушания» для семьи Брянцевых закончится печально. Но история движется по спирали. Один из людей в толпе пророчески скажет своему визави: «Глядишь, лет через двадцать вместе начнем митинговать». Юный внук Виктора Брянцева Петя в 2013-м выйдет на оппозиционный митинг в центре Москвы.
Петя — типичный представитель поколения, которое не застало российских событий начала девяностых. Сознательное детство этих людей пришлось на более-менее благополучные нулевые. «Единая Россия» и Путин при их жизни существовали фактически всегда. Отсюда восприятие решительных оппозиционных действий как чего-то романтичного, неизведанного и очень нужного. Сергей Шаргунов достаточно популярен среди думающей молодежи. Ведь он — «свой», такой же молодой бунтарь. К нему прислушиваются. И в случае с романом «1993» данный факт радует.