Парк Белинского (Пенза)
Опубликовано в журнале Знамя, номер 9, 2013
Парк
Белинского (Пенза).
2012, № 2. — Издательский дом «Валентин Мануйлов».
Рецензию на «Коломенский
альманах» («Знамя», 2012, № 10) я начала словами: «“Назови мне такую обитель”, где бы сегодня не было регионального
литературно-художественного периодического издания!».
В Пензе явился на свет еще более
интересный издательский продукт. Речь о журнале «Парк Белинского», издаваемом
ИД «Валентин Мануйлов». В 2012 году появилось два номера, один раз в полгода.
На фронтисписе пометка: «Общественно-политический,
историко-публицистический, литературно-художественный журнал». Бросается в
глаза подзаголовок названия: «Журнал вольнодумства», контрастирующий с
наименованием журнала, достаточно нейтральным и связанным, особенно в глазах пензенцев, с названием излюбленного места отдыха горожан.
Кредо «Журнал вольнодумства» «выводит» «Парк Белинского» из ряда региональных
культурных изданий, непритязательно существующих, чтобы публиковать творчество
земляков, — но и ко многому обязывает.
Рассмотрим на примере второго
номера, как реализуются позиции «журнала вольнодумства».
О позициях исчерпывающе
высказался учредитель и главный редактор «Парка Белинского», кандидат
философских наук Валентин Мануйлов в «Слове редактора» (№ 1). У него имеется
четкое видение, каким должен быть журнал. Это, тезисно:
— аудитория журнала —
провинциальные интеллектуалы во власти, бизнесе и культуре; авторы журнала —
такие же интеллектуалы, но не только из провинции;
— цель издания — стать площадкой
для выражения интересов и мнений частного предпринимательства, но не в
практическом, а в возвышенном смысле: стать площадкой для выработки ценностной
и идейной базы будущего поколения властителей России;
— сверхзадача
издания — стать площадкой, где будет происходить обмен мнениями по теме национальной
идеи России (выделение В. Мануйлова. — Е.С.) и платформой для согласия по ней;
— политика издания — «притяжение»
творческой интеллигенции, формирование параллельного интеллектуального
пространства; создание горизонтальных связей между ныне разрозненными «кучками
интеллектуалов» во властных структурах.
Несколько парадоксален вывод,
что, не исключено, конечным результатом деятельности коллектива авторов журнала
станет не национальная идея, а философия параллельного существования или
параллельного пространства. Но эта оговорка — проявление редакторской мудрости
на случай, если развитие издания пойдет по неожиданному пути, который окажется оправдан более, чем планы.
По замыслу редакции, «Парк
Белинского» не должен остаться «пензенским журналом». Даже очерк Антона Инюшева «Как рождалась «Легенда», внешне типичный образец
«местной культурной хроники», — развернутый рассказ о симпозиуме художников
«Осень. Вдохновение. Пенза», проходящем уже пять лет в
скульптурном парке «Легенда» на Чистых Прудах (не путать с бульваром в
Москве!), — на деле адресован всему миру, так как у симпозиума статус
международного. Это дань уважения своему городу, ставшему «столицей»
культурного события. Отчетлив и пензенский «диалект» в уходящем жанре очерка о
настоящем человеке — «След на земле» (памяти Владимира Петровича Чижова). Этот
научный работник и предприниматель наладил выпуск эффективных удобрений для
сельского хозяйства и вытащил из нищеты село Царевщина,
где устроил «промплощадку». Обещанное «выражение
интересов и мнений частного предпринимательства» позитивно (приятно читать о
дельном, энергичном современнике!), но журналистский материал диссонирует с научными, которых большинство.
В контенте второго номера
«перевешивает» блок исторических статей. Через приз-му истории в журнале
поднимаются проблемы российского и мирового значения. «Ключевым» материалом
номера предстает очерк доктора филологических наук, профессора Ягеллонского университета Василия Щукина (Краков)
«Виссарион Чембарский, или Триумф провинциала».
Обозначив героя очерка пышным «прозвищем» по образцу имен античных и
средневековых мыслителей (Гераклит Эфесский, Франциск Ассизский, Эразм Роттердамский), автор намечает параллель между Белинским и
теми философами: «Все эти люди происходили из той или иной «глубинки». Очерк
сочетает в себе подобие «исторического портрета» в рамках, заданных еще В.
Ключевским, с биографическими деталями о Белинском, цитатами из его писем и
попыткой «прочесть» мысли героя, с рассуждениями Василия Щукина о феномене
Белинского — выходца из глухой провинции, прогремевшего на всю Россию.
Разгадкой феномена служат слова: «…чтобы провинциал мог выйти в люди и внести в
общечеловеческую лепту нечто новое, важное, а может быть, и нечто особенное,
местное, он должен… не стремиться… быть «не хуже других»… обладать не групповым… а личным достоинством».
Философский тон изданию придают
«Выписки: подражание Гаспарову» — небольшой раздел,
завершающий каждый тематический материал цитатами по данному предмету — от
научных трудов до литературных произведений, от Александра Герцена и Джона Дьюи до Артуро Переса-Реверте и Ивана Ефремова.
По такому же принципу построен и
очерк доктора философских наук Аркадия Пригожина, завкафедрой
Академии народного хозяйства при Правительстве РФ, «Феномен Ахиезера».
Это «представление» публике кандидата философских наук Александра Ахиезера и выжимки из труда последнего — исследования об
инверсионных циклах россий-ской истории (о периодических моментах возврата к
синкретическим ценностям после периодов ослабления этатизма и об определяющей
ценности российской истории — вечевом идеале, то близком, то недостижимом в
чередовании идеологий). Трехтомник А. Ахиезера
«Россия: критика исторического опыта» писался в годы застоя «в стол» под
псевдонимом и был впервые опубликован в 1991 году. Но понадобилось еще десять
лет, чтобы к труду Ахиезера обратились специалисты.
Линию исторических исследований в
журнале продолжают работы Валентина Мануйлова (директора Пензенского института
региональной политики) «Как объединить «демократов» и «патриотов»:
ретроспективный анализ» (на примере либерально-консервативных «консенсусов»
разных стран, включая Россию поры Временного правительства) и Дины Мануйловой
(1936—2012), преподавателя философии: «Толерантность и конфессиональность
в секулярном обществе» (о межконфессиональных конфликтах и единственной
возможности их изжития — отказом от силы, апелляцией к разуму). Способом
художественного осмысления отечественной истории хочется назвать отрывок из
романа Юрия Фадеева «Боже, царя храни». Это альтернативная версия
предреволюционного периода, смысл которой в том, что «после смерти премьера
Петра Столыпина император Николай II очнулся и переменился…
приблизил к себе полковника Николаева, и вдвоем они замыслили и начали
реализовывать план переустройства России». На бумаге у писателя переустройство
выходит гладким и даже логичным; но роль личности в истории в нем, по-моему,
преувеличена, особенно в части, где Николай отправляет родню в ссылку на
Соловки замаливать грехи перед государем. Слабое место почти всех романов в
жанре альтернативной истории — что действительность уже давно «отменила»
возможность такого развития. Но как отвлеченное чтение роман любопытен.
«Парк Белинского» воздает должное
и мемуарам — живым «хранителям» исторических сведений. В этом номере
опубликованы два дневника и «Армейские были» Игоря Панфилова. «Армейские были»
изложены казенным языком рапорта, что снижает их художественную ценность, хотя
факты приведены кошмарные: примеры, как солдат командование то и дело
«забывало» на труднодоступных постах в Средней Азии. Дневник инженера Сергея
Петрова (1905—1978), совершившего восхождение на Эльбрус, «От Нальчика к
Эльбрусу» от августа 1930 года, интересен больше всего туристам и альпинистам.
Зато фрагменты из дневника второго секретаря Пензенского обкома КПСС в
1962—1986 годах Георга Мясникова, опубликованного
отдельной книгой после его смерти в 1996 году по инициативе сына покойного,
касаются всей Советской России. В описании крупного чиновника она предстает не
«нашим садом», а разрушенной, заброшенной и загаженной усадьбой, где «сложно
живет народ». Картины быта и нравов пензенской глубинки 70-х годов ужасают.
Михаил Архангородский, заведующий психотерапевтиче-ским
отделением Пензенской областной психбольницы, специально для журнала делает
разбор дневника с позиций психоанализа, приходя к выводу о личности Мясникова как «аутической,
живущей автономной, закрытой для окружающих духовной жизнью» — прямом следствии
формирования и деятельности в тоталитарном государстве.
Завершает список публикаций
номера подборка лирических стихов Марии Сакович
(Пенза), поэтессы и переводчицы. Стихи традиционны для любовной лирики. Может
быть, редакция рассудила, что стихи послужат «отдушиной» после серьезного
чтения? Или это следствие «поиска формата»? Для второго номера некоторая
«расплывчатость» концепции еще простительна.
Специальный раздел «Обратная
связь» публикует «Переписку с авторами и читателями» после выхода первого
номера. Мнения «корреспондентов» разнородны: Антон Иняшев,
журналист и писатель (Пенза), ищет расшифровку слов «Журнал вольнодумства»: «…
можно двигаться в двух направлениях. Первое… это любое проявление мысли,
текущей вольготно и беспрепятственно. Этого в журнале действительно много.
…Если понимать вольнодумство …как попытки думать «не как положено», то
подобного я в журнале не заметил». Михаил Полубояров,
краевед (Москва), идею совместить политику, публицистику и
литературно-художественные жанры под одной «коркой» считает удачной, но
озадачен поиском национальной идеи — «делать ее флагом журнала, по-моему,
неблагоразумно…». Александр Гурин, историк (Рига), думает, что содержание
журнала несколько необычно для России, но редакция сама еще не определилась,
для кого журнал: «то ли для жителей области, то ли для всех россиян, то ли для
всего русского мира…». Роман Абрамов, социолог (Москва),
думает, что издание подходит для аудитории старше пятидесяти как по способу
рассуждений, так и по стилю и формам, но тридцатилетние «думают другими
категориями, другим языком…». Владимир Дворянов, историк (Москва), видит
в «Парке Белинского» выражение самовосприятия
провинциальной («в хорошем смысле слова») интеллигенции.
Действительно,
за тематической «пестротканью» неразличима аудитория «Парка Белинского»; форма
подачи большинства материалов ориентирована на старшее поколение, а не на
молодежь (возможно, потому, что и авторы немолоды); а «вольнодумство» обращено
по большей части в прошлое.
Понятно, что ретроспектива «безопаснее» протестного осмысления современности —
и все же от заявленного «вольнодумства» ждешь большего.
Журнал не
литературно-художественный — и это к лучшему, стоит сделать ставку на
публицистические материалы. Творческая интеллигенция ведь частенько пишет «размышлизмы» о себе и обществе, а площадок для их
публикации маловато.
В Пензе «журнал вольнодумства»
пользуется популярностью и уважением, что видно из новостей в пензенских СМИ и
читательских отзывах и мнениях в блогах ЖЖ. Одна читательница соотнесла
закрытие в Пензе музыкального училища и расформирование (присоединение к
госуниверситету) педагогического университета им. В.Г. Белинского с выходом
общественно-политического журнала как приметы времени. Что ж, если первые факты
вызывают замешательство, то второй внушает оптимизм.