Опубликовано в журнале Знамя, номер 7, 2010
Об авторе
| Анатолий Викодьевич Ключников, 1968 г. р., окончил Московский авиационный институт, инженер-математик. Одиннадцать лет работал на нефтедобывающем предприятии в Татарстане. Живет в г. Лениногорске (Татарстан), сейчас работает консультантом в московской компании. Автор книги “Записки обывателя” (см. http://www.imobilco.ru/books/-/465743/). Последняя публикация в “Знамени” — статья “Правила для всех” (см. № 4 за 2010 год).
Анатолий Ключников
Где у нас Европа?
Каждый, конечно же, слышал стоны о том, что после перестройки нашему народу насаживают чуждую ему западную культуру и он теряет свою самобытность. Подтверждаю: теряет. Уверен: должен многое из нее потерять, так как впустую потратил многие годы на увлечение мордобоем, в то время как другие народы увлекались информационными и гибкими технологиями. Потерять лень, неуважение к ближнему, склонность к воровству и вандализму.
Кстати, о самобытности. В 2005 году я побывал в Киеве и ел их продукты. Если там покупаешь хлеб — то это хлеб, сок — это сок, сало — это сало. А немировская горилка — это водка, а не то, что продавалось у нас с такой же этикеткой. По ценам чуть дороже наших, но оно того стоило. После Украины я некоторое время “акклиматизировался” к продуктам из моего родного магазина.
Неужели украинские бизнесмены не понимают, как надо делать деньги??? Или их работники не умеют халтурить? Наверное, все дело в том, что украинский народ уважительно относится к еде — вот и получается у них все вкусно. Разруха, как говорил профессор Преображенский из “Собачьего сердца”, начинается в голове, и только потом — в туалете и стране…
А вот еще о нашей самобытности. В начале 2007 года занесло меня в поселок Пикалево Ленинградской области. Да-да, в тот самый, где в мае 2009 года остановились градообразующие предприятия и отключили горячую воду. До этого поселка надо автомашиной три часа ехать от Волхова в сторону Тихвина, т.е. ну совсем уже глухая дыра, где зимой слышен волчий вой. Так и в этой “дыре” есть огромный ночной клуб, где прилично кормят и который забивается до отказа! Несмотря на большой зал и высокие потолки, молодежь в тот день накурила так, что, действительно, можно было вешать топор, будь он под рукой.
Вот что навсегда запомнилось — тут, на цементном заводе, нас встретили по-настоящему радушно. Как будто не на работу приехал, а в гости к старым друзьям. Нас и по ресторанам водили, и даже сделали лыжную прогулку с ухой на костре! Так что, когда я про их проблемы по телевизору услышал, сердце прямо кровью обливалось.
Рассказали они нам про дела с карельской березой… Тут беспредел был почище, чем на Черкизовском рынке! Т.е. вообще полный.
Представьте ситуацию: в тайге работают лесопилки, на которую бывшие зеки доставляют березы. А кто их на “обычную” работу возьмет после зоны? Вот и занимаются они трудом, привычным для зеков со времен товарища Сталина. Если зимой дерево перед спилом полагается утоптать под корень, то эти товарищи силы берегут и пилят там, куда пила доходит, поэтому весной появляются пеньки высотой в половину роста человека. Гонят вал, так сказать. Пилят все дочиста, никакого контроля в тайге нет и быть не может.
Разумеется, все это можно было пресечь на корню: ведь в конечном итоге березы идут в Финляндию ж/д эшелонами через границу. Ну никак ты втихаря через границу не проскочишь с тысячами кубометров древесины. Вы даже сами сразу же можете сказать, кто на этом наживался: кто-то из Правительства России, и местному руководству, конечно же, перепадало. Какая там сейчас ситуация с березой — не знаю, но в Пикалево я был уже после того, как про такой беспредел говорили в программе “Время”, и не видел никаких омоновцев в масках, как возле Черкизовского рынка, ни БТРов, ни танков.
Зато слышал рассказы о том, как “дровосеки” березовые стволы друг у друга воруют, и разборки доходят до применения “стволов”, только других. Соответственно, в деревнях жители тоже все поголовно вооружены, причем оружие стоит в сенцах, чтобы, в случае чего, стрелять прямо с порога. Догадайтесь, что лесорубы после “получки” выходят из лесу в поисках водки и девок — так куда ж им идти, как не в деревню??? Вот и подумайте, каково в такой деревне жить без пулемета…
Ситуация в Пикалеве ухудшилась в том числе из-за того, что он потерял статус города. Раньше здесь был райцентр, но потом его перевели в Бокситогорск, а Пикалево стал поселком. Как следствие, на ж/д станции Пикалево перестали останавливаться пассажирские поезда, а на Бокситогорск, наоборот, стали отцеплять два вагона от состава. Районная поликлиника, разумеется, тоже была переведена в Бокситогорск. Был бы СССР, так пикалевцам еще и ассортимент товаров в магазинах урезали бы, как в моем городе после смены статуса, но у них и так в целом сложилось ощущение коллапса.
Видал я, впрочем, и другие поселки, легко расставшиеся с самобытностью, — разъезжая по стране, я заметил, что многие малые населенные пункты стали вместо асфальта на тротуары укладывать плитку. Маленькая ж/д станция Абдуллино (в Оренбургской области) по всей длине своей главной улицы на пешеходные дорожки уложила бело-розовую тротуарную плитку.
То же во многих малых городах: в моем родном Лениногорске (Татарстан) идет проект укладки тротуарной плитки на всех центральных улицах. Вообще нефтяной юго-восток Татарстана по внешнему виду уже мало чем отличается от европейских городов, только нет тут средневековых зданий. Зато в Лениногорске есть три искусственных водоема с “объеврушенной” набережной, где можно прогуляться, покормить уток и водяных крыс.
Нефтяная Сибирь еще больше похожа на заграницу! Едешь из Когалыма в Нижневартовск через Покачи, Лангепас, Мегион — всюду разукрашенные здания, цветной профнастил, яркий фастум, ну разве что буквы на щитках и вывесках русские. Отличие от Европы в том, что между городами и поселками нет никаких признаков жизни: ни домика, ни будки, ни сарая какого, только тайга и озера, тайга и озера…
В 2006 году я восемь месяцев прожил в Жигулевске. Он стоит напротив Тольятти, их разделяет плотина Жигулевской ГЭС. Население — порядка 60 тыс. человек. В моем городе проживает тоже примерно столько же жителей; сходство усиливается еще и почти одинаковым возрастом наших городов и тем, что в Жигулевске тоже был радиоприборный завод, умерший в 90-е годы. Правда, странно: радиозаводы были чуть ли не в каждой деревне, а СССР безнадежно отстал в микропроцессорной технике и бытовой электронике. Это потому, что слово “радиоприборный” переводится на русский язык так же, как и “машиностроительный”, и означает “военный”. К слову, под вывеской “машиностроительный” может скрываться все что угодно: ижевский завод Калашникова, авиационный завод в Ступине (под Каширой), танковый завод и т.п.
Кроме ГЭС, Жигулевск имеет цементный завод. Самарская Лука — это государственный заповедник, поэтому виды там потрясающие: горы, покрытые густым лесом, и Волга. Вы спросите: а откуда ж там завод цементный взялся? Так ведь и на Байкале есть целлюлозно-бумажный комбинат — и ничего. Завод, кроме цемента, добывает мел, причем залежи такой чистоты на всей планете по пальцам можно сосчитать. Зубной порошок из него даже делали, в зубную пасту добавляли.
Кроме трех труб, которые выбрасывают пары после сушки цемента, каждый день в 17 часов в заводском карьере гремит взрыв. В Жигулевске тихо, а в поселке Яблоневый Овраг, где стоит завод, все пятиэтажки вздрагивают. Вот такие они, нюансы производства цемента…
Название поселка говорит о том, что стоит он не на горе. А горы тут такие крутые, что дорога вниз, в поселок и на завод, петляет, как горный серпантин. По гололеду цементовозам выехать из этой ямы очень тяжело, водители всячески хитрят, изворачиваются. Честно говоря, езду в такое время вообще надо запрещать, а цемент вывозить по железной дороге: при мне один водитель погиб, разогнав машину и не сумев сделать поворот в гору.
И леса на горах почти что таежные, непроходимые. Лисы до того обнаглели, что ходят питаться на городские свалки. Собаки их боятся: лиса — такая же собака, только дикая и очень сильная, убийца от рождения, так что “друзья человека” на драку с ними не нарываются.
Такое ощущение, что Жигулевск с трудом отходит после 90-х годов. Центр — облагорожен, автовокзал при мне уже ремонтировали, а окраины оставались еще необихоженными: разбитые дороги, бордюры, газоны — как будто вермахт прошел совсем недавно силами двух танковых дивизий. Если построек нет, то, значит, там дикий пустырь, где молодые побеги деревьев растут как джунгли, и трава по пояс. Само собой, тут же и пластиковые бутылки, окурки, клочья бумаги, и другие “отходы цивилизации”. В моем городе численность населения — примерно такая же, но разруха уже завершилась и дикие места зачищены…
Жигулевск — это, формально, Европа, а Ханты-Мансийск, где в 2008 году был европейский саммит, — Азия. Меня не удивляет, что Ханты-Мансийск был выбран в качестве города-хозяина: я слышал, что ХМАО в трудные времена делал 25% бюджета России за счет добычи, разумеется, нефти. Четверть! Поэтому он и выглядит по сравнению с Жигулевском так, как будто Европа совсем в другой стороне от Урала.
Вы думаете, что Приуралье — это то, что от Урала к западу, а Зауралье — к востоку? В Нягани считают, что Приуралье — это у них. Вот и думай, где у нас Европа…
На въезде в Ханты-Мансийск есть совершенно потрясающие жилые двухэтажные дома “космической” архитектуры. Ей-богу, как будто они попали сюда из города будущего из фантастического фильма. В таком же “космическом” стиле сделаны автовокзал и Югорский университет — есть что показать гостям заморским! Аэропорт этого малого города, как вы уже сами догадались, — международного класса… с одним залом ожидания!
А в самом городе есть много двухэтажных домов… “барачного типа”! Сделаны они из лиственницы, поэтому цвет у них черно-коричневый. Не знаю, водили дорогих гостей по таким улицам или нет, но простоять они могут еще долго: лиственница не гниет.
В ХМАО есть и другие города, но в той же Нягани я такой архитектуры не встречал. Зато там есть такие же “дома барачного типа”, а в пригороде домишки лепятся еще теснее, чем в венгерских деревнях. Ну, это я еще могу понять: при здешнем климате на торфяных почвах в огороде мичуринских урожаев не соберешь, вот и нет великого смысла брать под дом шесть соток.
Вообще Западная Сибирь — это океан песка, как Каракумская пустыня, прикрытый сверху тонким слоем торфа. И бесконечные елки во все стороны, от которых в жаркий день воздух имеет привкус горечи. Хотя песка тут море, северная часть, ХМАО, представляет собой бесконечную череду озер с черно-коричневой стоячей водой и болот. Озер так много, что мелкие из них дорога даже не обходит, проходит прямо через них, как гать: и справа — вода, и слева — вода.
Когалым (ХМАО), где я был в 2009 году, мне понравился больше всех российских городов, увиденных мной. У него, как и у Нягани, все дворы и дороги полностью выложены ж/б аэродромными плитами. Иначе — никак: кругом один песок, асфальт быстро на куски развалится. Самолет, снижаясь к Когалыму, долгое время летит над озерами-болотами с черной водой, которые практически смыкаются друг с другом и продолжаются до взлетной полосы. Непонятно вообще, как нашлось столько суши для самого Когалыма.
В Когалыме нет бомжей, никто по мусорным контейнерам не шарит. Мой город — тоже город нефтяников с примерно таким же количеством жителей, однако алкашеские личности по нему бродят. Вероятно, причина в том, что “на Север” люди перебираются ради высоких заработков с их коэффициентами, а не для того, чтобы бичевать, клянча рублики на фанфурик с перцовой настойкой из аптеки. Может, дело еще и в чистоте: в Когалыме мусорные контейнеры регулярно очищают, они всегда почти пустые, да и сам город чистый — это вам не Москва какая-нибудь. Из-за песчаной почвы тут нет пыли и грязи, можно неделю ходить без чистки обуви. Ну, как поверить, что тут — не Европа?
Город молодой, ему двадцать лет. Тут нет “домов барачного типа” (эта романтика еще сохранилась в поселке рядом), одни панельные многоэтажки. Вы думаете, что это унылая типовая застройка? Ошибаетесь! Тут дома красивые, многоцветные. Доминируют бежевые, коричневые, желтоватые расцветки. Все общественно значимые объекты — современной архитектуры.
И есть парк советской военной техники! Там три танка, БТР, БМП, машина разграждений, два тягача, машина разведки и еще парочка учебных машин, не считая вертолета Ми-2 и истребителя МиГ-25.
Какие деревья растут на улицах в городе? Ну, скажете вы, липы, клены или тополя. А в Когалыме — сосны и подсаженные березки. В Нягани тоже березки подсадили, и тоже сажали пучком, по три-четыре саженца в лунку — так и растут до сих пор. Все газоны обсыпаны торфом, так как на голом песке березы расти не будут. А сосенки растут, как трава; в центре и на окраинах — сосны, сосны без конца, от горизонта до горизонта.
Представьте, что в городе вместо голубей летают бакланы с размахом крыльев чуть ли не в метр. Прямо-таки птеродактили какие-то!
В Когалыме все дворы буквально забиты под завязку автомобилями. Если бы в Москве жители имели автомашины в такой же пропорции, то их пришлось бы ставить одну на другую в несколько этажей, что невозможно! Но этот автопарк стоит не в ущерб детским площадкам: раз положено иметь — значит, должна быть. И с оградкой, чтобы машины на нее не ставили. При этом по дворам еще можно и проехать, так как все планировалось изначально широко.
Летом количество машин уменьшается почти на нет: все едут в отпуска (два месяца!) на Большую землю. Кто остается на поддержку производства — одному богу известно. Но ведь не разоряется же “Лукойл” из-за этого! Или у нас работа такая, что и без людей кипеть может?
Весной 2008 года работал я в Орске. Несколько сот тысяч жителей, а раскинулся в длину на 40 км. Это для России не предел: миллионный Волгоград растянулся вдоль Волги на 100 км. Для сравнения: в Голландии между Роттердамом и Гаагой расстояние всего 18 км, да еще есть и малый город на этом пути. Орск — город индустриальный, тут тебе и нефтепереработка, и выплавка никеля. Зимой на улице можно попасть в снежный заряд, который налетает неожиданно, и не видно вообще ничего на расстоянии вытянутой руки, а через десять минут небо будет совершенно ясное. Летом — жара под сорок, но сухая, казахстанская. Невозможно глубоко вдохнуть: кажется, что сгорят легкие. И сразу чувствуется, что тут граница с Азией, которая проходит по мосту через Урал: на рынке полно любой конины: в свежем виде, в бастурме и колбасе. Баранины много. И только тут я видел, как частники продают топленое молоко в стаканчиках, вроде как мороженое для детишек.
Планировка города “евро-азиатская”: типовые пятиэтажки перемешиваются с частными поселковыми домиками. И в двух шагах от них — молодежный центр со стриптизом! Т.е. покопался на грядках, притомился — иди вечерком в клуб…
Так как город уже “почти крупный”, есть в нем трамваи. Да еще какие! Вы можете себе представить советский трамвай, которому и так уже тридцать лет, у него сгнила вся обшивка, и поэтому он заново обшит профнастилом? Дверь у него не гармошкой складывается, а отползает полностью вбок. Бронепоезд какой-то!
При этом Орск ну никак не назовешь нищим городом, с его-то индустрией. По городу разъезжают совсем не “копейки” и не “москвичи”. Рестораны не пустуют, а клуб “Радуга” вообще регулярно набивается до отказа (кто этот клуб знает, тот меня поймет…).
Трамвай в ХХI веке стал “транспортом пенсионеров”, поэтому его состояние говорит только об отношении местных властей к своим пенсионерам.
В российских малых городах нет “профессиональных” нищих, вернее сказать, они долго “не работают”: тут нет такого потока людей, как в столицах, где, по теории вероятностей, в течение суток тебе по рублю накидают столько, что хватит и на “крышу”, и на водку. На один малый город дай бог найдется одна бабка. Между тем от голода смертей замечено не было, и это при том, что огородническое дело сильно заброшено. Как кормятся “молодые” пенсионеры — воистину загадка (моя мать прошла сталинский колхоз от начала и до Хрущева, таких на 5 тыс. голодом не уморишь, так что со “старыми” понятно). Но, думаю, по мере старения тех, кто после перестройки привык себя не ущемлять, проблема будет все больше обостряться.
Самый самобытный по-хорошему город, конечно, Самара. Здешние жители обладают врожденной доброжелательностью, на твой вопрос ответят подробно, и ты прямо-таки физически почувствуешь уважительное к себе отношение.
Больное место Самары, кроме мусорных свалок, — ветхое жилье. Тут много деревянных домов явно царских времен, от которых уже пахнет гнилью, а у некоторых еще и стены опасно перекошены — и это у двухэтажных зданий! Вы сможете представить себе заграничный город, который имел бы подобные трущобы, одновременно являясь… крупнейшим авиакосмическим центром своей страны!!!
Ведь тут выпускали знаменитые Ил-2 (последний “настоящий” Ил-2 стоит при въезде в Самару, его нашли сбитым в Карелии и привезли сюда). Около Самары были закопаны тридцать ракетных двигателей, созданных в СССР на “лунном” проекте, который был закрыт. Был приказ уничтожить все, что было создано, но конструктор смог их втихаря (!!!) вывезти и спрятать, рискуя всем (это не байка, это подтвержденный факт). Вот так: в космос летаем, по Луне гулять хотим, а на Земле живем в каких-то гнилых халупах…
Тротуарная плитка, жилые здания, обшитые керамогранитом с крышами из цветного профнастила, чугунные фонари и беседки на прогулочных аллеях — это деньги и деньги. Совершенно согласен, что пейзаж с унылыми пятиэтажками с протекающей кровлей, вокруг которых годами остаются ухабы, битые кирпичи, куски арматуры и проволоки, где пешеходы ходят по разбитому асфальту, а то и просто по грязи, народному хозяйству обходился гораздо дешевле. Возможно, что неухоженная инфраструктура вкупе с малым количеством товаров и продуктов в магазинах, из-за чего продавцам и покупателям остается только хамить друг другу, срывая зло, — это как раз тот самый верный признак “социалистической республики”, не разворованной олигархами.
Знаете, что бросалось мне в глаза при разъездах по “социалистической” глубинке? Огромные кладбища брошенной ржавой техники в каждой деревне, как будто ее сгребли после какой-то “войны миров”, да вот убрать пока как-то руки не дошли. Почему же ее не сдавали в металлолом? — да по той же причине, по какой наши мамки не выбрасывали ни одну тряпку: вдруг можно будет какую нужную железяку оперативно открутить, а то при плановой экономике совершенно невозможно спланировать, какую запчасть не сможешь достать и сколько времени будешь ее доставать… А теперь вместо этих кладбищ видны новые магазины, следы благоустройства.
Я искренне уверен, что население, проживающее среди серых пятиэтажек, вытоптанных газонов, где окурков больше, чем травы, не может быть более духовным и культурным, и уж тем более не может быть примером для других народов.
Поделюсь личным наблюдением.
В моем городе есть памятник нефтяникам: аллея, выходящая к монументу “Фонтан нефти”. Как-то раз при СССР вдоль аллеи поставили простые невысокие фонари. В течение двух недель они были перебиты камнями. Несколько раз восстанавливали прожекторы, освещавшие монумент, и всякий раз их старательно уничтожали в течение нескольких дней.
В 90-е годы у нас сделали первую прогулочную аллею, вдоль которой поставили чугунные столбы с шаровыми фонарями. Шары не имеют никакой защиты, и их заманчиво много: бей — не хочу. Я был уверен, что их перебьют. Но, оказывается, я чего-то недоглядел в сдвиге понятий: за год разбивается только несколько фонарей. И обшивку из керамогранита в центре города перебили не всю, а только несколько плит на каждом доме. А тротуарную плитку вообще не ковыряют! Сейчас в моем городе водяным крысам кидают куски хлеба, а при СССР в них кидали камни, и они никак не могли прижиться.
Как-то уже позабылось, что в 80-е годы в нашем Поволжье много ребят было посажено “за драку”, а свадьба без драки уже и не представлялась как в Татарстане, так и в русской Самаре… И уж совсем кажется невероятным, что у нас в ХХI веке стали убирать за собой мусор после лесных пикников!!!
У нас в России, как известно, кроме дураков, есть и другая самобытность — дороги. Если на центральной улице — нормальный асфальт, то на квартал в сторону параллельно ей будет совсем “убитая” дорога, что наблюдал я в Орске и в Жигулевске. Но она ведь в стороне…
Невольно делаю вывод, что воспитание культуры народа не может ограничиваться поучениями школьников, что нехорошо разбрасывать фантики где попало и обижать малышей, а хорошо бы читать классиков. Надо постоянно вкладывать деньги в создание условий жизни для людей: облагороженные улицы, красивая и удобная спецодежда, школы с современным ремонтом. Надо, чтобы во всех наших городах промзоны издали были похожи на коттеджные поселки, как в моем Лениногорске. Никто же ведь не спорит, что прожить жизнь надо красиво — так почему не создавать всюду красоту вокруг себя для себя и других???
Я заметил: чем больше вкладывается денег в красоту, тем меньше варварства на улицах. Русские классики против грязи оказались бессильны потому, что от их изучения всегда можно уклониться, в то время как никто не сможет уклониться от того, чтобы увидеть состояние своей улицы, если он не слеп.
Может быть, я доживу до того времени, когда в наших городах ничего разбивать не будут, а весь мусор будет только в урнах! Ну, или практически весь…