Опубликовано в журнале Знамя, номер 3, 2009
Об авторе | Георгий Соснов (литературный псевдоним — Георгий Парадиев) — тюрколог, экономист, историк. Более десяти лет работал в Турции в представительствах Союза и России. Владеет турецким и английским языками. Автор статей и монографий, опубликованных в профильных научных изданиях в России и за рубежом. Автор романа из истории Византии.
Соглашаясь с большинством доводов автора статьи “Восьмое августа — седьмой пересмотр” Дениса Драгунского, (“Знамя” № 1 за 2009 год), никак не могу разделить его основного вывода. Не удалось мне понять, ради чего, собственно, современные политические институты в Европе и мире должны модифицироваться, причем в самой своей сути, именно после войны за Южную Осетию.
Сомнения вот какие. Эти институты оставались неизменными в Европе и США полтора-два столетия и не претерпели сколько-нибудь заметных подвижек даже после таких передряг ХХ века, как раздел Польши Сталиным и Гитлером, установление коммунистических режимов в странах Восточной Европы, провозглашение государства Израиль на части территории Палестины, захват Турцией северной части Кипра, наконец, после победы НАТО над Югославией и провозглашения независимости Косово. Не стали изменяться даже после катастрофы 11 сентября, как заметил сам Д. Драгунский. Так почему вдруг все сойдет с привычных мест из-за локального конфликта?
Никак не могу согласиться и с тем, что война из-за Южной Осетии имела для остального мира более серьезные последствия, чем какая-либо другая из разряда мелких локальных войн в других частях света. Такая, например, как в Восточном Тиморе — тоже с довольно большими потерями и последующим провозглашением этой части острова независимости от Индонезии (при моральном воздействии США на последнюю). Могу единственно представить, что в сознании партизан Тимора импульс к переделу Вестфальского мира, а также договоренностей в Версале и Ялте произошел благодаря именно их усилиям. Впрочем, вряд ли они о таких и знают, и слава Богу.
Каким же, спрашивается, образом результаты войны из-за Южной Осетии могут инициировать начало институциональных изменений в политических структурах Европы и мира? Более того, почему новый миропорядок отныне “будет, скорее всего, основан на легитимации негосударственных структур, в том числе международных, которые будут отражать интересы “групп граждан” и физических лиц. Именно они (лица, группы и их объединения) будут определять новую динамику мировой политики”?
Старшая группа
Для начала хочу отметить, что государства (включая госаппараты) на протяжении всей мировой истории служили лучшей на свете приманкой для приватизации отдельными группами физических лиц (цезарей, наполеонов, большевиков — на выбор). Именно такие группы лиц часто определяли мировую политику и в прежние времена. Правда, такая приватизация называлась тогда узурпацией. Причем государственная власть порой сама напрашивалась на это, оказываясь в расслабленном состоянии или просто валяясь на мостовой, как в Петрограде в 1917 году. Лишь в последние два с небольшим столетия в Европе и в США, а затем и в некоторых других странах формы такой приватизации видоизменились.
Правительства (государства) и их структуры, поставленные под более или менее эффективный контроль общественных институтов (парламентов, соборов, муниципалитетов), — это, как известно, экзотика, уникальнейшее исключение из всей мировой истории, выношенное Европой Средневековья и рожденное западноевропейской цивилизацией (включая США) в конце ХVIII века и перешедшее затем в последующие века. При этом на всем отрезке века ХХ осуществлялись успешные попытки сплоченных вокруг какого-то лидера групп людей присвоить государство полностью себе. Достаточно упомянуть хунты (в переводе с испанского означает — группа, ругательный оттенок появился у этого слова после нескольких успешных путчей), бравшие реванш у демократии или монархии и управлявшие на длительных отрезках века большей частью Европы. Вспомним Ленина и последователей, Муссолини, Ататюрка, Пилсудского, Гитлера, Франко, Салазара, “черных полковников” Греции — добавление к ним латиноамериканских, а затем и африканских хунт ничего принципиально нового в этот список не вносит. И верховные советы, рейхстаги, кортесы и другие парламенты исполняли при таких группах людей роль ширм, как сенат при Гае Калигуле и банде его отпущенников. Так что за два последних тысячелетия исключения из общего правила пустили корни лишь в нескольких странах Европы и Северной Америки, в других они только прорастают, а в некоторых еще только нащупывают, да и то с трудом, влагу в толще слежавшихся отходов.
В такой, например, изначально демократической стране, как Соединенные Штаты, приватизация власти и открытие радостных экономических перспектив для лиц, которые будут ею пользоваться (публичных и в еще большей степени непубличных), происходит каждые 4—8 лет. Как показывает двухвековая практика, эти сроки близки к оптимальным. Примерно то же самое происходит в последние десятилетия и в Европе: полномочия по распоряжению гигантскими материальными и финансовыми потоками мягко переходят от одной группы лиц к другой — без баррикад на улицах, без лозунгов и выстрелов; а после — проявляй свои способности также и в интересах избирателей, и тебе продлят полномочия. А если окажешься слишком жадным или не потянешь — уступи место конкуренту. Зачем этим “группам лиц” придумывать себе какую-то другую ширму? И такая вполне эффективна, а правила войны, перемещенной с улиц в кассы банков и средства массовой информации (с эпизодическим отстрелом лишь особо удостоившихся этого конкурентов — услуга-то не из дешевых), вполне устраивают подавляющее большинство активистов западной цивилизации, порядком подуставшей от войн на своей территории.
К слову: в нашей стране политики, находящиеся у власти, рассчитывают на другие временные параметры: 8 + 4 + 12 = 24 года. Что тут скажешь? К сожалению, продуктивность лидера и его окружения имеет природные ограничения. К тому же принцип естественного отбора людей во властные структуры оказывается постепенно, но неуклонно размытым негативной селекцией, как это было при т.н. советской власти. То есть в высокое начальство, говоря попросту, выбирается только тот, кто ничем не блистает и выделяется из общей чиновной массы лишь наивысшим показателем личной преданности. За 24 года можно с помощью таких выдвиженцев “подморозить” страну так, что неизвестно, сколько ей придется оттаивать. А время сегодня идет намного быстрее, чем в недавнем историческом прошлом, — ведь количество экономических и политических вызовов и ответных действий за единицу времени каждые 5—6 лет удваивается. Уже и сегодня (знаю из первых рук) среди руководителей среднего звена Минфина бытует представление о шефе как о “бетонном выше пояса”…
Но вернемся к тому, с чего начали. Где именно (географически) автор вышеназванной статьи прогнозирует легитимацию управления государствами и группами государств со стороны непубличных, обозначим их так, групп физических лиц? Не хочется думать, что в странах Западной Европы и США. Но больше как будто и негде. Ведь в большинстве стран мира, включая все постсоветское пространство, кроме Прибалтики и отчасти Украины и Армении (там еще слегка сопротивляются), и так всем управляют именно такие группы лиц. Они не без гордости отождествляют себя с государством и более или менее успешно навязывают свои заблуждения большинству окружающих (в пределах своих границ).
Рискну предположить, что любые попытки перенести данную практику на Евросоюз и США вряд ли являются большим соблазном для тамошних “групп лиц”, поскольку руководителям цивилизованного мира (публичным и непубличным) она, во-первых, давно ни к чему, а во-вторых, эти руководители, похоже, поняли и помнят: любая жесткая политическая система, неизбежно возникающая вследствие перехода власти к узкому кругу лиц, может быть эффективна лишь на очень коротком отрезке времени и вскоре теряет способность адекватно реагировать на новые исторические вызовы. И чем жестче такая система, тем с большим треском она крошится.
При всей специфике расстановки накануне войны игроков за преобладание в Закавказье, сама война явилась лишь одним из звеньев в цепи перманентной борьбы этнических меньшинств за суверенитет. И борьба эта происходила, и всегда будет происходить там, где центральная власть слабеет или проявляет нерешительность. А в Грузии в последние два десятилетия царили, к великому моему (и не только моему) сожалению, такие беспросветные бардак и беспредел, что диву даешься, как это правители Тбилиси не растеряли еще и Мингрелию, и Сванетию, и Имеретию, и Кахетию.
Но вот решает, помогать этническим меньшинствам в борьбе за суверенитет или нет, тот, кто имеет для этого больше возможностей и, конечно, интерес. У России таких возможностей оказалось 8 августа 2008 года больше, чем у других игроков в Закавказье, но лишь по чисто географическим признакам. Хоть география оказалась на нашей стороне, прямо как при Кутузове и Жукове.
Как реагировал мир на конфликт? Приведу несколько байтов информации в подтверждение тезиса о не слишком острой его реакции. Эти байты, кстати сказать, тоже выражают интересы определенных групп лиц, и не только публичных, правда, в основном более скромного масштаба, чем те, которые однозначно осудили Россию.
Даже в США и в странах Евросоюза волнения государственных деятелей и прессы из-за Грузии продолжались всего пять—семь дней, после чего и представители власти и СМИ занялись там другими текущими делами, главным образом — мировым финансовым кризисом, а сообщения о Южной Осетии и Грузии ушли с передних полос на задние, а вскоре практически пропали и оттуда.
Дальше события стали развиваться по непредвиденному сценарию для тех политиков, которые особенно волновались за Грузию в первые дни конфликта: один за другим представители Европарламента и Конгресса США заговорили о прямой вине Саакашвили в развязывании войны. Сенатор Дан Рорабакер: “Все разведывательные источники, с которыми я говорил, подтверждают, что недавние боевые действия в Грузии и в ее сепаратистских провинциях были начаты Грузией” (http://www.nn.ru). Конгрессмен-демократ Билл Делахант: “США предупреждали Грузию, чтобы она не вступала в военный конфликт в Южной Осетии, но Тбилиси призывам Вашингтона не внял” (http://www.caucasica.org), (http://www.km.ru). Председатель Европарламента Ханс-Герт Поттеринг: “Президент Грузии Саакашвили своей акцией в Южной Осетии совершил серьезную ошибку” (http://www.rian.ru/ ). Министр иностранных дел Великобритании Дэвид Милибэнд признал в интервью BBC, что “действия грузинского руководства были безответственными”. Вторит ему и помощник госсекретаря США Дэниел Фрид. По его словам, Вашингтон неоднократно предупреждал Грузию о недопустимости использования силы в Южной Осетии (http://www.inosmi.ru).
Британская BBC выпустила репортаж-расследование, в котором со ссылкой на очевидцев утверждает, что грузинские военные использовали оружие против мирного населения. В репортаже говорится: Западу не давали узнать правду. Изначально не было доступа в Осетию, и это привело к тому, что у западных зрителей получалась односторонняя, частичная картина.
В начале сентября по телеканалу “Евроньюс” прошла информация: “Представитель второй по численности фракции социал-демократов в Европарламенте Мартин Шульц квалифицировал действия Саакашвили как совершенно неадекватные”.
Бельгийская газета “Ле Суар” в статье от 9 сентября “Фальшивый покер в Грузии” подчеркнула: начало кровавой и драматичной авантюре, которая опустошила Кавказ, положила агрессия, тщательно спланированная именно Саакашвили… Российская реакция была полностью прогнозируема, еще раз иллюстрируя принцип порочного круга: “насилие порождает насилие” (http://www.inosmi.ru).
Впрочем, говорили все перечисленное выше (и продолжают говорить) одни группы лиц — а решения в отношении России принимают другие.
Младшая группа
Страны третьего мира отреагировали на войну из-за Осетии с почти демонстративной индифферентностью. Даже как-то неловко за них: вроде как им вообще не было жаль ни осетин, ни грузин — настолько безразличной была реакция в прессе, а госдеятели практически вовсе отмолчались. Типичные заголовки и выдержки из центральных газет Латинской Америки, Ближнего Востока и Китая не выражают никакой позиции: “Ла Насьон”, Аргентина: “Саакашвили заявляет, что Осетия взята под контроль, включая столицу Цхинвали” (http://www.lanacion.com.ar); “Ла Пренса”, Аргентина: “Семерка предостерегает Россию от наращивания наступления в Грузии. Медведев и Саркози подписали соглашение об урегулировании ситуации на Кавказе” (http://www.laprensa.com.ar); “Эксельсиор”, Мексика: “Россия входит в Осетию”, “США пытаются остановить Москву”, “Россия поэтапно выйдет из Грузии”, “США сколачивают блок против Москвы”, “Ведется борьба за контроль над регионом” (http://www.exonline.com.mx); “Эль Универсал”, Мексика: “Война на Кавказе принесла 1400 убитых”, “Медведев и Путин заявляют, что действия в Южной Осетии абсолютно легитимны” (http://www.eluniversal.com.mx); “Миллиет”, Турция: “Россия дает ответ на агрессию Грузии в отношении стремящейся к независимости автономной республики Южная Осетия”, “Тбилиси: “60% Цхинвали находится в руках грузинской армии”, “Лидер осетин Кокойты сообщил о гибели сотен мирных граждан”, “НАТО озабочено развитием событий”, “Буш потребовал от России немедленно остановить бомбардировки”, “Более 30 тысяч осетин покинули Южную Осетию” (http://www.milliyet.com.tr).
“Наньфан души бао”, Китай: “Россия и НАТО: 50 лет противостояния” — рассказ о том, что Россия давно сетовала на отношения с НАТО и что сотрудничество с Россией НАТО использовало для продвижения интересов США в Польше и Чехии и собственных интересов в Грузии и на Украине. Осетия в этой статье упомянута лишь как место, где произошел конфликт. (http://www.inosmi.ru)
И так далее. То есть в СМИ третьего мира — простая констатация событий и освещение позиций всех сторон конфликта. Разве что журнал “Сирия сегодня”, САР, в статью “Сирия цементирует отношения с Россией” приплетает и свое, больное: “Израиль совершил смертельную ошибку, поддерживая Грузию” (http://www.syria-today.com).
Рябь на глади и то, что поглубже
Основываясь на вышесказанном, я квалифицировал бы конфликт из-за Южной Осетии и последующую реакцию на нее нашей страны и остального мира скорее как мелкую рябь, которая прошла по поверхности мирового политического пруда (или болота?) и практически сразу же улеглась. (Да простят мне такое сравнение жертвы этой войны и их близкие.) Думается также, что последствия конфликта будут иметь сугубо частный характер и только для одной России.
К сожалению, ныряя в этот конфликт, наши политики и военные не имели возможности разглядеть лежащую под гладью корягу. В августе она не была видна: мировые цены на нефть и наши поступления от экспорта достигли своего пика, бешеные деньги Резервного фонда РФ было решительно некуда девать, а наш быстро растущий финансовый рынок оставался одним из самых привлекательных в мире для западных и прочих инвесторов.
Хочется все же окликнуть недавнее прошлое: не лучше ли было сделать все то же самое с выражением глубокой озабоченности на лицах? Дескать, вот до чего довел нас авантюрист проклятый — но мы это все поправим сейчас же! И Грузии дадим режим наибольшего благоприятствования в торговле, и еще как-нибудь сгладим произошедшее…
Поскольку последствия войны в Осетии скажутся именно на нашей стране, небезынтересно прикинуть некоторые ее ближайшие экономические и политические перспективы, определяемые совпадением во времени этой войны (как свершившегося факта) и мирового финансового кризиса. Во что стране в целом и ее населению в частности обойдется сама военная акция и бравое размахивание причиндалами силы во время и после ее применения?
Евросоюзу и Соединенным Штатам оказалось достаточно прозрачного намека на устрожение их отношения к России (до тех, по-видимому, пор, пока она сама не сделает того, на что ей время от времени намекали, — например, ослабит коррупционный гнет хотя бы в отношении иностранного капитала, расширит сферы и рамки его функционирования на российских рынках финансов и услуг, поблагодарит за размещение системы противоракетной обороны НАТО в Чехии и Польше и т.д.) — и иностранный, да и наш национальный капитал с российского финансового рынка прямо-таки смыло. Если бы не всеобщий кризис и не обвал цен на нефть, то утекали бы они с него отнюдь не так активно и, разумеется, не все. Кривая биржевых котировок провисла бы, конечно, на какое-то время, да выровнялась бы постепенно. А так — все сошлось в одной точке. Бизнесу теперь все труднее и дороже достаются “длинные деньги” (долгосрочные кредиты под разумный процент), а без них финансирование любых проектов и программ в стране просто нереально. Экономисты предрекают, что это только начало исхода капиталов из России, который продлится еще полтора-два года; капиталам тоже не чуждо стадное чувство: бежит конкурент, бегу и я.
Пожелав же лишить Россию также и значительной доли собственных источников финансирования, главными из которых являются доходы от экспорта, Евросоюзу и США (или группам физических лиц, строящим всякие козни за этими аббревиатурами) больших усилий прилагать не надо. США, например, достаточно просто сделать вид, что они готовы к диалогу с Ираном, и мировая цена на нефть упадет еще процентов на десять—пятнадцать. А это для нашей финансовой системы будет означать, по всей вероятности, не только предынфарктное состояние, но и крах последних в предстоящем десятилетии попыток по перенацеливанию ее с сырьевого направления на технологическое.
Понятно, к чему должна привести нехватка денег и повсеместное свертывание инвестиций в России: к веерному выплеску безработицы на плечи всех категорий служащих, от топ-менеджеров до охранников. Лечение будет предпринято, за неимением других рецептов, довольно радикальное: жесткая бюджетная политика с практическим обнулением и так ублюдочных социальных программ для малоимущих и беспощадным урезанием ассигнований на науку, образование, здравоохранение, культуру, армию и даже, возможно, МВД. По всей вероятности, последует и дальнейшее ужесточение методов управления экономикой и политикой. А это станет дополнительным поводом к бегству капиталов. И так далее.
Не буду утверждать, что в августе эту корягу с Южной Осетией нашим руководителям кто-то специально подкладывал, предвидя мировой финансовый кризис и панику на рынке капиталов. Слишком умно даже для группы лиц, стремящейся к изменению нынешнего политического миропорядка. Подкладывали, конечно, много разных острых предметов в разные места на разные случаи жизни, как это делают и российские ведомства, работающие на внешних направлениях, и соответствующие службы всех прочих государств. И если бы наши политики не напоролись именно на эту корягу, то не факт, что не нашлась бы другая… Достаточно для самоуспокоения?
А вот что касается вероятной легитимации неких новых негосударственных международных структур (подчеркиваю — в дополнение к уже имеющимся и отражающим интересы сравнительно узкого круга лиц, как, например, Международный валютный фонд, Мировой банк, Парижский и Лондонский клубы кредиторов, ВТО — Всемирная торговая организация, “Большая семерка”, “Большая двадцатка”, ОПЕК, СНГ и т.д.), то тут автору упомянутой мной статьи абсолютно нечего возразить. После Осетии обязательно добавят какую-нибудь бяку, да еще и с силовой составляющей. Этот узкий круг лиц все и всем может добавить. Чтобы для начала хотя бы встряхнуть воображение другому кругу лиц, который поднялся у нас на такие Олимпы, с которых уже и не видно ни правых либералов, ни социал-демократов, ни прочих -истов. И продемонстрировать результаты третьим и четвертым группам лиц, чтобы те не соблазнились при случае проявлять подобную самодеятельность, а если и проявили бы, то только в соответствии со своей весовой категорией.
Догадалась же Турция в 1974 году, когда оккупировала север Кипра и долбала местные греческие танки, назвать эту оккупацию “операцией мира на Кипре” и пообещать немедленно вывести войска? Войска до сих пор там, и единственным реальным негативным последствием этого для Турции является нежелание Евросоюза до разрешения Кипрской проблемы (объединения в той или иной форме греческой и турецкой общин острова) конкретизировать сроки переговоров по вступлению Турции в ЕС. Все остальное прощено и забыто. Ведь подталкивать Турцию в объятия Востока тоже мало кому хочется.
Думаю, мало кто на так называемом Западе хочет толкать на Восток и Россию. Выйдет дороже, чем взять в младшие партнеры, несколько приструнив. Так, может быть, стоит слегка подыгрывать — хотя бы внешне — а не казать малосущественную силу?