Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 10, 2005
Об авторе | Лена Элтанг родилась в Ленинграде, на Малом проспекте Петроградской стороны, журналистка, переводчица, жила в Париже, Копенгагене. Первый сборник стихов вышел в 2003 году в издательстве «Янтарный сказ» (Калининград), стихи 2004 года вошли в общий проект четырех поэтов «Другие возможности» (Таллинн), проза публиковалась в нескольких антологиях издательства «Амфора». Пишет роман. Живет в Вильнюсе.
расквитавшись за чужие лишки
возвращаюсь — не поднять лица
отряхнуть бы красное пальтишко
на ступеньках дедова крыльца
всё как было — залубели боты
потерялась варежка в снегу
с корабельной питерской работы
дед вернётся бросит на бегу
до войны мол в нашей поднебесной
за одёжку волглую за бегство
на колени б в угол на горох
а теперь сушиться марш и живо
господи ты помнишь как мы жили
до кутейных похоронных крох
до крупы бадаевской прогорклой
юлий алексаныч! из нью-йорка
не успела — нищета ли насморк
без меня прибрали под шитьё
не успела — зачитали насмерть
юлий александрович! житьё —
забытьё в немилости царёвой
кто мне скажет нынешней зимой
рёва рёва дурочка рублёва
вытри нос и сей же час домой
getting flu
няня саня я простыла где ты?
мне бы млеть от липовых отваров
набивать оскомину ранетом
аниму слоняясь неодетой
разбирать на ощупь как Макаров
няня — мёду! опухают гланды
холод голод о-то-ла-рин-го-лог
анима рассыпалась на сканды
сложим в зингер в ящик для иголок
где лорнет на шёлковой тесёмке
чёрный гребень белые митенки
няня — свету! анима в потёмках
дай слизнуть малиновую пенку
в золотом тазу у самой кромки
tout court
безумным нильсом погубившим стаю
гусиную посулами и лаской
ты кажешься — я рукопись листаю
рас-клё-вы-ва-ю чёрное с опаской
серебряное за щекой катаю
я приручаюсь соловею таю
гусыней очарованной — напрасно
зовут меня я больше не летаю
мы не парим над речью посполитой
над княжеством московским над ордою
чем дальше в лес тем меньше дней которых
не пережить тем больше дней пролитых
на скатерть дней разбавленных водою
со льдом на дне с прохладной ерундою
отложенными рейсами туманом
одолженными песо по карманам
ты кажешься
но я тебя читаю
се ребро
серебро унести ли с собою? трать его трать
всё равно рай не рай пройдёшь за медный обол
но тебя не просили учить меня умирать
я и так умираю с тех пор как умер глагол
не горчит чечевица в завидном твоём дому
оттого что молчит не перечит сургучный рот
но не пьётся не спится — видано ль одному
по плечу ли тебе от ворот моих поворот
перечти серебро-то! все тридцать тугих монет
распишись на ладони какие теперь счета
получаешь ребро обратно и всё привет
ни черта ты не понял не понял ты ни черта
айне кляйне
вот черновик условность дыра дырой
можно глядеть на солнце как через копоть
можно пустить на джойнты и по второй
можно бы на растопку да он сырой
можно ногой болтать или скажем топать
без толку всё иди поскреби закром
что там на антресолях кляссеры сани
мехом дырявым отверженным серебром
вот черновик лежащий как куль с добром
что при погроме спасали а сами сами
sombra
караимской синагоге колокольне базилике
буду рада бога ради но не спрашивай на кой
стену плачущую трогать в этой местности безликой
прижимая нос к ограде у забытой мастерской
чёрный ход кровит порезом на осиновой аллее
заколочен и закрашен две доски наискосок
на простуженном железе раны ржавые алеют
и виски ломает страшно проступивший адресок
потеряться в трёх осинах в перелеске в перекройке
где в кромешном девяностом в прошлом веке в сентябре
жили были с керосинкой птица сирин птица сойка
пересмешник с алконостом с туалетом во дворе
реквизит на дне поляны всё финита баста титры
погоди же ну куда ты перекурим — слышишь? ах
третьекурсник конопляный итальянский репетитор
силлабического данте душно шепчет в лопухах
check me out
будто крошки подсохшие острые заселяют атласные простыни
после ночи с постылым а дни
торопливыми белыми сёстрами от постели отходят — одни
подаются на лиговку фартуки и чепцы побросав на ходу
а другие заводят мне бартока и катают в больничном саду
то кофейничек медный сияющий подадут то пилюли а я ещё
не поняв что сижу под замком задираю их хомо играющий
хомо плачущий здесь ни о ком
check me out отель калифорния пансион на метро одеон
я то съеду я девка упорная не с такого съезжали а он
всё грустит и хрустит круассанами теми самыми — да! теми самыми
что на голые ланчи в кровать подавали во дни несказанные
когда было о чём пировать
Вильнюс