Опубликовано в журнале Знамя, номер 6, 2005
Проект советская женщина просуществовал несколько десятилетий. Эта женщина была спортивно-мускульной, антиженственной — и это ясно видно через образ ее тела, запечатленный, например, у Дейнеки. Ее образом-знаком стала известная скульптура Веры Мухиной — могучая колхозница, объединенная в совместном порыве (совсем не то, что вы подумали) к будущему вместе — в одном теле с рабочим; вздымают над головами серп и молот. Советской женщине действительно были предоставлены все права, которыми в тот исторический период обладал и советский мужчина (и прежде всего, добавлю от себя, право жить и умирать так же тяжело и трудно). Так было записано в советской Конституции — чуть ли не лучшей на 1936 год конституции в мире. На самом деле все обстояло иначе, и реальность положения дважды эксплуатируемой — и государством, и мужчиной — женщины была отражена не в фальшивом советском законодательстве, а в частушках: “Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик”. После того, как Россия начала свой переход к демократии (?) и рынку (?), проект советская женщина был заменен другим идеологическим проектом — женщина гламурная. Стоит сравнить журнальные номера той же “Крестьянки”, разделенные двадцатилетием, чтобы увидеть: реальная женщина постсоветского времени попала в зазор между этими двумя подавляющими проектами: дура с серпом (производящая) и дура (потребляющая и потребляемая) в брильянтах.
Каждый (каждая!) по своему собственному опыту знает, сколь сложен вопрос о социальной роли и месте, занимаемом в нашем обществе полом. Да и говорить об этом раньше было не принято: по “разнарядке” женщин назначали на определенные должности (“культурка”, “социалка”), без всякой разнарядки снимали. Сегодня в обществе идут дебаты — в том числе и о квотировании, которое стимулирует приход женщин в политику. В литературу они уже пришли, и очень активно — весь ХХ век пронизан поэзией и прозой, критикой и публицистикой, созданными авторами-женщинами. Не говорю уж о кино, о театре, о музыке, об архитектуре. Но даже самые престижные премии, которыми награждают женщин, не избавляют общество от необходимости (в которой оно, общество, крайне заинтересовано) дальнейшего высвобождения огромного креативного потенциала, столетиями подавляемого. Тем более — в нашей стране, стране во многом архаичных, если не сказать заскорузлых привычек, где женщину останавливают не только “стеклянным потолком”, как бывает в Европе, а железобетонными перекрытиями. Надеемся, что данная подборка мнений сделает еще более очевидной ту волю к равенству, которую ощущали и передавали русские поэты, в частности, Борис Пастернак с формулой “сестра моя — жизнь”.
Наталья Иванова