Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 5, 2013
Об авторе
| Айгерим Тажи родилась в Актобе (бывшем Актюбинске) 15 ноября 1981. Автор книги стихов “БОГ-О-СЛОВ” (Алма-Ата, 2003, издательство “Мусагет”). Лауреат литконкурса “Ступени” (Москва), финалист литературной премии “Дебют”-2011 (Москва). Участница Форумов молодых писателей России (2010—2011). Стихи переводились на английский, французский, армянский языки. Публиковалась в “Дружбе народов”, “Аманате”, “Урале”, “Новой Юности”, “Аполлинарии”, “Воздухе”. Участница литературного фестиваля в Казахстане, проведенного 20—24 ноября 2012 года Фондом СЭИП (семинар поэзии журнала “Знамя”). Живет в Алматы.
Айгерим Тажи
неспящий в тибете
* * *
На ладан не дыши — дышать здесь нечем.
Зря говорят, что сельский воздух лечит.
Саднящий в носоглотке дым костра
меняет очертания. Вглядись же.
Буреют в куче скошенные астры.
Садовник выкорчёвывает липу,
которая ни разу не цвела.
* * *
Земля, накануне зимы околевшая,
холодным покойником на прикасания отвечает.
За чашкой тёплого чая
сонные люди разговором неспешным
вышедших поминают.
За окнами тихо ступают мёртвые
по старым следам из скрипучего снега,
греются в сердце странного города,
жмурят промёрзшие веки.
* * *
Дёрнется кто-то в ветвях, испугавшись кашля,
и сорвёт покрывало с кроны. Статуя дерева.
Брызнет морозной солью, вопьётся в кожу.
Кто ты, безвестный скульптор в белом плаще?
Кто ты, зашивший чёрные раны на зимней реке
после вечернего потепленья?
Тихо на берег другой по свежему шву,
перебирая ногами метры прозрачных недр.
Листья впаяны в карамельную глубину,
и внутри всё стеклянно, лишь дёрнется нерв
и расколет слой.
Птица выпорхнет из-под ног, улетит домой.
* * *
Руки тянутся. Прячешься в глубине.
Глаза непомнящие, руки невидящие, крылья мокрые,
Под твоими дверями сплю, под твоими окнами.
Прихожу, заметая следы, петляя улицами,
А за мной, как в нелепом фильме, весь город рушится.
* * *
Тёплое запахни —
Сырость, суставы ржавые.
Музыка жалобная
Тише, чем шире шаг.
Медленная, траурная,
Она прислонится к дереву,
Сядет на лавку, вторгнется
В пёстрый ландшафт.
* * *
В сердце музыка жёвана-пережёвана.
Запах старости. Патина. Вкус крыжовника.
В голове шелестят голоса, и шорохи.
Скрип полов. Ставни наглухо заколочены.
Водоёмы забытые заболочены.
Силуэты ушедших в воде мерещатся.
И беззвучно ко дну приглашает лестница.
За спиною торопит живая очередь.
* * *
Кажется, больше места
Стало — ты будешь рад.
Старый лимон на лето
Вынесли в сад.
В комнате слишком душно.
Тихие голоса
Резко прервёт кукушка —
Белое брюшко,
Пластмассовые глаза.
* * *
На краю облака стоишь,
под которым
небо рушится, обваливая линию горизонта.
В глубине резкости уходит океан
в тонкую щель.
Из щели слышится свист.
В кадре размытая комната.
Клоун смеётся из-за кулис.
* * *
у моря большие лёгкие
и огромный рот
сегодня на ужин съест не того
а завтра этого пожуёт
на берегу почерневший моряк
раскладывает сокровища у ног
рыба к рыбе
с морским ежом
играет чужой щенок
* * *
Можно долго выбирать красивого краба
в аквариуме прибрежного ресторана,
чтобы бодрым казался, глаза на месте и клешни.
Официант, его зовут Джимми, хороший выбор,
а пить что желаете — спрашивает.
Неважно, но чтобы повар его приготовил заживо,
сделав частью курортной романтики в луковом кружеве
и накормил фантастическим ужином.
* * *
В коробке из-под немецкого шоколада
мать прячет бирки, зубы, первые волосы
сына, живущего где-то в пределах города,
звонящего в день рожденья уставшим голосом.
Когда приходит этот, уже мужчина,
с руками в венах, с букетом цветов дешёвых,
она наливает чашку до половины,
чтобы он поскорей ушёл.
* * *
на козырьке подъезда
осколки бычки меловые контуры человека
кошка с коротким хвостом на части рвёт воробья
хор машин — музыка двадцать первого века
дама выбегает вслед за валетом
голова в перьях красное на губах
* * *
вначале потоп а потом пилот
люди ищут выход в сотах многоэтажек
крест антенны ловит небо передаёт
ангел сидит на спутнике крыльями машет
* * *
завтра плюс двадцать гроза возможно землетрясение
рыбки выбросились на кафель ещё с утра
их смели веником смыли в трубу течением
в аквариум запустили премудрого пескаря
а он через стекло так смотрит
что становится очень жутко
душа выходит из пяток
и подступает к желудку
люди бегут из карточных зданий
выносят детей бутерброды спички
в банке пескарь шевелит усами
и смотрит на всех по-бычьи
* * *
дом-ковчег парусами раздулись простыни
в стенах пары звереют плодятся к осени
толстый голубь уснул в двух шагах от пропасти
пара взмахов до ястреба жизнь до лавров
капитан с электронною папироскою
покоряет моря по подсказке лоцмана
переходит на уровень получает бонусы
крутит с яростью беспроводной штурвал
маяком свет на кухне за свежей порцией
кофеина плыть долго но сильный — справится
у жены древнеримская переносица
она смотрит в окно и от вида морщится
он подходит и щиплет её за задницу
* * *
Где у рыбы хвост,
А где голова?
Откуда гнить,
Если всё отрезано.
Но гниёт
Рыба,
У которой огромный распухший живот.
В нём Иона живёт.
Сети вьёт, шьёт паруса,
Надвинув шапочку на глаза.
* * *
Когда рассказчик уснёт на горе из книг,
Все потянутся к выходу, вначале скованно,
Через три ступеньки вниз. Убыстренные шаги.
Поворот к забору, вверх и на другую сторону,
Где дышать прерывисто с открытым ртом,
Обхватив ладонями бока штормящие.
Собака с оборванным поводком
Появится рядом, умчится с мячиком.
* * *
Кто-то умер.
Да здравствуют все.
У красавицы месяц в косе,
Солнышко в рукаве и кощеева жизнь.
В башне сиднем сидит, оттачивает харизму.
Ждёт прекрасного юношу, держит в окне белый флаг.
Но внизу лишь дурак, да и то не глядит, дурак.
В пять утра во дворе с серым волком на поводке
Курит, плюёт под ноги, уходит, крикнув “к ноге!”
* * *
неспящий в тибете похож на таких же как здесь
луны циферблат растекается на небосклоне
спускается с гор поседевший на треть незнакомец
в руках несёт старые книги в них новая весть
и мимо проходит не глядя как будто ослеп
ногами ступает по лужам роняет страницы
на ветке засохшей кричит тонконогая птица
он входит в туман и за ним закрывается лес
Алматы