Опубликовано в журнале Знамя, номер 5, 2010
Герман Садулаев. AD. — М.: Ад Маргинем Пресс, 2009.
Продолжение романа “Таблетка”. Питерский бизнес-холдинг, в котором работает девушка сквозного героя Семипятницкого, убийство его главы-гермафродита на новогоднем корпоративе, девушке героя светит небывалый карьерный взлет, но она попадает в авиакатастрофу, выживает, но теряет память и становится девушкой другой девушки, убедившей ее в том, что ее друг — ее иллюзия, и занявшей место главы холдинга…
Нагромождение пошлостей сгущается до сатирического градуса, но уверенности, что перед нами сатира, нет — избыточное филологическое оснащение выдает глубокую серьезность авторских стараний… А есть ощущение, что Герман Садулаев отрабатывает странную повинность, — а может, это для него что-то вроде спорта: брать сюжеты и темы, органически чуждые его экзистенциальному априори, и мастерить из них сносные романные поделки. В это время другие писатели, которым тема по-настоящему близка, на том же материале ваяют бестселлеры… Издательству “Ад Маргинем”, скорее всего, понравилось название романа.
Самое же интересное, что на фоне этих средненьких писательских штудий идет и настоящая работа, которой от Германа Садулаева ждут все, кто верит в его писательское призвание: его роман “Шалинский рейд” (Знамя, 2010, №№1—2) — на сюжет чеченской войны, в котором кто, как не он, пишущий чеченец, способен глубоко разобраться и донести до нас его нюансы? А столичные офисы, Герман, оставили бы пишущему планктону.
Эдуард Шульман. Те, кому повезло, или Книга посвящений. Роман-послание: Собрание двусоставных глав. — М.: Арт Хаус медиа, 2009.
Те, кому повезло, — это выжившие в Великой Отечественной: книга составлена из рассказов ветеранов и других свидетелей. Каждую главу, воссоздающую слышанные от кого-то истории, обычно предваряет набранное курсивом высказывание, записанное автором со слов очевидца, в его выражениях, с его интонацией. Из устных историй складывается эпос о мире, рухнувшем в абсурд и хаос; о бедствии, потребовавшем от обыкновенных людей жертвенности и героизма, и о том, насколько им удавалось быть на высоте. Открывает книгу разговор двух ветеранов на соседних больничных койках: семья одного боится, что его домой отправят, а сидеть с ним некому, — в подтексте слышен вздох: да уж, повезло…
Лев Каплин. От Омска до Рейхстага. — Омск, 2009.
Эта книга пришла в редакцию из омского геронтологического центра от проживающей там по соседству с ее автором Светланы Афанасьевны Пащенко, которая помогает ему по мере сил: “найти необходимый материал, подать бумагу, конверты и т. д.” и считает, что “труд автора этой книги, необычайно сложной судьбы, не может не вызвать в душах молодых людей чувства гордости за старшее поколение” (из письма).
Лев Арсеньевич Каплин — военный пенсионер, инвалид, получивший травму шейного отдела спинного мозга в 1953 году в возрасте 24 лет, спасая людей во время стихийного бедствия в Румынии. За четыре месяца усилиями воли и жесткой самодисциплиной он выбрался из полной неподвижности и даже вернулся в свой полк. Но болезнь отступала только на время — армию пришлось оставить. В периоды ремиссии он успел окончить институт, жениться и родить детей. А когда неподвижность стала полной и необратимой, стал много читать, научился писать, держа ручку в зубах, и поставил себе задачу разыскать как можно больше пропавших без вести в Великой Отечественной войне.
Данная книга, как и предыдущая — “Полк особого назначения”, посвященная Особому партизанскому полку, — результат этой 45-летней поисковой работы, в ходе которой прикованный к постели автор разыскал свыше трехсот партизан, связных и подпольщиков, документально-художественная повесть. Издавать книги Льву Каплину помогает Администрация города Омска.
Бахыт Кенжеев. Обрезание пасынков. Вольный роман. М.: АСТ, 2009.
Пасынки — это виноградарский термин: лишние грозди, которые надо обрезать, чтобы урожай был должного качества. В контексте романа это не нужные государству люди. Жанровый подзаголовок “Вольный роман” обосновывает фрагментарность получившегося текста. Поэтическое начало автора не выдерживает последовательно-логической скуки традиционного романного изложения, начинающегося с фрагментов детского бытия — знакомства с предметами и их именами, проникновения в вещность мира посредством детской интуиции о его благом начале. И то, что это детство — коммунальное советское, не имеет никакого значения, если ребенок — поэт. Усложняет эту часть идущий параллельно стиховедческий текст — уроки Набокова, однако, но и важное сюжетное звено…
Герой второй части — аутичный подросток, в 1937 году живущий в Переделкине на даче, которую убирает его мать. Он видит мир детальнее ребенка, но расцвечивает его своим воображением: увлекаясь историей Древнего Египта, он невольно параллелит древнюю восточную деспотию и советский уклад, наблюдая за обитателями дачи, а это три советских писателя, пишущие для Фараона сценарий судебного процесса над врагами народа, между делом решая судьбу Мандельштама.
В третьей части романа герой первой части оказывается сыном героя второй, и у него уже есть собственный сын, благонамеренный канадский студент, которому до папиного бреда дела мало. Тот замечательный мальчик-поэт эмигрировал в Канаду, где стал сумасшедшим. Из психушки он пишет электронные письма сыну-студенту. Пушкин в этих письмах становится Плюшкиным, а обстоятельства его смерти совпадают с мандельштамовскими.
Роман о судьбе поэзии как мистической реальности, тонко связанной с судьбами ее носителей — поэтов. Появление мальчика-поэта предопределила творческая судьба Пушкина, а его исход из России и жалкое будущее — трагедия другого ключевого для страны поэта.
Эфраим Баух. Завеса. Роман. — Тель-Авив—М.: Книга-Сэфер, 2009.
В центре романа — противостояние Израиля арабскому миру. Его современный извод, тесно связанный с древним, библейским, пропущен через три судьбы: компьютерщика Берга, его дальнего родственника Цигеля, работающего в отделе контроля измерительных приборов на базе израильских ВВС, являясь при этом советским шпионом; и соседа Цигеля, интеллигента Ормана, в свою бытность советским евреем отказавшегося от сотрудничества с КГБ, как сказано в аннотации, альтер эго автора.
Когда Орман со слезами на глазах слушал репортажи Шестидневной войны: “…в этот день евреи во всем мире ощутили свое давно забытое и забитое достоинство” — я вспомнила, как с куда бо┬льшим удовольствием читала о цивилизационной миссии Израиля, поднимающего в нищей Палестине культуру быта и создающего там рабочие места.
Алексей Слаповский. Победительница. Роман. — М.: АСТ, Астрель, 2009.
Интересная попытка провидеть развитие и моделировать катастрофу компьютерной цивилизации, начало которой мы с вами наблюдаем и проживаем в отношениях с детьми, родившимися в 90-х и сформировавшимися иначе, чем мы.
Герой этого романа — язык. Стодвадцатичетырехлетняя старушка из XXII века, страдающая аллергией на людей, косноязычно излагает нерожденному сыну мемуары на помеси всех возможных языков, от арабского до падоночьего, с преобладанием наукообразного воляпюка. У нее — провалы в памяти, обусловленные возрастом и общим состоянием культуры, но она никогда не забывает, что в далеком 2009 году она покорила мир своей красотой — стала “Мисс мира”. Но красота не спасла мир от техногенной катастрофы. Люди за это время стали красивы абсолютно все, но отучились от письменности и даже от речи, их общение было сначала оптимизировано — сведено к минимуму максимально выразительных слов, — а потом превратилось в обмен доречевыми мозговыми импульсами благодаря вживленным в мозг компьютерам. А потом из-за какого-то сбоя в компьютерной сети люди зависли в состоянии безъязыкости, ведь письменность была уже забыта, книги стали недоступны.
Мир может рухнуть в дописьменную первобытность, поэтому ученые-лингвисты, узкие специалисты в области языка и речи, исследуют мемуары старушек, которые еще помнят слова, хотя уже не все, что говорят, понимают: “У меня некоторые слова идут самовыговором, я их не понимаю, но оставляю: может, они что-то значат?”.
Алексей Слаповский. Закодированный. — М.: АСТ; Астрель, 2010.
Прицепом к “Победительнице” — том написанного ранее: роман “Синдром Феникса” (Знамя, 2006, №11—12, Эксмо, 2007), по которому снят телесериал, и повести “Висельник” и “Закодированный, или Восемь первых глав” — здесь одна история рассказана восемью способами, каждый из которых — первая глава большого повествования, которого не будет, поскольку у его автора проблемы с авторским началом: эта давняя повесть — насмешка над постмодернизмом.
Евгений Гришковец. Одновременно. — М.: Махаон, 2009.
Евгению Гришковцу нравится книга как вещь. Сделав новую редакцию пьесы 1999 года, по которой поставлен одноименный спектакль, — записав ее прозой — он соединил ее с фотоиллюстрациями Петра Ловыгина.
Евгений Гришковец. Продолжение ЖЖизни. — М.: АСТ; Астрель, 2010.
Еще один год жизни Евгения Гришковца за стеклом монитора, ставший вещью — книгой. Предыдущая — “Год ЖЖизни” — была синей, эта — оранжевая. Будущее добавит новые краски.
Марина Бувайло. Игры. — М.: Новое литературное обозрение, 2009.
Вторая книга прозы врача-психиатра Марины Бувайло-Хэммонд, живущей в Лондоне. Первым был сборник рассказов “Эх, дороги!”, вышедший в том же издательстве в 2006 году. В новой книге — три повести: “Игры”, “Stille Nacht” и “Сникерсы и розы”. Марину Бувайло интересует человек в юном возрасте, когда слои психики мало закреплены и подвижны, поэтому мир в эпоху перемен — его естественная среда, а когда внешний мир находится в стагнации, его хочется провоцировать.
Игорь Зотов. Аут. Роман воспитания. — М.: АСТ, Астрель, 2009.
Вторая книга критика, журналиста, переводчика, прозаика, первого ответственного редактора “НГ-Eх Libris” (до 2002 года), директора редакции первого в России этнического глянцевого журнала “Ереван”.
Русский юноша Алеша из семьи современных эмигрантов не может ассимилироваться в благополучном и безыдейном западном мире, куда так стремились его родители. Он обнаруживает свою русскость в трагической парадигме героев Достоевского, сразу всех: одержимости идеей, преступлении, мессианстве… Красоту, которая должна спасти мир, он освобождает от ненужной человеческой оболочки — девочек, которые ему нравятся, переправляет на тот свет. Все это сегодня ложится в иную парадигму — психических заболеваний: внутренней жизни такой интенсивности соответствует диагноз — аутизм.
Написав вторую книгу, рассказ “Кы” из первой (День Деревякина. — Эксмо-пресс, Зебра Е, 2002) Игорь Зотов по-прежнему считает лучшим, что он написал. Лучшее в “Ауте”, на мой взгляд, — небеллетристическая часть на автобиографической подложке, хотя эссейные куски составляют отдельную проблему и без того фрагментарного повествования, части которого слабо связаны.
Юрий Шапка. Коекчучь. Мир глазами ребенка. — М.: Аграф, 2009.
Рассказы о детстве автор начал писать, когда у него стали болеть родители. Сначала разобрал залежи собственной памяти, затем стал записывать наблюдения за собственными детьми, за детьми друзей… Сложилась книга зарисовок, без особых художественных достоинств (но и без недостатков) и почти без рефлексии, ценный материал для исследователей детства.
Роман Сенчин. Елтышевы. Роман. — М.: Эксмо, 2009.
Семейная сага о современной деревне. Человек на госслужбе, капитан милиции, проштрафился, уволен и лишился ведомственной квартиры. Оказываясь на родине жены, в деревне, он, человек городской, опускается, озлобляется, звереет и гибнет. Пьяная и страшная деревня олицетворяет здесь дно жизни, на котором люди боятся протрезветь, чтобы не увидеть ясным взглядом свои жизненные итоги.
Начав писать от третьего лица, в объективном ключе, Роман Сенчин потерял интонационное напряжение, которым были живы его лучшие тексты. Отсутствие авторской воли, которому “в философском смысле соответствует молчание воли Божественной” (В. Пустовая), для меня — главный недостаток романа. Авторская воля — это модель воли божественной, читать романы, в которых она отсутствует, — как жить лишь для того, чтобы не умереть, — неинтересно. Но этот роман выигрывает тем, что разворачивает картину современного феодализма, ставя тем самым вопрос о патриотизме: что есть родина наша? Государство, верховный собственник земли, по которой мы ходим? Что у человека в России свое, неотъемлемое? Черная деревенская грязь, из которой выбраться на сушу можно только надрывом, удержаться — только вассальной службой, а уж укорениться…
Александр Попов. Родовая земля. Роман. — Иркутск: Оттиск, 2009.
Исторический роман о деревне. В зажиточном селе Погожем на Ангаре в начале ХХ века процвел род Охотниковых, выросший из переселенческого корня, когда освобожденные крестьяне, не сумев стать зажиточными из-за малых наделов, заселяли Урал и Сибирь. Род процвел, да дал червоточинку, она и пошла развиваться, когда отец послал сына и дочь учиться в город. Сын “почувствовал душу” и спился, а уже водворенный в родное село, стал убийцей. Дочь не хотела замуж за нелюбимого, но пожалела отца и пошла — очень надо было тому породниться с семьей ее жениха. Ничего хорошего из этого не вышло… Испорченной книжками душевной жизни крестьянской Елены и посвящен роман, целиком подчиненный традиции сибирских эпопей. Брезжит в нем, правда, и налет актуальности: красавец, с которым свернула Ленча с пути праведного счастье искать, — грузин.
Валентин Афонин. “Жил был я…” Роман. — М.: ИПЦ “Маска”, 2008.
Основа книги — автобиографическое повествование. Юноша из Калужской области в 60-х поступает учиться в Москву, сначала в Гнесинское училище по классу баяна, потом — в Щепкинское, на актера. Жизнь у него складывается благополучно: любящие родители и старший брат, девушки, богемная беспечность, самое большое потрясение — преподавательница “Щепки” обозвала лишним человеком в искусстве. Настало время осмыслить прожитое, герой сел за пишущую машинку и стал автором. Долго ли?
Мотивы романа подхватывает повесть “Однажды навсегда”, в ней есть такой эпизод: герой рассказывает девушке, как к ним в класс пришла новенькая, тонконогая и светловолосая, которой в “Жил был я…” посвящена отдельная новелла. Дальше дело было так: “Она беспечно улыбалась, вряд ли понимая, к чему это сказано. А он… — ему просто вспомнились детские ощущения: тот же трепет, головокружение”… Примерно таковы же отношения автора этой книги с читателем.
Ирина Ермакова. В ожидании праздника. — Владивосток: Рубеж, 2009.
Изящное изделие, напоминающее бусы: стихи из пяти изданных книг рассыпаны и собраны в новой последовательности с добавлением новых, замочком служат стихотворение-предисловие и стихотворение-послесловие, в первом — взгляд на Москву из Владивостока, в последнем — виды Владивостока “из Москвы задымленной”.
Ирена Кескюлль. Стихи-я: сборник избранных стихотворений. — Тбилиси: Универсал, 2009.
Стихи и переводы очень молодого и очень культурного человека. Ирена окончила литературоведческое отделение филологического факультета Тбилисского государственного университета и Catechetical Institute в Австрии, защитилась по Мережковскому, преподает польский язык… Пишет стихи, прозу и пьесы, выиграла несколько международных литературных конкурсов, в 2005 году была финалисткой “Дебюта”. Стих ее тяготеет к твердым формам, при этом гибок и пластичен. Проблема в том, что культурный багаж пока весомее собственного опыта.
Георгий Степанченко. Шекспир и компания: Стихотворения. — Ржев, 2009.
Георгий Степанченко из Ржева — историк, журналист, редактор заводской многотиражки, печатал стихи в “Арионе” и других изданиях, это его десятая книга. Она могла бы быть намного тоньше — в ней много необязательного и один парадокс: исторические и литературные персонажи в его стихах живее и симпатичнее лирического героя и его современников-собутыльников.
Поэтех: Сборник стихотворений и переводов III открытого фестиваля поэзии ВГТУ. Выпуск III. Составители: Р.Н. Бутов, В.Б. Жердева. — Воронеж: ГОУВПО “Воронежский государственный технический университет”, 2009.
Межвузовский поэтический фестиваль проводится в Воронеже и издает свой сборник. На третий форум съехались студенты со всей России, в основном физики, пишущие лирику, но есть и студент Литинститута, которого с испугу премировали, хотя это про его стихи сказала бунинская Лика: “Что ж все погоду-то описывать…”. У Евгении Величкиной из Воронежа образы поинтереснее, а у Антона Веселовского из Тамбова стихи помузыкальнее.
В поисках золотого руна: По материалам III Международного русско-грузинского поэтического фестиваля. Составление: Алена Деняга, Арсен Еремян. — Тбилиси, 2009.
Издатель этого сборника — Международный культурно-просветительский союз “Русский клуб” (президент Н. Свентицкий, директор Тбилисского государственного академического русского драматического театра им. А.С. Грибоедова), созданный в 2003 году с целью “всестороннего развития сотрудничества, дружбы и взаимопонимания между двумя независимыми государствами Россией и Грузией на основе цивилизованных принципов” и вошедший в Международный союз российских соотечественников. На фестивале были русскоязычные поэты из США, Франции, Германии, Голландии, Дании, Швеции, Израиля (Давид Маркиш единственный представлен прозой), Украины, Белоруссии, Эстонии, Литвы, Армении и Казахстана, наиболее представительные команды России и Грузии, стихи грузинских поэтов даны на двух языках.
В.К. Арсеньев. Собрание сочинений в 6 томах. Том II. Жизнь и приключения в тайге.
В горах Сихотэ-Алиня. Зимний поход по реке Хунгари. Сквозь тайгу. Под редакцией ОИАК. — Владивосток: Рубеж, 2009.
Путевая проза ученого путешественника, СС которого с прошлого года издает известное дальневосточное издательство. Все тексты сверялись с архивными комплектами газет, расхождения откомментированы.
“Жизнь и приключения в тайге” — название не авторское, объединяющее корреспонденцию из экспедиций 1908—1912 годов, опубликованную в хабаровской газете “Приамурье” и собранную М.К. Азадовским, считающим эти записи первой научно-популярной работой В.К. Арсеньева. “В горах Сихотэ-Алиня” — проза, созданная на основе записей 1908—1912 годов, публиковавшихся в газете “Приамурье”. “Зимний поход по реке Хунгари” — очерк о трудностях экспедиции обильной ранним снегом зимы 1909 года. “Сквозь тайгу” — путевой дневник экспедиции 1927 года Советская Гавань — Хабаровск.
Чтение — без преувеличения остросюжетное: постоянная борьба с природой за хрупкую человеческую жизнь не отпускает читательское внимание. Научные экспедиции — в постоянной опасности заблудиться, замерзнуть, столкнуться с таежными хищниками.
Жак Превер. Стихотворения. Перевод с французского, составление, послесловие, комментарии: Михаил Яснов — М. Текст, 2009.
Двуязычная книга поэта и сценариста, в 20-е годы тесно сотрудничавшего с сюрреалистами, что сказалось на всем его дальнейшем творчестве. “Значительная часть его стихов написана как поэтические сценарии, в которых глагол и существительное выступают главными героями событий”, — пишет в послесловии Михаил Яснов.
Ирина Чайковская. Старый муж. — М.: Аграф, 2010.
Педагог и литератор Ирина Чайковская, живущая в Бостоне — городе, культуре которого выходцы из России смогли привить традиции великой русской литературы, — делает героями своих рассказов русских писателей XIX века и их любимых женщин, воспринимая их всех как одну большую семью и чувствуя себя ее членом: “Некрасов, Тургенев, Наталья и Александр Герцены, Наталья и Александр Пушкины, Авдотья Панаева — все они бесконечно дорогие для меня личности”.
Антропология революции. Сборник статей. Составление и редактирование: И. Прохорова, А. Дмитриев, И. Кукулин, М. Майофис. — М.: Новое литературное обозрение, 2009.
Материалы международной конференции “Революция, данная нам в ощущениях: антропологические аспекты социальных и культурных трансформаций”, проведенной журналом “НЛО” в марте 2008 года.
Типы реакции человеческого сознания на резкую перемену опор бытия рассмотрены на разноплановом и разновременном материале с применением методологии разных гуманитарных дисциплин и опорой преимущественно на французских теоретиков. Наиболее интересными мне показались работа оригинального философа, профессора Стэнфордского университета Ханса Ульриха Гумбрехта, исследование украинской политической ситуации, проведенное Александром Гриценко, и интерпретация Еленой Михайлик творчества Варлама Шаламова как революции — незамеченной, но результативной.
Control + Shift. Публичное и личное в русском Интернете. Сборник статей. Под редакцией Натальи Конрадовой, Энрики Шмидт, Кати Тойбинер. М.: Новое литературное обозрение, 2009.
Сборник материалов о Рунете с начала до сегодняшних явлений. Интересно все: от историй отцов-основателей о появлении и развитии в 90-х этой подлинно революционной реальности, долго никем не замечаемой на фоне политических передряг, до исследований ее отдельных явлений, таких как русский сектор Живого Журнала (Евгений Горный) или проблемы новичков в Интернете (Анна Боула).
Михаил Рыклин. Коммунизм как религия. Интеллектуалы и Октябрьская революция. — М.: Новое литературное обозрение, 2009.
Взгляд на коммунистическую доктрину “как на систему окончательных мотиваций, наполняющих смыслом человеческую жизнь” — религию без потусторонних отсылок с хорошо развитой обрядовой частью: партсобрания, съезды, шествия, поклонение мощам вождей… Интереснейшая часть книги — исследование западных толкований советского строя, особенно интерпретации Бертрана Рассела и Вальтера Беньямина.
Владимир Бибихин. Грамматика поэзии. Новое русское слово. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2009.
Курсы лекций о философском аспекте поэзии, читавшиеся переводчиком Хайдеггера в МГУ в начале и в конце 90-х годов; второй идет в книге первым. Взгляд на поэзию как инструмент познания, почерпнутый из “Истока художественного творения”, объединяет оба курса.
“Грамматика поэзии” — о древнейших ведийских гимнах, которые рассматриваются как литературные, а не сакральные тексты. “Новое русское слово” — о русской поэзии последних десятилетий ХХ века, избранный автором аспект ярче всего проявляет поэзия Ольги Седаковой.
Прот. Александр Шмеман. Собрание статей. 1947—1983. Составитель и редактор:
Е.Ю. Дорман. Предисловие: А.И. Кырлежева. — М.: Русский Путь, 2009.
Издательство “Русский Путь” продолжает публикацию наследия протопресвитера о. Александра Шмемана, секретаря Совета епископов Американской Митрополии, ставшей при его участии автокефальной Православной Церковью в Америке. В новом томе — материалы, собранные из периодики русского зарубежья. Читать статьи выдающегося богослова о литературе — особое удовольствие: здесь очень убедительно обоснованный взгляд на то, что в книге написано, — советую почитать всем, кто убежден, что литература — это исключительно как. В отдельный раздел выделено написанное о. А.И. Солженицыне — у А. Шмемана были длительные и сложные отношения с ним и его прозой.
Ольга Меерсон. Персонализм как поэтика: Литературный мир глазами его обитателей. — СПб.: Пушкинский дом, 2009.
Филологический персонализм, изобретенный Ольгой Меерсон — американским профессором и женой православного священника, — это теория литературной личности, построенная на соединении философии персонализма с бахтинской интерпретацией романов Достоевского. Как поэтика он предполагает особое бережное отношение автора к своим героям — уважение к их свободе и личностной самобытности, а также внимание к их взгляду на мир — именно на взгляд персонажа с его речи переносит акцент Меерсон, делая следующий шаг по намеченному Бахтиным пути.
Материал исследования — самый широкий: от Псалтири до Абрама Терца, но ядром исследования неизбежно становятся шедевры психологической прозы Толстого и Достоевского. Любопытен рассказ автора о том, как после 11 сентября стала особенно популярна лекция о персоналистском изменении “Хаджи-Мурата”, на которой ей удавалось передать студентам взгляд чеченцев на действия русских, — при обсуждении повести американские студенты называли русских, действующих в повести, “мы”, невольно объединяясь с ними в антимусульманскую силу.
Андрей Балдин. Протяжение точки. Литературные путешествия. Карамзин и Пушкин. — М.: Первое сентября, 2009.
Андрея Балдина интересует персоналистское измерение пространства — неизбежно сентиментальные писательские путешествия и взаимовлияние литературы и ландшафтов. Как писательский взгляд изменяет реальный пейзаж, так и ландшафты влияют на писательский стиль — доказывает автор, рисующий на полях своих заметок не меньше Пушкина.
Все, что написано в этой книге, — очаровательный исследовательский произвол: наслаждаясь свободой передвижения, дарованной постсоветскому человеку, автор столь же самозабвенно наслаждается и свободой от интерпретационного академизма, дарованной интеллектуалам, кажется, тогда же. У него это получается талантливо.
В.В. Лапин. Полтава — российская слава: Россия в Северной войне 1700—1721 гг. — СПб.: Нестор-История, 2009.
“Первой жертвой на каждой войне является правда”, — говорит автор во Введении, призывая с осторожностью относиться к документам войны и излагая причины искажения действительности в рапортах и донесениях. Хронологически излагая историю Северной войны и подробно останавливаясь на самых значимых ее событиях и фигурах, автор ставит читателя на точку зрения человека петровской эпохи и не дает с нее сойти, поскольку убежден, что “судить о событии возможно лишь с точки зрения взглядов, господствовавших в ту минуту, когда случилось самое событие; иначе получится более или менее произвольное упражнение мысли, слегка прикрытое хитоном фарисея”.
Дни и книги Анны Кузнецовой
Редакция благодарит за предоставленные книги Книжную лавку при Литературном институте им А.М. Горького (ООО “Старый Свет”: Москва, Тверской бульвар, д. 25; 694-01-98; vn@ropnet.ru); магазин “Русское зарубежье” (Нижняя Радищевская, д. 2; 915-11-45; 915-27-97; inikitina@rоpnet.ru)