Опубликовано в журнале Знамя, номер 11, 2005
Подмосковный Бабий Яр
Бутовский полигон. 1937—1938 гг. — М.: Альзо, 2004.
К стыду всех просвещенных жителей России, в нашей стране “культ Сталина” так же силен, как четверть века назад. Как ни удивительно, но культ Ленина оказалось изжить значительно легче, хотя внедряли его в два раза дольше и с большей интенсивностью (памятники и топонимы — по сей день неизбывный элемент отечественного пейзажа). Последние социологические опросы свидетельствуют, что граждане России в большинстве в той или иной степени расценивают Сталина и его политику позитивно. Сообщения о подготовке установления Сталину памятников уже почти не вызывают гневных реакций: дежурные заявления протеста делают правозащитники, но на них никто не обращает особого внимания. Почти незаметно прошло решение Главной военной прокуратуры закрыть дело о Катынском расстреле — массовом истреблении пленных польских офицеров в 1940 году. Надо добавить, что офицеры были взяты в плен во время совместного советско-германского нападения на Польшу в сентябре 1939 года, и что после мобилизации в рядах польского офицерства был цвет польской интеллигенции и аристократии. Катынский расстрел — преступление, по отвратительности сравнимое с истреблением большевиками в Крыму оставшихся белогвардейцев. И теперь этот акт геноцида подается как некий ответ полякам за какие-то исторические обиды.
Самое ужасное, что Сталин нравится молодым и образованным. Это лучший показатель уровня аморализма в обществе. В этом смысле российское общество — языческое, в самом ругательном значении этого слова. Но причина этого падения — не в том, что “народ — плохой”, но в том, что большая часть российской интеллигенции забыла свою главную историческую задачу — быть нравственным (а не только интеллектуальным) лидером нации. Именно интеллигенция должна была бить в колокола, обнаружив новый рост сталиномании. Ведь Сталин истреблял Россию, а не какую-нибудь заморскую колонию. “Выпив из страны все соки”, обескровив ее, Сталин на четыре десятилетия сделал Россию сверхдержавой — после чего она исторически мгновенно распалась. Последствия правления Сталина практически ничем не отличаются от политики Золотой Орды. Ведь и ханы создали из руин стран и культур гигантскую державу, также быстро исчезнувшую с лица земли. Но предложений установить на площадях памятники Батыю почему-то не поступает.
Вторая за последние 40 лет “реабилитация” Сталина — прямое следствие совершенно ложного вывода о политическом вреде раскаяния. Дескать, начали каяться и потеряли великое государство, сами дали аргументы противникам и оппонентам. Российское общество не хочет испытывать вину за сталинский террор, потому что мысленно возложило ответственность за него на власть: это — ОНИ делали. Российская власть не каялась, потому что каждый раз последовательно возлагала ответственность на своих предшественников: это — ТЕ делали. Но история вновь “отомстила” за пренебрежение своими уроками. Ресталинизация неизбежно привела к возвращению практики “показательных” политических процессов, которые становятся системообразующими для общественно-политической жизни. Самый известный пример здесь — дело “ЮКОСа”. Но в том же ряду и развивавшийся параллельно процесс по выставке “Осторожно, религия!”, который носил откровенно идеологический характер. И дела “нацболов” — с их несуразными обвинениями. На этом мрачном фоне необходимо отметить, что есть и просветы. Очень важно отметить, что власти Москвы уделяют серьезное внимание сохранению исторической памяти о чудовищных сталинских преступлениях. В 2004 году Постоянная межведомственная комиссия правительства Москвы по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий (председатель Валерий Шанцев) издала уже 8-й ежегодный выпуск “Книги памяти жертв политических репрессий”. Это 400-страничный, хорошо иллюстрированный том. В нем подробно рассказывается история места, где в 1937—1938 годах НКВД в глубокой тайне закапывало расстрелянных — по документальным данным — 20 761 человек. Необходимо отметить, что всего за этот период — по официальным отчетам — было расстреляно 700 тысяч человек, половина арестованных. Затем расстрелы в Москве продолжались в меньшем, хотя и незначительно, объеме. Таким образом под Москвой, на съезде со Старо-Варшавского шоссе, возникло массовое захоронение жертв социда (истребление по социальному признаку).
В книге подробно описывается история живописной местности, где были аристократические усадьбы, знаменитые конные заводы. Галерея патриархальных фамилий: дворяне, купцы, музыканты…
Очерки о жертвах репрессий дали составителям возможность представить очень интересные биографические и исторические заметки, в том числе о легендарном шефе жандармов Джунковском, перипетии борьбы с православием, портреты духовенства.
“По мере успехов социализма растет ожесточение врагов” (тезис Сталина в июле 1928 года, накануне первого показательного процесса — по делу “Промпартии”), и в 1934 году конесовхоз выселяют — необходимо место для массового захоронения расстрелянных. С августа 1937 года усилий спешно мобилизованных в НКВД местных жителей уже не хватает, и рвы для погребений копает бульдозер “Комсомолец”. Книга Памяти “Бутовский полигон” включает много биографических историй — и жертв, и палачей. За этими судьбами встает живая история, буквально физически ощущаешь боль за уничтожение великой страны, за трагедию, сопоставимую с холокостом. За отношением к террору кроется подлинное отличие нации от конгломерата подданных. К сожалению, большинство “россиян” не осознают, что именно их народ стал жертвой массового истребления. Ужас происходящего не преодолен и потому “вытесняется” мифологией о том, что Большой террор был, дескать, делом рук “троцкистов”, был как бы “навязан” Сталину. Другой миф — сталинский террор стал “карой” революционерам. Оба эти взаимопереплетенных, хоть и противоречивых мифа проникают все глубже в “коллективное бессознательное”, сохраняя комфортную возможность обожать Сталина в условиях, когда правду о масштабе сталинского террора скрыть уже невозможно.
Поучительны приведенные в книге истории создателей ГУЛАГа, ставших в свою очередь следующими жертвами. Не успели изобретатели грандиозных рабских строек, вроде “Беломорканала” или “Канала имени Москвы”, “оправдать высокое доверие”, как вместо награды они получили “место” на дне рва. А ведь они из кожи вон лезли, проявляя блестящие организационные таланты и тонкое знание психологии. Вот, например, секрет “перековки” уголовников, превращения их в опору лагерной системы: блатных превратили в “привилегированную” лагерную касту, получившую власть над “политическими”, интеллигенцией.
Пусть горестная судьба архитекторов ГУЛАГа послужит уроком тем ретивым служакам, которые сейчас разрабатывают проекты “закручивания” гаек, пишут сценарии новых показательных судилищ.
Но, мне кажется, я знаю, как остановить бесконечный “репрессивно-реабилитационный” цикл нашей истории: пусть каждый год глава государства возлагает венок на месте погребения жертв государства. Пусть он преклонит колено, как Вилли Брандт в Варшавском гетто в 1970 году. Это может быть в значительной степени политическим лицемерием. Но общество должно получить знак, что отныне государство с жертвами, а не с палачами. И пусть каждый региональный босс — ибо такой “полигон” найдется в каждом субъекте Федерации — лицемерно возложит свой венок.
Евгений Ихлов