Опубликовано в журнале Знамя, номер 3, 2006
О, лето, тело
Расставив ноги по ширине культуристских плеч,
откинув туловище и выгнув картинно спину
и оттопырив локти, как ласты, с которых стечь
вода не успела и пот, — подобный пингвину,
стоит он у моря, задрав свой нос в небеса
с нашлёпкою лавра, отметившей грёзу Мура,
коптя на холодном огне свои телеса
до тёплой бронзы, когда не кожа, а шкура,
и кажется, время вползает в палеолит,
когда он стоит так, обугливаясь в косматых
и голых лежбищах, пол теряя и вид,
но умножая при этом отряд приматов.
2
А—Г
Мотель летом.
Чад, и щелк, и клещи дач.
Копоть топок.
— Жарим? — Доход — мираж.
Мани, мани — они вино и нам!
Рагу. Азу. Муза. Угар.
А рядом — модяра.
Вода садов.
На море роман.
— Тут Нил, блин,
или Чили?
Ропот штор. Рот. Штопор.
— Зелен еще, не лезь!
…………………………….
Мотель летом.
Бармен как бармен,
холен и не лох.
Лукулл
на вид как диван,
дебел он, но лебедь,
не мот, а томен:
— Мадам, кабак недоходен,
я бес себя.
Менада хороша,
не мала глотка.
Далее — соло: голос ее, лад.
Долог как бур грех.
А мрак, он не тень, но карма.
…………………………………
Или
шалаш.
Течет.
Худ матрац.
Пуст суп.
Театр тает.
Но — тс!.. — нежен стон.
Аве, Ева!
Мед этот — тот Эдем.
Вспоминать Царьград на турецком пляже,
освежась глотком ледяной текилы, —
ты б ещё самаринский вспомнил дом
над измалковским прудом, — не можешь даже
и понять, при чём тут славянофилы,
если вот реальность: стакан со льдом.
И пока струится по капиллярам
обволакивающая мозг дремота,
почему б не вспомнить, потом забыть,
азиатским скрашивая загаром,
милый вздор, и вроде куска шамота,
ни о чём не думая, плыть и плыть.
А концы история прячет в воду.
Жалко Крыма, конечно, но — мимо, мимо,
как говаривал некто, — и что пейзаж,
если ты и Анталии этой сроду
не любил, поскольку нет лучше Крыма,
ну а тело греет не флаг, а пляж.
Снявши голову, по волосам не плачут.
Вот, Леонтьев, наши теперь задачи:
у чужого моря, ты знаешь где, —
где концы история в воду прячет, —
зарываться глубже в песок горячий
или шлёпать ластами по воде.