Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 9, 2013
* * *
Свернуть по дороге в Осташков –
оправиться, перекурить.
Достать припасённую фляжку,
друг друга теплом одарить.
С высокого берега Волги
осенние видеть леса.
Остави нам, Господи, долги
хотя бы на четверть часа.
На мнимом пускай удаленье
от всей мировой мутоты –
пятнадцать минут просветленья,
и лёгкости, и высоты.
ЧЕРТАНОВСКИЕ ЭЛЕГИИ
1
Родные крупноблочные дома
за двадцать лет изрядно пооблезли…
Ну, здравствуй, что ли, родина моя.
Чертаново моё, точнее если.
Не изменилось, в общем, ничего.
А то, что изменилось – глаз не режет.
28-й не едет. Ждут его
на той же остановке люди те же.
Должно быть, это с виду. А внутри
у каждого надежды, перспективы.
И тётки те, и эти вот хмыри
на самом деле внутренне красивы.
Но верится по-прежнему с трудом
(по Брежневу, как некогда шутили).
И на опушке – тот же всё дурдом,
где пациенты по двору ходили,
а мы катились мимо по лыжне,
сдавая кросс, и исчезали в Битце…
И жить, и чувствовать – не где-то на Луне –
в своей стране – спешили торопиться.
2
Пока в сентябрьских сумерках игла
музыки чёрный космос бороздила –
в окне напротив девушка влекла,
что нагишом по комнате ходила.
Мы с тополем росли и доросли:
он – до шестого этажа, я – класса.
Уже, на мелочь чтоб не растрясли,
на свист Балобы я не откликался.
Пять сигарет в пиратском тайнике.
Совсем не на мороженое нычки.
Пел на уроке – запись в дневнике
от больно юморной географички.
Соседка дура. Управдом говнюк.
Теснятся корпуса под небесами.
И больше нет Наташи Демьянюк –
той, сизогубой, с грустными глазами.
Все сбудутся мечты. Наверняка.
На глупости потянет дурака
в чужой квартирке малогабаритной.
И сочинится первая строка.
И мама испечёт три пирога
в честь первого бритья отцовской бритвой.
* * *
Аритмия капель ночных о жесть.
Надо б свет зажечь.
Двойника заоконного разбудить.
Одному – не быть.
Посидим, чайку попьём, помолчим…
Как ты там, в ночи?
Головой – в листве. Дождик сеет сквозь.
Хорошо, небось?
Что тебе тяжёлого сердца стук,
мой бесплотный друг?
Я и сам хотел бы тобой побыть.
На судьбу забить.
Безучастно кого-нибудь отражать.
Хрен чего решать.
Ладно… Спать пора. Вот и дождик смолк…
Выключатель – щёлк.
ПУШКИНСКАЯ НАБЕРЕЖНАЯ
Хмурый и громоздкий,
попрошу я очень,
стоя над столичной снулою рекой:
Осень, моя осень,
не дави на мозги
отбщепоэтической этою тоской.
Паренёк на пристани
бьёт себе чечётку.
Листья на дощатый падают настил.
Вот бы так же истово,
вскидывая чёлку, –
пальцами по ноуту, оттачивая стиль!
Взять бы осень фоном…
Как чечётка бьётся,
отстучать бы, с лёгкостью попадая в такт:
туки так – чего нам –
так-таки – бояться –
умирать приходится всем ведь – так и так.
СНЕГ
Тише воды, ниже травы,
рановато в этом году…
Мол, даже если не ждёте вы,
я всё равно иду –
без исключенья на всех и вся
(равенство – мой девиз),
между землёй и небом вися
медленно сверху вниз, –
на младенца в коляске,
юную маму его,
на старика с лакированной палкой…
Кто они, откуда?.. Не чувствую ничего.
Никого не жалко.
* * *
Никому ни о чём. Просто стало от снега светлей.
Голова прояснилась. Приемлемой жизнь оказалась.
А казалось, под лампой ночной, нет соблазна подлей –
подливать самому, длить и длить этот стыд, эту жалость.
Как сквозь сон улыбается дочь!.. Никому ни о чём.
Ни о чём – никому. Только писчей вот этой бумаге.
Архаично, конечно. Но всё веселей, чем ничком –
Мы ещё повоюем! – мычать в бесполезной отваге.
Никому ни о чём. Мы ещё поглядим, кто кого.
Всё трещит и качается. Воздух дрожит от сравнений.*
Ничего, ничего, ничего, ничего, ничего…
И не гаснет под веками отсвет мозаик Равенны.
* * *
Слякоть вперемешку с реагентами.
Желтоватой измороси взвесь.
Стыдно стало слыть интеллигентами:
из-за них же так херово здесь.
Задирают, сволочи, полицию.
Ну, а дашь им волю – дело швах.
Рдеет над гриппозною столицею
аббревиатура РОСГОССТРАХ.
* * *
Лене
О чём-нибудь совсем простом
со мною тихо говори.
Ну, приблизительно, о том,
о чём со снегом фонари
в ночь на второе января,
пока уставший город спит, –
вот так же тихо говорят.
И фонари горят, горят…
И снег летит, летит…
* * *
Ах, подруженьки, скучно!..
А.П.Чехов (из письма).
Скучно водку пить.
Скучно трезвым быть.
Ах, подруженьки, как же скучно!
Ни во двор с детьми,
ни во храм с людьми.
Разлюбил бывать там, где кучно.
В четырёх стенах
как же скучно, ах!
Не сыграть с судьбой в кошки-мышки.
Волос всё седей.
А у бездны сей
нет ни дна, увы, ни покрышки.
Человек есть ложь.
Это значит, что ж,
сплошь весь век одни угрызенья?
Я сижу. Молчу.
Криком не кричу.
Ясный зимний день. Воскресенье.
* * *
Что ещё должно случиться –
Бог весть. Только вот,
одиночеству учиться
время настаёт.
Кружка кофе. Душ контрастный.
Виртуальный лист.
Повелитель жизни частной,
как живёшь, колись!
Что-то часто ты не весел.
Охренел совсем?
В здешних городах и весях –
жизнь такую б всем.
Век-то вывихнут, не спорю,
дней порвалась нить.
Как помочь такому горю? –
спросишь ты. Не ныть.
Есть же способ идеальный:
пост, молитва, труд –
кризис эк-зис-тен-ци-альный
мигом перетрут.
Утром поглядишь в окошко –
тихо снег идёт…
Не дошло? Ещё немножко
погляди. Дойдёт.
* * *
…И узкое, узкое, узкое
Пронзает меня лезвиё.
В. Ходасевич
Музыка приходит и уходит.
Остаётся тот, кто много лет
места себе в жизни не находит,
если сходит музыка на нет.
И не то чтоб шибко музыкален
(в сущности, обычный гражданин),
просто сам не свой среди проталин
он стоит без музыки один.
Щурится на солнышке весеннем.
Бытие сканирует своё.
Жить и жить, как все, вместе со всеми –
узкое мешает лезвиё.
* * *
…душе моя грешная, того ли восхотела еси?
Канон покаянный
Эх, раз, ещё раз
заблудился блудный аз.
Да залёг в своём углу,
яко свиния в калу.
Слёз ни капли не имея,
ум возвысить не умея,
время в лености губя –
полюбуйся на себя.
Житие своё помысли.
Приведи в порядок мысли.
Биться с лютыми страстьми
выдь на солнышко из тьмы!
* * *
Фонтаны цветомузыкальные.
Теплынь. Незримо окрылённые,
летают парочки влюблённые,
дыша вечерним майским воздухом.
Картинки с войнами локальными
остались в гаджетах и в телеках.
На скейтах, роликах и великах –
все заняты культурным отдыхом.
И мы пойдём собачку выгулять.
По-летнему легко оденемся.
Со всеми вместе понадеемся,
что всё само собой устроится.
Живые люди классно выглядят!
Живых людей бомбить не следует.
А то такое воспоследует,
что никому не поздоровится.
Цветут каштаны, вишни, яблони…
В ютубе выложены ролики –
заходят шарики за ролики.
Сегодня живы мы – а завтра как?..
Мы будем тихими и слабыми.
Нам вообще не стоит рыпаться.
Пораньше ляжем, чтобы выспаться.
Пораньше встанем. Сядем завтракать…
МОЛИТВА
Калибруй меня, отлаживай!
Пусть модель и неудачная.
Никакой чтоб лжи и лажи
не фиксировали датчики.
Чтоб снимались показания
с минимальною погрешностью –
от незримых волн касания,
доходящих из безбрежности.
БИОСТАНЦИЯ
Тенит девичий виноград
открытую веранду.
Ну, поцелуемся. Я рад.
Ты – рада?
Тютюновый (тут пишут) дым
здоровью шкодит.*
Пусть шкодит… А мы последим,
как жизнь проходит.
Приметить, как она течёт –
наипервейшая задача
для тех, кто замысел сечёт
и глаз не прячет.
Тут под моей – твоя рука…
Ещё не старость.
Любовь нам свойственна пока
и благодарность.
Льняные летние твои
я так люблю наряды…
Ни ноутбуков. Ни TV.
И море рядом.
* * *
Тонет, братцы, наш корабль.
Солона волна.
Никакое крибле-крабле
не поможет нам.
Как тут ни греби, ни хлюпай –
к дальним берегам
на обломках мачт и шлюпок
не прибиться нам.
Разгулявшейся пучины
рёв со всех сторон.
Не спасётся ни единый.
Даже Арион.
Урывками спишь, забываешь поесть…
Песенка, значит, ещё не спета.
Значит, в загашничке что-то есть –
поважнее сна, понасущней обеда.
Не страсть, куда там… Скорей, любовь
ко всему, что музыкою чревато.
То есть, в общем-целом, пустяк любой
вполне достоин октав Торквато.
Тассо уполномочен нам заявить
то же, что птичка сказать хотела…
Что-то типа: чив-чив-тивить-тивить-
приём-приём – как поняли?
И улетела.