Опубликовано в журнале Знамя, номер 6, 2009
Юбилей и осина
Бельские просторы (Уфа), 2008, № 11.
Несколько раз в течение дня местные телевидение и радио настоятельно советуют забросить все дела и почитать журнал “Бельские просторы”. Сдаюсь. Иду в библиотеку, прошу выдать последний, вышедший в этом году номер журнала. Дают одиннадцатый номер — юбилейного, десятого года издания, да и сам номер почти юбилейный, десять лет исполняется в декабре.
Раздел прозы представлен четырьмя именами. Повесть Роберта Паля, его имя хорошо известно в Республике Башкортостан, открывает рубрику. Название, впрочем, как и сама повесть, довольно пространное — “Бривида, или Последний бой сержанта Петрова”. “Бривида” в переводе на русский язык с латышского означает “свобода”.
Время действия — конец двадцатого — начало двадцать первого века, место действия — тихий городок в одной из бывших республик когда-то великой державы. Городок тихий и спокойный, в отличие от Риги, которая в повести часто поминается. Главный герой — Степан Петров — фронтовик, освобождая Прибалтику и этот город, за месяц до победы получил ранение, здесь же, в госпитале, и лечился. В нем же, в этом городке, остался и жить, поскольку в Россию ехать было не к кому: отец и брат погибли в начале войны, о матери сведений не было вовсе. Восстанавливал город, строил — после войны окончил строительный техникум. Женился на местной — женщине с ребенком. Сына усыновил, вскоре родилась и дочь… Обыкновенная история обыкновенной семьи, но только из нашего общего прошлого — из советского. Пришла перестройка, а вместе с нею и независимость, которую начали провозглашать бывшие союзные республики, и то, что было черным, стало белым, и наоборот. Вчерашние победители и освободители превратились в оккупантов. А как назвать местных, которые были на стороне немцев и среди которых, так сложились обстоятельства, был родной брат жены? У Петрова просто: они все фашисты. Но отчего опускает голову лучший друг Петрова и тоже фронтовик Янис Розинь, когда речь заходит о причинах, заставивших коренное население поддержать немцев?
Дочь Петрова уезжает к мужу в соседнюю Белоруссию. Для нее, специалиста с высшим образованием, в городе нет работы, из школы, где она прослужила много лет, ее попросили — не выдержала диктовку по латышскому языку. Приемный сын, ставший успешным предпринимателем, отказывается от Петрова.
В центре повести — митинг, который должен дать ответы на многие вопросы, и прежде всего — возможно ли сборище фашистов в демократической Латвии? Возможно, он проходит на улице, носящей символическое название — Бривида (Свобода), где сталкиваются и те, кто город освобождал, и те, от кого он освобождался. Между ними, непримиримыми сторонами, — власть, которой хочется соблюсти законность и статус демократического европейского государства. Есть еще одно действующее лицо — город, но он безмолвствует. Для одних его жителей происходящее — внеочередной День Победы, для других — съемки кинофильма.
Фронтовики-освободители чувствуют, что теперь они в проигрыше. И допросы с пристрастием после митинга, и штрафы за нарушение общественного порядка, и закрытие школьного музея боевой славы — все это им трудно принять. Как-то бодрится Янис, все-таки он местный. А сержант Петров уехал бы на родную Орловщину, но его деревня попала в разряд неперспективных, и во второй раз за свою историю (первый раз ее сожгли немцы) исчезла с лица земли.
На плечи сержанта неожиданно сваливается такой груз проблем, которые он не может не только решить, но и просто понять. Вот такие вопросы ставит перед читателями Роберт Паль. Сюжет интересный, вопросы нужные, но… Действие, которое занимает не более трех дней, растянуто, ему явно не хватает динамики. Характеры героев вялые. Непонятной остается жена Петрова — интересно, что думает она, латышка, прожившая жизнь с русским? К какой национальности она относит свою дочь? Многочисленные авторские отступления создают впечатление, что автор сомневается в уме читателя и слишком многое пытается ему разъяснить.
Рассказ Игоря Фролова — про любовь, с обязательным любовным треугольником, только не традиционным, когда двое любят одну, а современный, когда две любят одного. Любят они сторожа, он же начинающий ученый, пишет по ночам диссертацию. Сами — санитарка и заведующая то ли медицинского, то ли детского учреждения. Обе молодые, здоровые, энергичные; санитарка для приближения своего счастья переселяется на второй этаж охраняемого особнячка и дарит сторожу банки с соком. Ну а заведующей не остается ничего другого, как совершить ночной визит в учреждение, в тот же особнячок. Победила любовь, а удачей автора стали описания не любовно-научных похождений героя, а природы. Шорох падающих листьев, уютный особнячок в самом центре большого города, первый снег, его хруст и свет от него в ночи — все очаровывает и остается в памяти.
Сюжет рассказа Юрия Горюхина “Душэмбе, или Клюквенный чупа-чупс”, — один день главного редактора одного из “толстых журналов”. Понедельник (душэмбэ). Но каждый понедельник в министерстве проводится оперативное совещание, на котором определяется, что писать, что печатать, где печатать и как печатать… Думалось, что все это уже пройдено — но если об этом пишут молодые авторы, значит, нет, существует… Герой готов на все: писать ли за большие деньги автобиографию олигарха или уйти в отставку, если это нужно начальству.
Раздел прозы завершает рассказ Светланы Чураевой “Моя пятидневная война”. Написанный по горячим следам летних событий, связанных с грузино-осетинским конфликтом, он переполнен эмоциями. На трагедию российского масштаба, вернее, союзного, накладывается трагедия личная — распадается семья. Чтобы все перенести и вынести, героиня отправляется в путешествие к морю со своими родителями и тремя детьми. Путешествие в поезде укачивает и настраивает на раздумья, на разговор с детьми, у героини есть что им рассказать. Всего рассказываемого так много, что порой становится непонятным авторский замысел. Утомляют многочисленные пометки: “Когда-нибудь я расскажу о них своим детям”. И буквально рядом: “Я не хочу, чтобы мои дети знали об этом”. Совершенно излишним оказывается пафос на уфимских страницах. А неожиданная любовь богатого спонсора окончательно портит историю. Неинтересно, скучно, жаль времени, потраченного на чтение.
Из других публикаций внимание привлекла статья С. Игнатенко “Игнатенко знакомый и… другой” в разделе “Культура”. Игнатенко-муж, Игнатенко-жена, он — художник, она — искусствовед. Он пишет картины, она их рецензирует, разъясняет народу их смысл. Статья написана мастерски, со знанием материала, особенностей и характера художника, но отчего-то возникает чувство неловкости.
Поэзия представлена в журнале обширно, целых пять имен, да каких: только народных поэтов двое.
Равиль Бикбаев — народный поэт республики — отмечает в декабре свое 70-летие. Журнал подготовил в подарок члену своей редколлегии и председателю республиканского союза писателей подборку, в которую вошли стихи и поэма “Система”.
Стихи другого народного поэта республики, Александра Филиппова, вызывают удивление. В целом их можно и нужно назвать хорошими, но вдруг герой стихотворения предлагает героине странный и почти необъяснимый поворот в любовных и в жизненных отношениях: “Уведи тропой лосиной / В синеву, как под венец, / Под какой-нибудь осиной / Изнасилуй, наконец”. Жаль бедную осину, которую так полюбили наши поэты: чего только они и с ней, на ней и вот теперь под ней не выделывают…
Остальные три подборки — страницы из лирических дневников Газима Шафикова, Николая Грахова и Майи Фаттахутдиновой.
Все время думалось о том, что в журнале обязательно должна быть какая-то изюминка, иначе какой же тогда юбилей и юбилейный номер? Так оно и оказалось. Вот она, изюминка, раздел “Круг чтения”. Кирилл Анкудинов. “Любовь к трем апельсинам”. Три апельсина, как объясняет нам, несведущим, автор, — это три престижных московских журнала: “Знамя”, “Октябрь” и “Новый мир”. А Кирилл Анкудинов берется теперь из номера в номер делать анализ пробы, которая будет давать исчерпывающее представление о современной литературе.
К заявленному Кирилл приступает тотчас и делает анализ “трех апельсинов” легко, изящно, лихо, почти как настоящий мушкетер. Основная мысль — все плохо. Журналы плохие, мастера исписались, выдохлись, литературная жизнь если не остановилась, то на грани этого. Ну, чем не изюминка, чем не сюрприз? Читать-то, оказывается, и некого, и нечего, кроме, догадайтесь, конечно же, журнала “Бельские просторы”. К этому, надо полагать, и нас призывает Кирилл Анкудинов. Снова чувство неловкости.
Журнал прочитан, отложен в сторону. Из головы не выходит фраза, прочитанная на обложке журнала: “10 лет — полет нормальный”. Интересно, кто это определил: те, кто в салоне самолета, или те, кто наблюдает за ним с земли?*
Александр Попов,
г. Кумертау,
Башкортостан