Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 9, 2012
Об авторе
| Вера Анатольевна Павлова родилась в Москве. Окончила музыкальный колледж им. Шнитке и Академию музыки им. Гнесиных. Лауреат премий имени Аполлона Григорьева, “Антология”, “Московский счет”. Опубликовала в России книги: “Небесное животное”, “Второй язык”, “Линия отрыва”, “Четвертый сон”, “Вездесь”, “По обе стороны поцелуя”, “Ручная кладь”, “Письма в соседнюю комнату”, “Мудрая дура”, “Однофамилица / Детские альбомы”. В подборке — стихи из готовящейся к выходу восемнадцатой книги, “Либретто”.Вера Павлова
Секрет зеркал
* * *
Ученицы музыкальной школы,
мы звонили друг другу,
клали трубку на пюпитр,
играли разученные пьесы.
Трубка падала на пол,
следом падали ноты,
родители бесновались:
Сантехник не дозвонится!
А мы всё равно играли,
с ошибками, с грязной педалью,
хихикая и чертыхаясь.
В этом не было упрямства.
Просто прекрасную музыку
невозможно вынести в одиночку.
* * *
Благодаря войне
дед повидал мир.
Где только он не
бился, лихой командир,
освободитель, герой!
Бабушка говорит,
что он вернулся домой
упитанный, паразит.
* * *
Ни встреч, ни стихов, ни книг,
ни шуточек, ни картинок…
Закрой свою пасть, дневник,
прожорливая скотина,
мне нечем тебя кормить!
Хотя — вот, на, подавись,
бабушкино воспоминание, возможно, первое:
“Был голод, мы несколько месяцев не видели хлеба,
чем мы питались — ума не приложу.
Но у меня почему-то были пухлые ножки.
И вот я сижу, глажу себя по икрам и говорю:
мама, давай их отрежем, сварим и съедим”.
Бабушка часто это рассказывает
за праздничным столом,
заливаясь смехом.
* * *
Показалось: истина.
Нет, всего лишь правда —
празднична, воинственна,
не с войны — с парада,
и сочится золотом
орденская рана
на сукне, проколотом
чуткими пальцами тирана.
* * *
Я думала, держу карандаш,
а это поминальная свеча,
я думала, пою Отче наш,
а это буги-вуги, ча-ча-ча.
Подковывая рифмами блох,
до вечера слоняясь в неглиже,
я думала: любовь — это Бог.
А это был инстинкт размноже.
* * *
Печатаешь всякие мерзости,
позоришь моё имя —
да пропади ты без вести,
лирическая героиня!
Пускай в уголовном розыске
бисером шьют мне дело —
тщетными будут поиски,
им не найти тело.
* * *
Изобразили в лицах,
как целуются крабы,
рыбы, стрекозы, птицы,
лошади, Брежнев, жабы,
блохи, улитки, черви,
боги, грудные дети,
розы, двойняшки во чреве
и толстяки-соседи.
— А теперь давай поцелуемся по-человечески!
* * *
Полюбиться от души,
искупаться голышом…
Как живёте, голыши?
Каждой клеточкой живём!
Тут безлюдно, как в раю,
беззаконно, как во сне…
Юбку на траву стелю:
жизнь моя, иди ко мне.
* * *
Не клюёт? — Не беда.
Сорвалась? — Не жалко.
За тобой — хоть куда:
в ссылку, на рыбалку,
под венец, в рудники…
Экая досада —
маловаты крючки,
леска тонковата.
* * *
Только не ври, родной,
я не люблю вранья:
правда, тебе со мной
лучше, чем без меня?
Мы ж не чужие, мы ж
выше учтивой лжи.
Что же ты всё молчишь?
Хоть словечко скажи!
* * *
Десять лет — один ответ.
Темновато в комнате.
Я забыла слово “нет” —
кто-нибудь, напомните!
Столько прошлого прошло…
Стоило ли маяться?
У тебя кольцо вросло.
У меня снимается.
* * *
кудри поникли
стёрлись румяна
ты не окликнул
я безымянна
кто же я кто я
зимняя вишня
божье подобье
с дырочкой лишней
* * *
Помощницей, забавой,
наложницей, рабой,
единственное право
оставив за собой —
художнику, герою,
красавцу, королю
сказать люблю второю
и первой не люблю.
* * *
Моей рукой укрыт,
моей любовью выжат,
как неподвижно спит,
как незаметно дышит
любовник, муж, жених,
хранитель тайн несметных,
живейший из живых
и смертнейший из смертных!
* * *
Со смертью мирный договор,
нарушенный односторонне.
Мы не готовы к обороне:
граница — низенький забор,
крапива, лебеда, вьюнок,
вооруженье — флейта, лира…
Бой. На челе у командира
в кровавых ягодах венок.
* * *
Что, кроме слёз, япона мать,
другого нет горючего?
Я так устала уставать,
мне так скучать наскучило,—
подъём, встаём, идём гулять,
плакучая красавица!
Учусь из мёртвых восставать.
Бывает, получается.
* * *
Немного музыки и льда,
немного солнца и надежды…
Лёд — это спящая вода,
которой снятся конькобежцы.
Они бегут, в руке рука,
они забыли все печали,
за десять лет они пока
ещё ни разу не упали.
* * *
Есть мёртвая тишина —
и тишина живая:
поскрипывает сосна,
посвистывает стая,
звенит и стрекочет зной,
стучат шишки по кровле
и в раковине ушной
шумит океан крови.
* * *
Дождь на озере — парад:
шли, подтянуты, легки,
по воде за рядом ряд
оловянные полки.
Кратковременный, грибной.
Одобрение цикад.
На верёвке бельевой
капли крупные висят.
* * *
Проволокой залатаю
старых корзин прорехи.
Осень, моя золотая!
Клюква, грибы, орехи,
сушка, засолка, варенье.
Красками поражая,
каждый листок — поздравленье
с праздником урожая.
* * *
Образ беременной Девы Марии,
на клеймах — десять земных полнолуний
и ангелы: эти крылья раскрыли,
а те у Девиных ног прикорнули
и ждут, готовы к страде величальной,
и смотрят деве в глаза умилённо.
Глаза всё ласковей, глубже, печальней.
Всё ярче нимб, окружающий лоно.
* * *
Осенний вечер. Пригород. Большак.
Ремонтные работы и бараки.
Здесь всяк невольно ускоряет шаг.
Сюда приходят умирать собаки.
Уже зажжён единственный фонарь
у виноводочного магазина,
и пьяная бормочущая тварь
в него швыряет камни. Мимо. Мимо.
* * *
Горькие пилюли
лаской подсластить…
Маму научу ли
бабушку любить?
Нежность-то какая,
мама, твою мать,
утку вынимая,
складки протирая,
памперс надевая,
в щёчку целовать!
* * *
Сдали ради денег
нашу комнатушку,
аки рак отшельник
келейку-ракушку,
канарейка — клетку,
пересылку — ссыльный,
чёртик — табакерку,
призрак — склеп могильный.
* * *
Пируешь с горя? Пируй,
только не перебирай.
Воруешь мысли? Воруй,
только не перевирай.
Бьёшь с перепоя? Бей,
только не перебивай.
Хочешь убить? Убей,
только не переживай.
* * *
вкалывать как пчёлка
оставаясь трутнем
раздавать червонцы
оставаясь скрягой
возносить молитвы
оставаясь ведьмой
быть кристально верной
оставаясь блядью
* * *
Что подруге подарю?
То, что я б себе купила,
если б денег не жалела
на такую ерунду.
Где искомое найду?
Там, куда б давно сходила,
если б времени хватало
рыться в шёлковой фигне.
Что подруга скажет мне?
Просто мысли прочитала,
я давным-давно хотела
прикупить себе трусов.
* * *
Там были лето, время, река,
стрекозы, водомерки, кувшинки,
один ребёнок, два старика,
собака, кошка, чьи-то поминки,
убитый, на глазах пятаки.
— Зачем?— спросил ребёнок соседку.
— Тебе: бери и в лавку беги,
мороженое купишь, конфетку.
* * *
То не ветер спев утробно,
выпивши винца,
долго, медленно, подробно
падаю с крыльца:
звёзды, лица, брёвна, слизни,
камни, чей-то крик…
Самым долгим мигом в жизни
будет смерти миг.
* * *
Узнала секрет зеркал:
за каждым, в прихожей, в сумке ли,
просматривается зал:
расписаны своды гулкие,
окошки под потолком
нарезали свет на полосы,
а та, в гробу, гребешком
со лба убирает волосы.
* * *
Челночница-Персефона,
вручай свои сувениры:
флакончик одеколона,
бутылочные сапфиры,
десяток маек спортивных,
а тем, кому не хватило,—
магнитик на холодильник,
чертополох на могилу.
* * *
Зрение слабеет на глазах,
вместе с ним слабеют ум и память.
Время бьёт под дых, в живот и в пах.
Не заговорить, не скрыть, не вправить
грыжу неподъёмного стыда.
Помнишь, друг мой ситный, свет мой ясный,
как мы были счастливы, когда
думали, что быть нельзя несчастней?
* * *
Не убежать от небожителей —
пришли, скрутили, увезли.
Среди деревьев необщительных
в саду совсем другой земли
выбрала старое, корявое,
и на коре, вандал-эстет,
ключом от дома накорябала:
меня здесь нет.
* * *
Снилось: снег, тропинки,
свет на пилораме,
Рождество, поминки,
мишурой, шарами
ёлку украшала
на могилке деда.
Смерть, где твоё жало?
Ад, где твоя победа?