Опубликовано в журнале Знамя, номер 3, 2014
Об авторе | Рафаэль Александрович Соколовский — журналист, писатель, литературовед, исследователь и публикатор наследия русских сатириков начала ХХ века и поэта Н. Шатрова. Живет в Москве. Автор «Знамени» с прошлого года, см. мемуарный очерк «О пользе иностранных языков» (2013, № 10).
Датский художник Херлуф Бидструп был знаменит в Советском Союзе не меньше, чем Кукрыниксы или Борис Ефимов. Его смешные рисунки-рассказы часто печатались в «Крокодиле», «Огоньке», в самых разных изданиях в расчете на то, что всегда станут гвоздем номера, иначе говоря, самым привлекательным материалом для читателей. Да так оно и было. Его рисунки-рассказы увлекали непревзойденным юмором и необычным сюжетным построением — он искусно создавал иллюзию движения своих картинок: и если последовательно рассматривать рисунки слева направо, то рождалось впечатление, будто перед вами проходят кинокадры маленькой комедии.
В «Правде», понятно, печатались его политические «комиксы» на популярную тогда тему о поджигателях войны. Между прочим, мы тоже отличались в этом ам-плуа, так как лезли со своей «помощью» в различные мировые конфликты, и наши воины выполняли свой так называемый «интернациональный долг» то в Корее, то во Вьетнаме, то в Египте, то еще в каком-нибудь африканском государстве, где, пользуясь политической незрелостью вождей, пытались навязать наивным неграм социалистический строй. Они и так ходили без штанов, а при социализме им, бедолагам, пожалуй, пришлось бы расстаться с набедренными повязками и вставать пораньше в очередь за бананами и финиками по талонам.
Теперь-то мы знаем, как прав был Пушкин, сказав, что нет правды на земле и нет ее и выше. Капитализм всегда был хорош для богатеньких, а социализм оказался раем только для партократов. Однако тогда идея всеобщего благоденствия, равенства и братства на основе коммунистических догм была очень привлекательной. А ее красочной витриной был Советский Союз с его праздничными демонстрациями на Красной площади и различными фестивалями и декадами дружбы народов. Что касается нашей пропаганды советского образа жизни, она соответствовала завету одного беззастенчивого политического функционера, утверждавшего: чтобы в ложь поверили, она должна быть безграничной. И вот поверили же в нашу счастливую и радостную жизнь, в демократическое устройство Советского Союза, где нами правил страх и где миллионы гибли в лагерях, такие, казалось бы, проницательные писатели, как, например, Л. Фейхтвангер, посетивший нашу страну в самый разгар репрессий. Свои впечатления он изложил в книге «Москва. 1937», в которой утверждал, что в Советском Союзе нет политического террора, и превозносил Сталина. Это при том, что при нем шли судилища над так называемыми троцкистами — над Зиновьевым, Каменевым и другими. Л. Фейхтвангер на странице 93 утверждал: «Воздух, которым дышат на Западе, — это нездоровый отработанный воздух… Когда из этой гнетущей атмосферы изолгавшейся демократии и лицемерной гуманности попадаешь в чистый воздух Советского Союза, дышать становится легко».
Предположим, советские люди, зомбированные коммунистической пропагандой, верили, будто бы вчерашние соратники Ленина собирались свергнуть… советскую власть, занимались диверсиями и шпионажем. Но как Фейхтвангер не усомнился и принял этот шизофренический бред за чистую монету? Неужто ему не приходило в голову: зачем Троцкому, кто вместе с Лениным устанавливал Советскую власть, вдруг ее свергать? Зачем Зиновьеву и Каменеву и другим сподвижникам Ленина заниматься вредительством и шпионажем? Впрочем, по поводу другого писателя, расхваливавшего наш строй и наше житие, — Анри Барбюса, на Западе появилось однажды предложение избрать его почетным слепым Советского Союза. Миллиарды рублей изымались у нас, голоштанных и недоедающих, живущих в коммуналках с одним туалетом на десять семей или в бараках, где удобства были во дворе, для устройства грандиозных шоу в защиту мира. Была даже учреждена Ленинская премия борцам за мир, которая раздавалась видным общественным деятелям, писателям, ученым, художникам, лауреатом которой, конечно же, оказался и Бидструп, кого тоже можно было объявить почетным слепым. Как они, все эти выдающиеся деятели культуры, не видели, что у нас творится! Даже умнейший и проницательный Бернард Шоу попался на эту удочку. И лишь Анре Жид, проклятый нашим режимом, ухитрился сказать какую-то правду о нашей политической системе.
Мне, почитателю веселого таланта Бидструпа, мало что было известно о нем самом, пока не состоялась встреча в Самарканде, куда он заглянул в рамках своей поездки по Средней Азии. Это был наш подарок за его неустанную борьбу против поджигателей войны, которую Советский Союз вел против США и прочих врагов советского народа. Его солидарность выражалась в карикатурах на страницах коммунистической газеты «Ланд ог фольк». На родине художника ее не без основания считали датским филиалом «Правды» и не очень почитали. У нас же из номера в номер печатались его политические комиксы на злобу дня, не уступающие ни Борису Ефимову, ни Кукрыниксам — самым ярым сатирическим летописцам холодной войны.
Когда Бидструп выступал против фашистской Германии, его позиция была понятна: Гитлер оккупировал Данию и нес чуму всему миру. А вот что дурного сделали для его родины Трумен, Черчилль, Аденауэр и тем более президент Южной Кореи Ли Сын Ман, ума не приложу.
В Дании Бидструпу жилось неуютно: его, ярого противника капиталистиче—ских устоев, на родине не жаловали, и альбомы его карикатур издавались у нас или, например, в ГДР. Если бы не эта поддержка, мало бы кто в мире знал о существовании замечательного художника Херлуфа Бидструпа.
Рисовальщиком Бидструп был великолепным — схватывал он натуру мгновенно, штрих его давал емкое и точное изображение. А в Самарканде у приезжих художников глаза разбегались от яркой экзотики, так что Бидструп с удовольствием делал зарисовки памятников старины — Гур-Эмира, Регистана, Шах-и-Зинда. Сильное впечатление также произвел на него восточный базар с его пестрыми обитателями. Рисовал он быстро, и все равно едва успевал делать наброски то с экзотического старика, то с девушки со знаменитыми самаркандскими лепешками. Приезд его не афишировался — поездка была устроена для отдыха в качестве подарка. Он устал от потогонной работы в своей газете, где должен был давать карикатуры из номера в номер, и поездка по Средней Азии с яркими впечатлениями, восточным гостеприимством была наградой за его труд на благо дела мира. Как мы все же узнали о его приезде и сумели залучить в редакцию для традиционной встречи с именитыми людьми — это почти детективная история.
О приезде Бидструпа мне сообщил директор центрального книжного магазина Уберский. Ему по большому секрету шепнул один из книголюбов в благодарность за дефицитные издания, которыми он здесь время от времени отоваривался. Директором его назначили, как члена партии, в полностью беспартийный коллектив продавцов, товароведа, технички и работников книжного склада, и он из кожи вон лез, чтобы оправдать доверие. Он тут же заставил их принять социалистические обязательства вежливо обслуживать покупателей и повышать свой идейный уровень путем чтения газет. А для рекламы он использовал динамик, установленный над входом в магазин: сначала раздавался какой-то скрежет, хрипы, а затем голос энтузиаста книжной торговли изрекал: «Дни стали короче, ночи длиннее! Покупайте художественную литературу!» «А при чем тут длинные ночи?— спросил я как-то у него, услышав этот интеллектуальный призыв. «А что еще делать зимними вечерами, если не читать книги? — отвечал. — Это полезнее, чем пить водку или играть в домино». Притом он был убежден, что никакого другого занятия у жителей города, кроме чтения книг, приобретенных именно в его магазине, не найдется. Впрочем, в чем-то он, похоже, был прав, так как телевидение только начало красть время у жителей этого по-восточному патриархального города, тем паче тогда не было еще телесериалов длиною в год.
— Знаете ли вы, Раф Александрович, что в Самарканд приехал Бидструп?
— Нет! А зачем вам Бидструп?— поинтересовался.
— Хорошо бы затащить его к нам, — мечтательно сообщил он.— В магазин как раз поступили его альбомы, и я их придержал, объявив, что будем продавать только с автографами.
— А согласием Бидструпа вы заручились?
— Где мне? Одна надежда на вас.
— Ну, спасибо, что вы такого хорошего мнения о моих возможностях. Но с Бидструпом я даже не знаком.
Однако идея энтузиаста книжного дела мне понравилась. Это и для газеты, подумал, выигрышный материал. Может стать гвоздем номера. Только с какого конца взяться? За помощью обратился к редактору Владимиру Григорьевичу Ходасевичу, человеку, очень уважаемому в городе. Он тут же созвонился с местным «Интуристом», и там, на наше счастье, околачивался по своим делам переводчик Бидструпа. Ему тоже понравилась мысль — сначала устроить встречу с журналистами, а потом уговорить Бидструпа прогулять по центру города и как бы ненароком заглянуть в книжный магазин, где его ждал сюрприз.
И вот Херлуф Бидструп, кого мы все знали только по рисункам, у нас в гостях в редакции. Он выглядел персонажем из фильма о викингах — крупного телосложения, лицо словно вырублено из камня, а глаза — две холодные льдинки. Он не торопясь принялся рассказывать о себе. Мы узнали, что работает он в датской коммунистической газете «Ланд ог фольк», откликаясь на все важные политические события. Газета имеет небольшой тираж и почти лишена рекламы, которой кормится пресса (это, конечно, происки капиталистических недругов, хотя по здравому смыслу: кому придет в голову размещать рекламу в малотиражном издании, но всегда уверенные в своей правоте коммунисты считали, что должны ради высоких идеалов?).
На наши вопросы он отвечал с неизменным каменным выражением лица, и льдинки-глаза посверкивали холодом. Выяснилось, что он зашорен на коммунистических идеях и ненавидит буржуазный строй. Например, в одном из своих рисунков-рассказов он выразил осуждение датским властям за то, что там молодоженам полагается квартира только после рождения ребенка. «Неужели он не понимает, что это делается из-за демографического кризиса в стране, чтобы молодожены быстрее обзаводились малышами? — думал я. — Интересно, что бы он сказал, узнав, что нашим молодоженам ключи от квартиры выдаются главным образом в художественных фильмах, а большинство многодетных семей ютятся в одной комнате в коммуналках или в бараках с удобствами на улице?» Слушая его, я думал: как этот человек с льдинками в глазах, зомбированный классовой борьбой, рождает такие веселые, легкие, часто пикантные рисунки. Или он таким способом расслабляется после мрачных карикатур на политические темы? Для меня эта загадка до сих пор, и Бидструп для меня существует только в юмористической ипостаси. Здесь мало кто может с ним соперничать.
А бог поцеловал его, когда он был еще мальчишкой. Страсть к творчеству проснулась в нем еще в детстве: если в руки маленького Херлуфа попадал карандаш или кусочек мела, он тут же начинал рисовать. Так что он рано определил свое будущее, а после окончания Королевской академии художеств выбрал нелегкую профессию карикатуриста. В годы Второй мировой войны он сражался своим пером против фашизма. В датской печати, а страна была оккупирована Германией, запрещалось печатать рисунки на нацистских вождей, поэтому карикатуры Бидструпа распространялись подпольно. Теперь на смену Гитлеру и его своре, по его мнению, пришли новые враги — Трумен, Черчилль и другие поджигатели войны, и они стали его постоянными персонажами. В Дании его не любили за острые разоблачительные карикатуры. Поэтому он так рад предоставленной ему возможности побывать в стране свободы и демократии и был очень удивлен и обрадован своей здесь популярности.
Это был удобный момент для того, чтобы в подтверждение его слов подать ему для автографа альбом его карикатур, да еще немецкого издания, за которым я успел на редакторской машине съездить домой. Переводчик представил меня как давнего почитателя его таланта. А я в свою очередь выказал восхищение его рисунками, назвал несколько очень мне понравившихся сюжетов, вспомнив их — невольно улыбнулся, что придало похвале характер взаимопонимания художника и зрителя. Он не просто черкнул свою фамилию на альбоме своих работ, а высказал несколько добрых слов в мой адрес. Альбом с автографом Херлуфа Бидструпа я бережно храню как память о встрече с замечательным художником, тем более что перед моей фамилией он поставил слово «товарищ», тем самым как бы подчеркивая, что видит во мне единомышленника. Очень дружеское искреннее общение с журналистами, заинтересованные вопросы, которые задавали, явно сказалось на его настроении, и он без особых уговоров согласился немного прогуляться.
Перед тем как нам выйти, я успел предупредить по телефону директора-энтузиаста, что мы с Бидструпом собираемся пройтись по Ленинской улице, где как раз и находился книжный магазин. А до него было всего квартала два от редакции. Когда мы оказались рядом, переводчик словно бы невзначай предложил гостю заглянуть, как у нас говорят, на огонек. Когда Бидструп зашел, раздались аплодисменты и навстречу протянулись руки с его альбомами. Он, наверное, не поверил своим глазам, а если станет рассказывать у себя в Дании, не поверят ему, что в далеком азиатском городе его чтут куда больше, чем на родине. Его обступили, ему что-то восторженно говорили по-узбекски, по-русски, по-таджикски, откуда-то появились цветы… А он, засучив рукава, сел за стол и деловито принялся подписывать альбом за альбомом, и льдинки в его глазах начали таять и таять…
Херлуф Бидструп умер в 1983 году. Слава его уже начал тускнеть, так как наступила международная разрядка, и его политические карикатуры, ради которых его и привечали у нас, оказались в тени. А тут вскоре разразилась «антиалкогольная горячка» — борьба за трезвый образ жизни, когда запретами, доведенными до абсурда, ввергли страну в сумятицу. Потом — перестройка, закончившаяся трагедией развала Советского Союза… До Бидструпа ли было! Сегодня в Интернете есть сайт, посвященный замечательному датскому художнику, и там можно и прочитать о нем, и увидеть его рисунки.
Бог с ними, с политическими карикатурами Бидструпа — они принадлежат истории. А вот его веселые комиксы имеют непреходящее значение и заслуживают того, чтобы их не забывали.
Не забыли! Интерес к комиксам замечательного датского мастера возрождается: в 2007 году вышел альбом «Бидструп. 200 лучших работ». На разных сайтах в Интернете представлены его комиксы.
Что ж, кесарю — кесарево, Бидструпу — добрую память!