Опубликовано в журнале Знамя, номер 11, 2009
У русской интеллигенции со времени ее появления существовало такое удивительное и уникальное свойство: выражать сочувствие противникам своей страны и даже приветствовать их. В разные времена тому были разные причины (восстания в Польше в XIX веке, русско-турецкая и русско-японская войны и т.д.), но основной всегда была одна, вытекающая из глубины духовной сущности народа: обостренная совестливость, самоукорение как главенствующая тенденция понимания происходящего. Однако верность принципам, не одушевленная любовью, в этом случае (как и в любом другом) может привести к удивительным, мягко говоря, результатам (о подобных примерах с горечью и сарказмом писали в свое время Пушкин и Достоевский).
Но, даже зная о губернских дамах, передававших цветы, конфеты и дорогой табак пленным турецким башибузукам (тем, кто выкалывал глаза и сажал на кол болгарских детей) во время войны за освобождение Балкан в 70-е годы позапрошлого века и о поздравительных телеграммах японскому императору после неудач русских войск в начале века прошлого, я был поражен, прочитав то, что написал недавно в “Знамени” (2009, № 6) Владимир Семенов в своей заметке “К вопросу об освобожденных нациях”.
Оказывается, фашистские войска (Вл. Семенов пишет: “германские”) были для Эстонии освободителями, а у эстонских ветеранов, воевавших на стороне фашистов (по Вл. Семенову — “на стороне Германии”) и у тех, кто их сейчас поддерживает, просто “несхожее понимание совместной истории”. Оказывается, Вторая мировая война была не смертельной схваткой всего вменяемого мира с фашизмом (принимавшим и принимающим разную национальную окраску) — такое понимание названо им “примитивом”, “ущербностью русского массового сознания” — а “глобальным кризисом”, в котором “участвовало множество автономных сторон (и крошечная Эстония — одна из них), обладавших собственными интересами (подчас совпадавшими, нередко менявшимися и не имевшими ничего общего ни с германскими, ни с советскими), что и сложило причудливую мозаику (курсив мой. — К.С.) союзничеств и противоборств”. Ну прямо групповой турнир Лиги чемпионов, где участвуют, помимо ЦСКА и “Вольфсбурга”, еще “Милан”, “Лион” и другие большие и малые команды.
Вот только если бы победил, условно говоря, “Вольфсбург” (не надо, думаю, оговаривать, что к реально существующему клубу это не имеет никакого отношения) — не было бы на свете не только нас с Владимиром Семеновым, не было бы ни России, ни Эстонии на карте мира (думаю, и тех марширующих ныне в Таллинне ветеранов тоже, как не было бы замечательных эстонских писателей, композиторов, дирижеров, ученых послевоенных десятилетий — Яана Кросса, Юхана Смуула, Энна Ветемаа, Арво Валтона, Мати Унта, Арво Пярта, Неэме Ярви, Романа Матсова, Эйно Тамберга, Густава Наана и многих других; не было бы Тартуского университета, прославленного петербуржцем Лотманом).
Напомнить о землянках, в которых живьем сжигали и удушали дымом эстов “просветители”-крестоносцы в средние века, напомнить, что до тех пор, пока Рига оставалась немецким городом, туда запрещено было даже входить латышам, напомнить о судьбе прибалтийского народа пруссов, память о которых осталась лишь в названии их когда-то бывшей родины, напомнить о планах Гитлера в отношении Прибалтики (“будущая территория немецкого населения”)? Я отнюдь не отождествляю ни немецкий народ с крестоносцами, прусскими феодалами и гитлеровцами (и попробовали бы в современной Германии устроить фашистское шествие под предлогом “несхожего понимания совместной истории”!), ни эстонский народ с ветеранами вермахта. Но не надо тогда и русский народ отождествлять со сталинскими прислужниками и писать, что мы, “закутавшись в шинель освободителя” (увы, эти окровавленные шинели вместе с их владельцами лежат ныне в земле, в том числе эстонской), хотим “поучать весь белый свет” — и это “по-русски” (а не по-американски, не по-ирански?).
И категорически не согласен я с тем, что долг интеллигента — обличать только грехи собственного народа, а грехами других пусть занимается “их” интеллигенция. Думаю, что долг человека пишущего — и пишущего на родном языке, то есть для своего народа — постараться дать своим читателям здесь и сейчас объективную картину, не рассчитывая, что его когда-то и где-то потом “дополнят” другие. Тем более что рассчитывать и на это “дополнение” особо не приходится. В то время когда Вл. Семенов писал и публиковал свою заметку, профессор Тартуского университета Лаури Мяльксоо получил грант Европейского исследовательского совета в размере 500 тысяч евро для “работы по изучению влияния нелиберальных российских властей на международные правовые доктрины и их практическое применение” (цитирую газету “Postimees”). Представьте себе, как бы назвали нашего профессора, получившего пусть вдесятеро меньшую сумму для работы по выявлению преступлений эстонских военных и политических деятелей против человечности. Напомню, что это тот самый Мяльксоо, который год назад по заказу Таллиннского городского собрания провел “экспертизу” готовившегося закона о военных захоронениях и доказал его соответствие Женевской конвенции (“экспертизы” той никто не видел и даже цитат из нее не публиковалось). На основании этого закона правительство Эстонии демонтировало Бронзового солдата, после чего в ходе подавления протестов русскоязычных жителей Эстонии более тысячи человек были избиты полицией, погиб гражданин России Дмитрий Ганин (правозащитники по этому поводу молчали, Вл. Семенов об этом не вспоминает).
Почему я осмелился в начале своей заметки написать о следовании принципам, не одушевленном любовью? Потому что Вл. Семенов, пытаясь в российско-эстонской проблематике быть корректным, в иных случаях позволяет себе не сдерживаться. Политику Ленина (торговавшего национальными интересами для сохранения власти, как, увы, не раз бывало в истории нашей страны) и его мнение об отношениях России с прибалтийскими странами Вл. Семенов кладет в основу своей концепции, но, однако, через пару страниц обзывает лидера большевиков “плешивым карлой, чьи выпотрошенные мощи продолжают украшать сердцевину нашей изумительной столицы”. Говорить так об умерших не позволяли себе даже язычники. А недавнюю русско-грузинскую трагедию Вл. Семенов осмелился назвать “войнушкой”. Думается, если бы его мать и внуки сидели тогда в подвале под прицелами танков или его сын погиб, защищая этих женщин и детей, он не написал бы так. И я очень благодарен моим коллегам-редакторам за то, что они не вычеркнули это слово и не заменили его другим. Язык — он великий проявитель и обличитель…