Опубликовано в журнале Знамя, номер 10, 2006
Зеленое яблоко познания, или Хорошая проза с дальней полки
Наталья Суханова. Зеленое яблоко: Повести и рассказы. —
Ростов-на-Дону: Старые русские, 2006.
Вначале была настороженность: читать немолодого уже автора, произведения которого тебе рекомендуют как “очень и очень хорошую прозу, автор живет в Ростове”… Думается в таких случаях, что проза эта окажется “на любителя” — или талант окажется добротного провинциального покроя. Потому что — не может же человек писать “очень и очень”, и чтобы имя его не попадалось ни в толстых журналах, ни в беседах людей читающих.
С первых же страниц пришло радостное удивление: не придется соскальзывать раздраженным взглядом с абзацев, пытаясь зацепиться за что-нибудь живое, что удержало бы твое читательское внимание. Стало понятно: книга — настоящая, слово в ней сочится смыслом, воздух в ней пахнет, люди волнуют. И автор намерен трогать меня именно за те струны, которые всегда — с первых книг, с первых чувств — были самыми главными, но к которым сегодня не каждый-то и автор тянется. Непонятным стало другое: почему писатель такого уровня остается неизвестным широкому читателю? Опрос знакомых, окончивших факультеты филологии и журналистики, показал: если имя Сухановой и слышали, то читали ее немногие.
Но удалось выяснить и следующее: Наталью Суханову в свое время публиковали “Новый мир” и “Октябрь”, ее проза переведена более чем на десяток языков, по ее повести “Кадриль” в 1981 году снят кинофильм, рассказ “Делос” вошел в какую-то западную хрестоматию для колледжей. (Если все вышеперечисленное — не повод для интереса, если не читательского, то хотя бы издательского, недоумению нет предела: а чем тогда его брать, издателя?).
Название “Зеленое яблоко” книга получила по одноименной повести. Повесть эта — традиционный для русской литературы опыт запечатления жизни от рождения сознания до созревания личности. Все традиционно тонко, безоглядно искренне, кажется, ни один уголок детской и юношеской души не ушел от дотошного писательского интереса: “а как вот это устроено?”. Но, как случается у талантливого автора, пока разбирались с этим, успели сказать о многом: “…одной рукой мать втаскивает меня на тротуар, другой пришлепывает. Не для экзекуции, разумеется. Для расстановки акцентов. Детские попки для этого и служат — для расстановки акцентов социума”.
Под произведениями, вошедшими в сборник, вполне правдоподобно смотрелись бы разные фамилии — настолько они отличны друг от друга. Сказалось, конечно, то, что принадлежат они к разным творческим периодам (Наталье Сухановой сейчас семьдесят пять); но несомненно и сознательное освоение разных стилей, разных манер письма. Есть тексты, сотворенные сочной образной речью (рассказы “Синяя тень”, “Острый серп луны”, “От всякого дерева”). В них луна восходит одуванчиком, дети, как и положено, видят глубже взрослых, и повествование о девочке, упрямо не желающей становиться хорошей и выбросить подобранную на улице растерзанную куклу, вдруг превращается в историю окружающих ее взрослых, выписанных двумя-тремя мазками. “Заходили соседи — и тогда мать оживлялась и ласковее смотрела на папу. Когда же соседи уходили, она как бы гордилась перед ним — наверное, потому, что он такой маленький”.
В книге вообще много детей, наблюдающих, вникающих в путаный мир взрослых. Именно в этих текстах лучше всего проявлено мастерство Сухановой (это немножко напоминает работу фокусника) — отвлекая читателя чем-то занятным и красочным — ребенком ли, куклой, — незаметно подсунуть гораздо больше: боль или успокоение, знание или сомнение…
Есть тексты, представляющие собой сложную взвесь сюжетной прозы и эссеистики (повесть “Трансфинит. Человек трансфинитный”). И здесь уж автор, откинув любые фокусы, говорит с читателем напрямую, выкладывает, что думает, но будто на помощь призывает: помоги разобраться. Внутри меня так многолюдно. Эти слова одного из своих героев Наталья Суханова в полной мере могла бы отнести и к самой себе.
В книге много войны. Ее осязаешь — и в то же время смотришь на нее откуда-то сверху, с той высоты, с которой виднее ее безжалостная бессмысленность. Героям Сухановой не суждено победить войну, они все, от санитарки Лизки, ищущей в обществе бравых вояк веселья и сытости, до сошедшей с ума в гестапо Анисьи, побеждены войной навсегда. Потому что каждый заплатил свое — и цена была слишком высока. “Приходили как-то пионеры… Вы, бабушка, прожили героем войну… Глупые дети. В войну не живут, в войну терпят”. Обреченность героев Сухановой — оттого, наверное, что лишены они шанса на подвиг, лишены возможности забыться ратным трудом. Ее герои — обитатели тыла: теряющие друг друга на дымящихся вокзалах дети, женщины, чьи мужья уходят героически, обрекая их на серое одиночество. Серое, тягучее, тупое — непоправимое время — война. И люди, целые телом, но покалеченные душой.
В книге так много хорошей прозы, что недоумение так и осталось: почему же Наталью Суханову не знают? Вот ведь и фильм, и хрестоматия для колледжей, и переводы, и долгая писательская жизнь. Как-то не так все устроилось, как-то неправильно. Книгами гораздо менее талантливых авторов забиты магазины. А за хорошей прозой приходится тянуться к самым дальним полкам. И хорошо еще, если дотянешься, отыщешь. Тираж-то — 2000 экземпляров, издательство нестоличное. Но оно того стоит, это “Зеленое яблоко”.
Денис Гуцко