Опубликовано в журнале Знамя, номер 8, 2010
Христианство и кино
Царь. Фильм Павла Лунгина. — Профит-синема, СПЛ ФИЛЬМ, 2009;
Палата № 6. Фильм Карена Шахназарова (по повести А.П. Чехова). — Мосфильм, 2009.
Когда в свое время вышел фильм Мэла Гибсона “Страсти Христовы”, как о его недостатке говорили о том, что он излишне прямолинеен и вышибает слезу коленом. Хотя, откровенно говоря, в сложившейся ситуации ударить иной раз коленом и не грех.
Любая идея, попадая в массы, неизбежно и радикально оглупляется. И чем эта идея сложнее, тем заметнее и стремительнее этот процесс. Христианская идея, конечно, не исключение, а скорее яркий тому пример. Христианство многого от нас хочет: слишком требовательного отношения к себе, слишком больших внутренних и внешних усилий, слишком много терпения, самоограничения и альтруизма, а также еще и любви к людям, в том числе и малосимпатичным. И наконец, самого Христа очень легко любить, но в него также трудно верить: к огромному сожалению, на наших глазах Добро, мягко говоря, отнюдь не всегда побеждает Зло.
За исключением единиц, которых мало кто видел, мы очевидно не тянем. И приспосабливаем христианство под наши возможности и привычки. Мы начинаем считать христианством ношение ювелирного украшения в форме креста, способность в определенные дни ограничивать себя в жирной пище, январские купания в проруби, а также разные “Вчера побывала у Матронушки. Говорят, три раза надо сходить, и будет новая квартира”. Смыслы, выходящие за утилитарные рамки или к чему-то нас обязывающие, из христианских символов нещадно вымываются.
А хуже всего то, что в русле современной тенденции церковь незаметно превращается в одно из мест приятного семейного досуга. Наравне с торговым центром, рестораном и другими заведениями, где можно не без удовольствия провести время в выходной день. Тем более что церкви, как и рестораны, делятся по степени престижности и общей “непростоты”. Разница лишь в том, что, в отличие от торгового центра или ресторана, посещение церкви еще дает возможность подумать о себе что-то хорошее и лестное, полюбоваться собой, представив, как, наверное, недурно смотришься со стороны, стоя в задумчивости перед иконой. Сходил, постоял — и таким образом отдал дань всему возвышенному. “Вот и славно, трам-пам-пам”.
Общей приятственности еще может очень поспособствовать елейная обстановка, которая все сглаживает, всех успокаивает.
В этом отношении двоякую роль играет реставрация церквей. С одной стороны, совершенно невозможно сказать что-то против, а с другой — новенькие, ярко раскрашенные церквушки как раз и становятся “центрами культурного отдыха”. Поскольку реставрация сегодня из собственно реставрации превращается в улучшение товарного вида. И, как ни парадоксально, внешний упадок может уберечь церковь от нашествия желающих снискать себе немного “благодати” по сходной цене простым и необременительным способом.
В свете этого “Страсти Христовы”, где была натуралистично показана смерть на кресте и то, что ей непосредственно предшествовало, на какое-то время вернули вещи на свои места. Не то чтобы, конечно, после этого мы пришли в соответствие с христианским идеалом. Такого никогда не будет, пока не “настанет Царство Истины”. Но тем не менее можно сказать, что такие произведения, как “Страсти Христовы” выполняют спасительную функцию, поскольку без них сама идея просто тихо умрет и ее окончательно подменит пустая упаковка.
Похожую роль недавно сыграли две отечественные ленты — “Царь” Павла Лунгина и “Палата № 6” Карена Шахназарова.
Обе картины, точно так же как фильм Мэла Гибсона, держатся на сценах и эпизодах, о которых можно сказать, что они в одном случае выбивают, а в другом — выжимают слезу. Фильм “Царь” представляет собой цепочку таких сцен, наиболее эмоциональные из которых — гибель блаженной девочки-сироты, казнь молодого Колычева и сожжение деревянной церкви вместе с укрывшимися в ней монахами. Совершенно другими, камерными, скупыми средствами эффект той же силы воздействия достигается в фильме “Палата № 6”, где особенно выразительны монологи в исполнении актера Алексея Верткова, а также финал, когда тихо, почти невнятно произносятся слова: “Хороший человек. Мы его очень любили”.
“Царь” — фильм не об Иване Грозном. Будь это очередное высказывание на тему, каким нехорошим и злым человеком был царь Иван, фильм не стоило бы ни смотреть, ни снимать. Так же как и “Палата № 6” — это повествование о больной и страдающей человеческой душе, где болезнь и страдание ничем не завуалированы, не облегчены, а всего-навсего показаны как есть. “Царь” имеет более непосредственное отношение к христианству. Этот фильм — яростная проповедь, какой проповедь, наверное, была в первые века христианства. В ленте Карена Шахназарова говорится не о твердой вере, а лишь о робкой надежде на то, что есть Бог и бессмертие. При этом обе картины резко разворачивают зрителя в сторону трагической основы самой жизни, от которой невозможно спрятаться, с которой нельзя не столкнуться. Почти все персонажи обеих картин — персонажи трагические, события тоже трагические. В обоих случаях трагедия ничем не разбавляется, она подчеркнута, выпячена и акцентирована. Это смотрится как что-то непривычное: то ли старомодное, то ли, наоборот, — новое.
Здание монастыря, в котором располагается психиатрическая лечебница, пылающая в огне деревянная церковь, плывущая по реке икона, девочка-сирота, святость-безумие — образы, символы и мотивы, использовать которые — значит ходить по краю пропасти. Один миллиметр в сторону — и проваливаешься в бездну пошлости, становясь всеобщим посмешищем и забивая очередной гвоздь в крышку тех самых образов и символов. Те же церкви, монастырские стены, не говоря уже о хоругвях и иконах, многократно использовались в качестве фона в постановочных уличных шествиях, разнообразных политических спектаклях, мелодраматических сериалах, светской хронике и музыкальных клипах. Такие фильмы, как “Гладиатор”, снова превратили человека, умирающего под пытками или разрываемого на арене диким зверем, в часть развлекательного зрелища, как в добрые времена римского могущества. И теперь мало кто из режиссеров может позволить себе хотя бы просто показать храмовую роспись, или тем более дать икону в руки маленькой девочке и выпустить ее на арену к разъяренному медведю, или представить казнь мученика, или рассказать легенду о юной святой. И без преувеличения огромная заслуга Павла Лунгина и Карена Шахназарова состоит в ювелирной работе с этой тонкой материей, благодаря которой с нее сдувается шелуха, и все предстает в выправленном, неиспачканном виде.
Можно говорить о различных мелких “но”. Например, в “Палате № 6” из общего тона повествования несколько выбивается сатирический этюд о современной Москве. Саундтрек тоже ложится не совсем идеально, хотя, с другой стороны, музыка к такому фильму вряд ли должна как-то ласкать слух.
Что касается ленты Павла Лунгина, то она в целом несет в себе определенное внутреннее противоречие: средства, с помощью которых создан образ митрополита Филиппа, существенно отличаются от тех средств, которыми рисуются крупные экспрессивные черты других персонажей. И в результате иной раз кажется, что Олег Янковский находится в одном измерении, участвует в одном фильме, а все остальные, включая Петра Мамонова, — в другом. Хотя опять же, наверное, так и задумано: митрополит Филипп — человек другой эпохи, чей духовный, интеллектуальный, культурный уровень несопоставим с уровнем окружающих, из чего и возникает диссонанс.
И так далее. Однако для существа дела это не имеет решительно никакого значения. Чтобы после этих фильмов прийти в какое-то согласие с собой, хотя бы мало-мальское, нужно не куличи печь и не бежать венчаться со своим мужем или со своей женой, а перевернуть полностью всю свою жизнь. А это опять-таки слишком много.
Ольга Бугославская