Рассказ
Опубликовано в журнале Знамя, номер 4, 2010
Об авторе
| Екатерина Кюне родилась 24 марта 1984 года в г. Магадане. С 1992 по 2003 год жила в г. Майкопе. С 2003 года — в Москве. В 2009 году окончила Литературный институт имени А.М. Горького (семинар поэзии И.Л. Волгина). Работала корреспондентом журнала, копирайтером дизайн-студии, техническим редактором, координатором благотворительного фонда.Стихи печатались в сборниках “Новые писатели”, “Поэзия — она живет, как мы”, “Часовые памяти” и др.
Екатерина Кюне
По средствам
рассказ
Николай Дмитриевич был человек великого ума, но должность занимал небольшую и зарплату получал мизерную, его уму не соответствующую. Сослуживцы, люди ума невеликого, Николаю Дмитриевичу сочувствовали и давали разные советы, как бы получше привести в равновесие работу с умом. Предлагали даже с письмом к правительству обратиться. Говорили, государственный ум, в правительстве такой с волосами оторвут. Но Николай Дмитриевич с письмом медлил, а пока как человек разумный решил приспособить свою потребительскую корзину под содержимое кошелька. И получилась у него такая крохотная корзинка, что хоть сейчас выдавай Красной Шапочке. Николай Дмитриевич разделил все вещи мира на два столбца: те, что ему по средствам, и те, что нет. И стал вести жизнь умеренную, но достойную.
Никогда он, как иные, не ходил мыться к соседям, чтобы сэкономить на воде. Николай Дмитриевич поставил на балконе большую оцинкованную ванну и, когда начинался дождь, капли грохотали по дну.
Свет Николай Дмитриевич зажигал только в крайних случаях, а когда хотел почитать вечерком новую книгу, выброшенную соседями по случаю ремонта и смены обстановки, то после работы несколько часов ездил в метро по кольцу. Ездить в метро он позволял себе не больше пяти раз на неделе, а если когда по малодушию, уставши, в пятницу вечером тратил шестую поездку, то обыкновенно упрекал себя все выходные. “Что же ты, Николай Дмитриевич, живешь-то не по средствам?” — бормотал он и виновато смотрел в мутное зеркало, случайно найденное им в кладовке одной знакомой. Николай Дмитриевич уговорил ее отдать зеркало ему, пообещав в благодарность купить шоколаду. Шоколад, конечно, был Николаю Дмитриевичу не по средствам, но ради такого случая он урезал недельную норму молока.
Сослуживцы относились к Николаю Дмитриевичу с пониманием и помогали ему кто чем мог: кто протертым ковром, кто надтреснутой тарелкой, кто покосившимся шкафом, кто ламповым телевизором. От телевизора, правда, Николаю Дмитриевичу пришлось отказаться — очень уж много он, сибарит, электроэнергии жрет.
Николай Дмитриевич не любил праздники, поскольку они ему были сильно не по средствам, но они иногда все равно случались, и тогда сослуживцы предлагали устроить “праздничные посиделки”.
— Вы-то, Коленька, хоть в этот раз отметите с нами?
— Простите, не по средствам, — кротко отвечал Николай Дмитриевич. И сослуживцы, уже где-то выпившие, раздражались:
— Что, и бутылка водки с палкой колбасы вам не по средствам? Мы же черной икры не требуем…
— Простите, у меня палка колбасы запланирована на апрель, а сейчас только февраль…
Сослуживцы начинали хохотать, и в эти моменты рождалось непонимание.
— Да вы выпейте с нами, мы с вас денег брать не будем!
— Простите, не могу. За чужой счет пить — это не по принципам.
Утром следующего дня сослуживцы грустнели, опаздывали, говорили стесненно, в сторону. И тогда взаимопонимание восстанавливалось.
Жизнь Николая Дмитриевича вполне устоялась и не вылезала за границы бюджета. Проходило время. Письмо к правительству все никак не складывалось в голове Николая Дмитриевича, а на висках у него уже появились первые седые волосы. И в один солнечный весенний день, придя на работу, Николай Дмитриевич заметил, что сослуживцы как-то хитро на него косятся и между собой переглядываются. Николай Дмитриевич изо всех сил удивлялся, а к обеду все прояснилось.
— Знаешь, Коля, что мы решили? — сказал главный снабженец. — Жениться тебе надо!
— Что вы, что вы! — испугался Николай Дмитриевич. — Куда мне! С моими-то средствами! Жена ведь ухода требует. Подарки ей нужно дарить, цветы покупать, всякие штучки женские… Да еще и свадьбу играть…
— А ты найди девушку скромную. Прижимистую девушку найди. Простую. Чтоб подарков и цветов не просила. Тогда и свадьбу как-нибудь замять можно…
— Да! Должна ведь быть и для тебя невеста! — поддержала главный инженер.
Николай Дмитриевич в этом сильно сомневался, но для вида решил согласиться.
— Что ж… Спасибо вам за совет… Я поищу.
А через неделю Николай Дмитриевич познакомился с достойной женщиной. Она, в выцветшем платье в мелкий розовый цветочек, сидела на лавочке в парке и читала горбатую, словно высушенную после потопа, книжку. На вид ей было не больше тридцати.
— Тоже электроэнергию экономите? — спросил Николай Дмитриевич, подсаживаясь на край лавки.
— А почему не экономить? Кризис в стране…
— А зовут вас как?
— Маруся.
— Хорошее имя. Простое, — заметил Николай Дмитриевич и твердо решил, что он нашел свою невесту.
Вскоре и сослуживцы одобрили Марусю, и после этого Николай Дмитриевич стал совсем счастлив. В рамках, конечно, своих малых средств. Маруся и Николай Дмитриевич пили светлый чай на закатах, ходили читать в парк и в метро, и между ними царило понимание.
Но однажды, проснувшись, Николай Дмитриевич всерьез задумался. Дело в том, что, помимо великого ума, Николай Дмитриевич обладал богатым воображением, и от этого ему снились пышные, фантастические сны. Вечером того же дня он невзначай спросил у Маруси:
— Вот скажи, Маруся, а что тебе обычно снится?
— Мне? Да ничего особенного. А чаще и вовсе ничего не снится. Как лягу спать в темноте, такая же темнота и до самого утра…
С этого момента Николай Дмитриевич стал мучиться и напряженно думать. “Как же так? Выходит, все у меня в пределах бюджета, все на виду и всем, что имею, я могу поделиться… А сны вроде бы как теневой бюджет… Словно я утаиваю от всех какую-нибудь роскошь… Как-то это… какое-то тут несоответствие… — думал он. — Как будто это как-то не по принципам… А еще жениться собираюсь… На такой честной девушке…”. Николай Дмитриевич маялся с этой мыслью целых два дня, благо были выходные. А к вечеру у него родилась идея, достойная его великого ума. Он нашел в растрепанной записной книжке телефон бывшего одноклассника, который в школе был большим шутником и оригиналом, а после школы стал предпринимателем и, как знал Николай Дмитриевич из бесплатной газеты, теперь владел крупной сетью магазинов. Николай Дмитриевич решительно подошел к телефону, стер с него толстый слой пыли и набрал номер.
— Алло?
— Здравствуй, Володя. Это Коля, твой бывший одноклассник… — Володя на том конце трубки задумался. Потом решил обрадоваться.
— Колян! Хорошо, что позвонил! Как ты живешь? А то ведь никто про тебя почти ничего не знает. Забыл ты школу! И на встречи выпускников не приходишь. Ну, рассказывай!
— Встречи выпускников мне не по средствам, вот и не хожу. Вы на меня не обижайтесь. Я тебе, Володя, по делу звоню.
— Работа, что ли, нужна? Так я новый магазин открываю, мне туда люди требуются…
— Спасибо, но я не по поводу работы. Я хочу тебе предложить купить у меня сны. Понимаешь, я человек бедный, но стараюсь жить открыто и по принципам. Налоги исправно плачу и все счета всегда в срок закрываю. А сны мне каждую ночь снятся такие яркие, что как-то даже неприлично… Словно это не мои сны, а я украл чьи-то чужие и теперь прячу их. И вот я подумал, что такому человеку, как ты, мои сны в самый раз. Может, купишь ты их у меня, Володя, сделаешь доброе дело?
Володя, который часто давал деньги на благотворительность, даже почти не удивился. Что только не придумают, чтобы выпросить на бедность…
— Ну, ты изрядно придумал, Колян. А сколько тебе денег надо?
— Я за бесценок отдам, сны-то все равно что не мои, их как-то и продавать неудобно…
— Тридцать тысяч хватит?
— Да что ты… Зачем это… такие деньжищи…
— Ну и хорошо, если хватит. Диктуй адрес, я тебе завтра пришлю с курьером…
И действительно прислал. Николай Дмитриевич пять тысяч отложил на черный день, а остальное отправил родственникам в провинцию, поскольку твердо считал, что эти деньги ему не полагаются, и сразу после этого успокоился, словно камень из груди выбросил…
Весна прошла, лето тоже подходило к концу, и однажды, в самой середине августа, Маруся пришла к Николаю Дмитриевичу поздно. Она вся так и пылала, вся так и трепетала, и это было необычно для ее уравновешенного характера.
— Коленька, пойдем в театр! Сегодня такой вечер чудесный! Нельзя дома сидеть! А я уже много лет о театре мечтаю!
— Ты что, Маруся?! — поразился Николай Дмитриевич. — У меня в бюджете даже и графы такой нет, чтобы по театрам ходить…
— Ну тогда в кино… В какой-нибудь старенький кинотеатр на окраине, где билеты дешевые…
— Хм… Билеты дешевые, а сколько проездим?
Маруся поникла, но тут же снова воспрянула.
— Ну тогда пойдем просто по бульвару погуляем! Вечер такой чудесный! По бульвару гулять даже лучше, чем в кино сидеть.
— Не знаю… ты ведь, небось, мороженого захочешь…
— Не захочу! И шоколаду не захочу. И сладкой ваты! Мне просто романтики хочется, понимаешь, Коленька?
— Ну если просто пройтись… — засомневался Николай Дмитриевич, — тогда, наверное, можно…
Маруся и Николай Дмитриевич вышли на улицу. Вечер был теплый, зелень чуть шевелилась, и фонари на своих длинных стеблях смотрелись тропическими цветами. К тому же было полнолуние. Луна висела огромная, белая, обворожительная. По бульвару через каждые два шага попадались влюбленные парочки. Маруся ликовала, она не шла, а летела рядом с Николаем Дмитриевичем. А Николай Дмитриевич приглядывался. Женщины, что проходили мимо, были все разодетые, в воздушных цветастых платьях, на высоких каблуках, ароматы их духов перебивали душистый лунный свет. Мужчины тоже были при параде — в рубашках с запонками, в блестящих кожаных сандалиях. И мужчины и женщины беспрестанно смеялись. Николай Дмитриевич смотрел по сторонам все настороженнее. Критично он приглядывался и к раскормленной луне. Наконец какая-то мысль созрела у него в голове, он крепко схватил Марусю под руку.
— Пойдем отсюда! — и потащил невесту к дому.
— Да ведь мы только вышли, Коля!
— И зря вышли.
— Что за глупости ты говоришь? Я хочу погулять еще. Давай погуляем!
— Молчи, Маруся, нам срочно домой нужно!
Маруся, чуть не плача, пошла к подъезду, куда ее тащил Николай Дмитриевич. Он завел ее в квартиру, закрыл дверь и сразу кинулся зашторивать окна. Маруся раздраженно плюхнулась прямо на ковер.
— Да что случилось, Коля? — почти закричала она. — Что ты такое устроил?
— Ты не понимаешь… Но я сейчас тебе объясню.
Николай Дмитриевич сел в облезлое кресло.
— Маруся, за свет мы платим?
— Платим??? Да мы почти не включаем этого света…
— А все-таки платим… И не так дешево он обходится, как ты думаешь… Это когда за месяц, то копейки выходят… А представь, если бы мы десять лет не платили, а потом вдруг сразу нам за все время счет выкатили? А если двадцать?
— Так ведь мы каждый месяц платим, Коля. День в день.
— Нет, ты меня послушай. Ты хоть обратила внимание, какие люди по бульвару гуляют? Все как один разнаряженные, сразу видно, что в средствах не ограничены! А мы? Мы там белыми воронами смотримся!
— Так ты что, стесняешься, что ли?
— Нет. Чего мне стесняться? Я живу по принципам, мне стесняться нечего. А какая луна огромная, какая красивая, яркая луна, ты приметила?
— Ну конечно! Я потому и гулять так хотела. Ведь лето, теплынь, красота!
— Ничего ты не заметила. Не по средствам луна, вот что. Потому по улицам только люди обеспеченные и гуляют, что такая луна бедным не по средствам. Не может быть такая луна нам по средствам, неужели ты не понимаешь??? Раньше нам счета за лунный свет не приходили, так это потому, что мы не гуляли. Если при луне на улице появлялись, то быстро прошмыгивали, нас не замечали, вот и не присылали счета! А теперь ты гулять надумала! При такой-то луне! Нет уж, милая, я длинных счетов дожидаться не стану! Такая луна нам не по средствам, и точка! Поняла?
Маруся сидела молча, и в темноте нельзя было увидеть, какое у нее лицо. Николай Дмитриевич ждал ответа, но вместо ответа Маруся встала и пошла к двери.
— Ты куда? — изумился Николай Дмитриевич. — Разве ты не умная девушка?
— Я пойду еще погуляю. Часов до двенадцати. А еще мне что-то мороженого захотелось. Очень здесь душно за плотными шторами.
Николай Дмитриевич оторопел. А Маруся уже хлопнула дверью.
Николай Дмитриевич посидел задумчиво еще некоторое время, потом пробормотал: “Ну что же… А ведь я ради нее… Говорил ведь я, что не по средствам…” — и пошел закрывать на замок входную дверь.