Опубликовано в журнале Знамя, номер 3, 2011
Об авторе | Ольга Бугославская — постоянный автор “Знамени”, кандидат наук. Живет в Москве.
Ольга Бугославская
Селебритиз и поклонники
Как известно, сегодня мы живем в условиях тотального засилья так называемой celebrities culture, решительно и бесповоротно отвергающей заповедь “Не сотвори себе кумира”. Celebrity — одна из главных опор современной массовой культуры, ее стержень, в некотором смысле топливо для ее коммерческого двигателя. “Общественное внимание”, “всенародная слава”, “всеобщая популярность” неразрывно связаны со статусом “celebrity”. В этих обстоятельствах старое и романтическое понятие “властитель дум” применительно к деятелям искусства и даже науки все чаще поглощается понятием celebrity.
На том уровне популярности, на котором находятся celebrities, а это максимальный уровень и максимальный охват, происходит практически полное растворение смыслов и различий. При более скромной известности человек в восприятии окружающих сохраняет профессиональную принадлежность и другие индивидуальные свойства, выходящие за рамки искусственного имиджа. Но, прорвавшись в celebrities, тот же самый человек превращается прежде всего в “известное лицо”. Кто он — актер, спортсмен, политик, певец… — перестает быть определяющим, а иногда и вообще сколько-нибудь заметным. Число людей, знающих его как “известное лицо”, на этом этапе может значительно превышать число людей, знакомых с его творчеством или другими достижениями. Так, к примеру, благодаря разнообразным танцевальным шоу-конкурсам внешность Николая Цискаридзе знакома практически всем. При этом далеко не все имели возможность и желание видеть выступления этого танцовщика на большой сцене. Популярность Николая Цискаридзе выходит далеко за рамки круга балетоманов. Всем остальным, по большому счету, не так важно, танцовщик он или кто-то еще. Главное, что он — знаменитость. Наравне с другими членами жюри тех же шоу-конкурсов. Очень показательно, что в состав такого рода жюри всегда входят как люди, имеющие отношение к тем же танцам, так и посторонние лица, грубо говоря, не пришей кобыле хвост. Причем опять же на абсолютно равных основаниях. Таким образом, голос и мнение мастера-знатока уравнивается с голосом человека совершенно случайного. Это способствует размыванию представлений о профессионализме в той или иной области. Celebrities равны между собой.
Это равенство представляет собой нечто принципиально новое по сравнению с предыдущей, говоря языком учебника, культурной ситуацией. Круг celebrities включает в себя оперных певцов и “Фабрику звезд”, артистов МХТа и мастеров туалетного юмора, Дениса Мацуева и Диму Маликова на равных основаниях. Некоторое время назад эти явления и персонажи были разграничены значительно более жестко. Раздел “Светская хроника” всех по-домашнему сблизил.
Человек, находящийся в ранге celebrity, может легко менять сферу деятельности. Коль скоро он celebrity, то публике становится интересно все, что бы он ни делал. На этом стоят все самые популярные шоу последнего времени, где знаменитости упражняются в тех же танцах, пении, катании на коньках, клоунаде, акробатике и прочем. Позитивный посыл здесь таков: каждый имеет не один, а много талантов. Только зачем проводить годы на катке, цирковой арене или в репетиционном зале, если любой дилетант со стороны осваивает все “секреты мастерства” за две недели или максимум — за месяц?
Все это касается, разумеется, далеко не только шоу, а активно проникает в жизнь. Гимнастический помост, сцена столичного театра, страницы “Плэйбоя”, Государственная дума — реальный “звездный” маршрут. Это называется “конвертировать свою известность во что-то”. От подобных конвертаций наиболее пострадали как раз профессии актера/актрисы, певца/певицы, телеведущего/ведущей и звание депутата. Добившись известности в одной из этих областей, можно смело “пробовать себя” в других. При этом все “пробы себя”, как удачные, так и полностью провальные, выносятся на публику.
Справедливости ради нужно отметить, что столкновение “высокого” и “низкого”, смешение жанров и смена вида деятельности порождаются не только PR-акциями и не всегда приводят к прискорбному результату. Бывают и исключения. К примеру, автор милых мелодичных песенок Игорь Корнелюк является автором музыки к фильму “Мастер и Маргарита”, наполненной совершенно неподдельным и мощным религиозным чувством и отсылающей одновременно к Моцарту, Баху, православной литургии, иконе и готике. Но это именно исключение, тем более что совсем непохоже, чтобы Игорь Корнелюк взялся за музыку к фильмам ради того, чтобы увидеть свое имя в титрах. Чаще все-таки происходит иное. В фильме “Идиот” вместе с профессиональными актерами снималась Мария Киселева — чемпионка по синхронному плаванию. Внешне она, вероятно, очень подходила на свою роль, но как актриса выглядела совершенно беспомощной. Таких примеров масса.
Поэтому, с одной стороны, например, спектакли с участием Николая Цискаридзе или концерты Владимира Спивакова, конечно, пользуются заметно большим спросом, чем спектакли и концерты других исполнителей. И можно тешить себя тем, что этим артистам удалось посеять доброе-вечное, и теперь благодарный и прозревший зритель воздает им должное. Но с другой стороны, если Николай Цискаридзе на каком-то своем выступлении будет читать стихи, петь или демонстрировать одежду, туда тоже набьется толпа народа. При той популярности, которую имеет Николай Цискаридзе, большой части публики уже безразлично, что он делает и как. Важно, что это делает он — celebrity. В сложившейся системе координат выступления профессиональных артистов вызывают меньший интерес и резонанс, чем выступления любителей из числа celebrities. Вполне можно было бы провести среди celebrities и литературный конкурс. Тогда тираж романа, написанного Татьяной Навкой или Иваном Ургантом, побил бы тиражи всех участников современного литературного процесса, вместе взятых.
Сила притяжения той территории, на которую распространяется celebrities culture, очень велика. В последнее время на этой территории стали все чаще появляться фигуры, переметнувшиеся из области культуры элитарной. Процесс такого рода миграции, можно сказать, взаимовыгодный. Представитель элитарного искусства на новом поле приобретает более широкую известность и связанные с этим преимущества (теряя, правда, в той самой “элитарности — избранности”), а сфера массовой культуры — больший вес, убедительность и возможность продемонстрировать признаки развития. Не все ж перебиваться с Натальи Гулькиной на Вячеслава Добрынина.
В то же время нельзя не заметить, что при достаточно интенсивном обмене, который происходит между “высокими” и “низкими” искусствами, ниша “классика” на плоской доске celebrities culture по сей день остается плотно занятой не собственно классическими исполнителями, а такими явлениями нашей во многом печальной действительности как Николай Басков, Анастасия Волочкова, Хор Турецкого и их подобиями. Это celebrities и бренды в чистом виде. Остальные — те же Спиваков, Башмет, Мацуев, Цискаридзе, как бы там ни было, стараются, по возможности, свою светскость и “звездность” дозировать таким образом, чтобы, извлекая из них некоторую пользу, с вышеперечисленными феноменами до конца не смешиваться и себя не ронять. Это существенно еще и с той точки зрения, что классические “звезды” — это часто “звезды” мировые, с которыми в нашей стране наблюдается напряженка. Наша самая крупная мировая звезда — Владимир Путин, по степени популярности оставивший далеко позади не только “звезд”-современников, но и такие наши бренды как Gorby, Gagarin, Stalin, Lenin, Tolstoevsky, Tchaikovsky etc.
Степень вовлеченности, конечно, варьируется. Сопротивляемость тоже у всех разная. Это касается не только “припопсившихся” представителей элитарного искусства, а всех celebrities вообще. Очевидно, что, например, Дэвид Бекхэм — в первую очередь celebrity. И во вторую, и в третью тоже. И только, может быть, в десятую — футболист, о чем скоро уже никто и не вспомнит. Как никто не вспоминает о том, что Анна Курникова когда-то была теннисисткой, хотя и неважной. Анна Нетребко — сначала celebrity, а потом певица. Денис Мацуев, Владимир Спиваков, Юрий Башмет — наоборот, сначала музыканты, а потом — все остальное. Также как Николай Цискаридзе в первую очередь все же выдающийся танцовщик, а celebrity — во вторую. Сергею Капице участие в проекте Екатерины Рождественской урона не нанесло. Так же как “Минута славы” практически ничего не стоила Татьяне Толстой. Евгений Миронов — сначала актер, потом celebrity. Марат Башаров — celebrity, возникшее на месте актера. И так далее. Возможно, в этих оценках есть доля субъективности, но не думаю, что она велика. Для одних игра в “звездность” остается легкой шуткой, других съедает без остатка.
Для спортсменов или, например, артистов балета путь в знаменитости — это альтернатива тренерской, преподавательской или чиновничьей карьере. В селебритиз часто уходят и бывшие политики. Туда же подтягиваются родственники знаменитостей, их мужья/жены и дети. В этом случае иногда происходит разделение функций: муж в большей степени отвечает за “серьез”, а жена — за светскость и звездный блеск. При этом “серьез” облегчается, а звездный блеск облагораживается и матируется. Пример тому — Владимир и Сати Спиваковы.
Более того, не будет преувеличением сказать, что celebrity выделилось в отдельную профессию, о чем говорит большое количество знаменитостей без определенных занятий вообще.
Граница между, скажем, певцом-знаменитостью и знаменитостью-певцом представляется весьма зыбкой. Буквально один шаг — и уже там. Например, за Дмитрием Хворостовским теперь всегда будет маячить тень Игоря Крутого, как Мефистофель за Фаустом. Совместный проект Крутого и Хворостовского, как можно предположить, успешен с коммерческой точки зрения. Но все имеет свою цену, в том числе и кассовые сборы. Это мероприятие навсегда отвратило от Хворостовского ту часть публики, которую принято называть эстетской, интеллигентской и высоколобой. (Недоброжелатели считают ее зашоренной и предубежденной). С высоты коммерческого успеха это, наверное, не кажется хоть сколько-нибудь важным. Но как знать… Закон циклического развития позволяет предположить, что может и должен наступить день, когда мнение узкоспециализированного и никому доселе неизвестного музыкального критика или профессора консерватории в общественном сознании вдруг станет значить больше, чем реклама, раскрутка и тому подобные вещи, отвращение к которым подспудно нарастает с каждым днем. (Другое дело, что заложенный в celebrities culture механизм тут же возьмет этого критика или профессора в оборот и тоже превратит в celebrity.) А кроме того, коварную роль может сыграть абсолютно ложное представление о том, что “эстетская” и “высоколобая” публика состоит исключительно из социально пассивных, замкнутых в своем узком круге людей, не способных ни на что повлиять. А ведь обратный путь закрыт, эстеты редко возвращают свое признание тем, кто его однажды утратил.
Для внутрилитературной ситуации очень показательным стало появление журнала “Сноб”, о чем уже подробно писала Наталья Иванова в статье “Дорогое удовольствие”. Действительно, его формат и просто сам факт возникновения говорят о многом. Во-первых, о том, что некоммерческой литературой стало возможно зарабатывать. О том, что коммерческая сфера расширяется, перестает концентрироваться исключительно на массовых жанрах и начинает создавать продукты для публики, которая раньше оставалась никем не охваченной. Это часть читающей аудитории, которую не интересуют дамские романы и криминальные саги, но которая в силу разных обстоятельств не считает своими толстые литературные журналы. В толстых журналах содержится много для этих читателей лишнего, а кроме того чисто внешне издания, заполненные сплошным текстом без картинок, выглядят “скучно”. “Сноб” — новая упаковка для толстожурнальных авторов, смоделированная с учетом потребностей новой целевой аудитории.
Все это очень правильно и приближает нас к ситуации в цивилизованных странах. Если вы интеллектуал старой закалки или специалист-гуманитарий, для вас все еще существуют толстые литературные журналы в привычном формате и с неизменной миссией. Если для вас это чересчур, на критику, публицистику и окололитературные дискуссии вы не имеете времени и сил, но при этом испытываете некоторый интерес к современной литературе, не в суррогатном, а в подлинном значении, то, пожалуйста, обращайтесь к журналу “Сноб”. На качество произведений может негативно повлиять только “поток”. Если писателю будет необходимо к такому-то номеру обязательно что-то написать, то не факт, что получится хорошо.
Как справедливо указала Наталья Иванова, “Сноб” закрепляет за своими авторами статус модных писателей. Как мне кажется, это издание открывает более широкие ворота. Для писателей “Сноб” — это, кроме прочего, приглашение в мир celebrities. Глянцевые постановочные фотографии “в образе” свидетельствуют об этом. Разного рода фотосессии — обязательная составляющая культа celebrities. Таким образом, в журнале “Сноб” авторы выступают в существенно иной роли, чем в тех же традиционных толстых журналах. Здесь им приходится актерствовать, работать на публику, примерять и предъявлять имидж. При этом видно, что мастера художественного слова стараются: “Знаете, такие грустные мудрые глаза”. Для писателя, даже модного, это необязательно.
Безусловно, текст Михаила Шишкина или Людмилы Петрушевской не становится хуже или лучше от того, сопровождается он фотографиями или нет. Однако на горизонте возникает следующая стадия продвижения в celebrities. На этой стадии за фотографией писателя будет следовать не его текст, а сообщение о том, на ком он женился, с кем развелся, на сколько килограммов поправился или похудел, на каком светском мероприятии побывал, с кем там поругался, не водятся ли за ним какие-нибудь простительные гениям странности и прочее. Все будут знать, что он писатель, но это никоим образом не будет означать, что те же все бросятся читать его произведения. За ним или за ней раз и навсегда закрепится амплуа — бунтарь, хулиган, шут, правдоруб, радикал, ретроград, сильная женщина, феминистка… — не предполагающее каких-либо “духовных переворотов”, переоценок и прочих признаков нестабильности. От “властителя дум” не останется даже названия, он или она просто пополнит ряды известных лиц, чья функция — развлекать и забавлять.
На сегодняшний день толстый журнал в силу своей консервативности, наивных и сильно устаревших представлений о строгой культурной иерархии и “роли писателя в обществе” (настолько наивных и настолько устаревших, что они потихоньку начинают возвращаться в качестве чего-то нового), не приносит своим авторам широкой популярности. С их помощью писатель может добиться признания в профессиональных кругах, обрести в этих кругах имя и репутацию. С недавних пор у писателя, получившего все это, появилась новая перспектива — быть втянутым в круг celebrities. Чуть раньше такая возможность была только у авторов, представляющих массовые жанры. Дарья Донцова и Татьяна Устинова, например, — безусловные celebrities. А, к слову сказать, Борис Акунин, возможно, что и нет. При всей его популярности. По крайней мере, может быть, я что-то и пропустила, но мне никогда не приходилось видеть, чтобы Григорий Чхартишвили заседал в жюри какого-нибудь телевизионного конкурса, вел отвлеченные беседы с кем-то из шоумэнов или демонстрировал интерьер своего дома, давая пояснения относительно цвета обоев и расположения светильников. Исходя из чего можно заключить, что Акунин на сегодняшний день не столько celebrity, сколько писатель.
Если появление новых изданий будет приводить к повышению писательских гонораров и расширению круга читателей за счет заинтересованных людей, которых у нас при всех бедах существенно больше, чем предполагают тиражи толстых журналов, то и слава Богу! Только бы не дошло до того, что Михаил Шишкин будет вручать премию “Золотой граммофон” или “Бренд года”. Чем черт не шутит. Пел же Хворостовский с Крутым.