Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 9, 2003
Памяти Семена Липкина * * * Ты всегда говорил мне: — Молись и верь! — И талдычил как на беду: — Всё, что надо мне, чувствую, будто зверь, — И нашла я тебя в саду. Ты бесшумно ушёл, как уходит лев, Не желая почить в норе. И нашла я тебя между двух дерев, Я нашла на снежном дворе. То ли первый снег, то ль последний снег... Смерть не знает про календарь. Ты пришёл на землю как человек И ушел как праведный царь. 26 апреля 2003 * * * Сорок дней дышу я, как в дыму Около огня. Сорок дней душа твоя в дому Около меня. Для тебя и рюмка и калач, Весь в поминках стол. Сорок дней мне говоришь: не плачь, Волю я обрёл, Волю ту, что я имел в обрез, Будучи живым. Не горюй! Я здесь! Я не исчез! Просто стал незрим. 26 апреля 2003 * * * Но исчез. Так, наверно, исчезла Эллада, Мне оставив в наследье Гул порывистого стихотворного лада, Чья волна — междометье, Чей глагол — быстрый парус, ветрами надутый И дыханьем Гомера. Всё осталось: и место, и вплоть до минуты — Даже времени мера. Так что плакать не надо, не надо, не надо! Ты исчез, как Эллада. 26 апреля 2003 * * * Великая нынче суббота, И я отгорюю всласть, А завтра воскреснет свобода — Христос и Христова власть Ушедших брать в райские кущи, Крестом осенять живых. И мне, так долго живущей, Простит овдовевший стих, Который мычит, скорбя, Мычит из последних сил, Что Он воскресит тебя, Как Лазаря воскресил. 27 апреля 2003 * * * Ты вобрал всё небо в свои глаза, А всю землю — в свои морщины. Престарелую жизнь начинать с аза Нет ни повода, ни причины. А друзья говорят, что причина есть, Говорят мне в благом порыве, Что должна все начала с концами свесть, Разбираясь в твоём архиве. Кто поймёт, что такое есть твой архив И какого масштаба и вида. Это — волны пустынь, океанов прилив, Это струны в руках Давида. 27 апреля 2003 * * * Ты даже тени своей мне не оставил. Впрочем, сама я тенью твоей была. Что ж за безумный голубь бьётся о ставень Так, что седые перья летят с крыла? Ты о себе не оставил и сновиденья. Впрочем, сама я была сновиденьем твоим. Что ж за звезда удержалась в своём паденье И засверкала перед окном седым? Это весь мир окружающий стал тобою, Пренебрегая тенью и сладким сном. Видишь, сижу я с закушенною губою Двадцать девятые сутки перед окном. 29 апреля 2003 * * * Грозою стала слеза, Стали огнём глаза. Огонь, как ты знаешь, слеп, — На ощупь в нашей избе Ставлю на стол тебе Стопку вина и хлеб, — Может, захочешь пить, Может, захочешь есть, Поговорить, наконец... Как без тебя мне быть, Как свои бредни плесть, Доверчивый мой мудрец? Нет, я в крик не кричу! Не молнию, а свечу Зажгла я, ставши вдовой, Я нить посмертья сучу, Видеозапись кручу, Где ты навсегда живой. 28 апреля 2003 * * * Уснул мой гений права и порядка. Твоя могила, как большая грядка Посеянной травою прорастёт. Твоя могила станет, как тетрадка, Где каждая травинка запоёт. Граниту, твоего покоя ради Придам я очертание тетради, — Пусть памятник стоит как фолиант. Здесь мартовские иды будут кстати, О мой многозаветный музыкант! Ты музыкой своей торил дорогу, В индийский храм, в дацан и в синагогу, В храм христианский и на минарет. Ты и пальто умел носить, как тогу, И как венец умел носить берет. 29 апреля 2003 * * * Я брожу, мой милый, Меж соседних дач, В собственные жилы Загоняя плач. Каменеет в теле Дождевая нить. А на самом деле Хочется мне выть. Хочется мне горе Выплакать моё, Но оно не море, А небытиё. 29 апреля 2003 * * * Упустила последний я час твоей жизни, И застыл в укоризне Глаз твой синий, уставленный в белое небо, Как всё вышло нелепо! Ты во сне тридцать дней меня не навещаешь — Ты меня не прощаешь. Но я вижу всей явью душевного ада: Над деревьями сада Облака расступились, тебя пропуская К обитателям рая. 30 апреля 2003 * * * Я обмыла водой из крана Твои веки, грудь и живот, И мой рот, как жгучая рана, Целовал твой холодный рот. Я сдержала рыданье вдовье, Превратила в столп соляной, Он стоит в твоём изголовье Запоздалой этой весной. Только Господу он и виден, Только ангел его хранит, А для прочих мой день обыден, Как бывал обыден твой быт. 30 апреля 2003 * * * До свидания, Сёмочка, до свидания! Ты почил, но не рухнуло мироздание, Только я и рухнула до основания — Та изба, что любила тебя и лелеяла, — В жаркий день над тобою я воду сеяла, А в холодный — теплом в твою душу веяла. До свидания, мы ещё встретимся, Сёмочка! Между нами натянуто время тесёмочкой — Я по ней с новостями пройду, как с котомочкой. В рай из ада к тебе проберусь я лазейкою, Твою руку поглажу ладошкою клейкою От смолы, — и рука твоя станет жалейкою. 30 апреля 2003 * * * Я оплачу тебя под напев былинный, Под горчайший напев, но славный, Я оплачу тебя, как Христа Магдалина И как Игоря Ярославна. Ах, как много простора для женского плача, — От олив назаретских до ельников жёстких, От холодных снегов до песков горячих, От Овечьих ворот до кремлёвских! 30 апреля 2003 * * * Я поеду гостить туда, откуда твой вышел народ, Я поеду гостить туда, где тебе ещё целый год Будут петь поминальный ка’диш. И душа твоя вслед полетит в оливковый сад, И ты будешь, мой свет, настолько этому рад, Что ветвями мой лоб погладишь. 30 апреля 2003 * * * И в третий апреля день ровно в 14.30 Опустили твой гроб в могилу вместе с охапкой солнца, Провожали тебя всем миром, как говорится, Провожали тебя в дальний путь, как в песне поётся. И отечества мудрый защитник и отрок по нраву, Ты оставил меня на земле, чтобы я величальную пела, И сквозь слёзы сейчас я пою тебе вечную славу, Как того твоя душенька втайне всегда хотела. Что с того, что Парка твоя обронила спицы? Я стою над обрывом судьбы твоей — над разрытою бездной, И пою величальную, и подпевают мне птицы, Научившись у серафимов мелодии занебесной. Без тебя ничего на свете не опустело, Ты его напитал и словом и смехом своим простодушным. Только окаменело моё подвижное тело, Для моей величальной оно мне стало не нужным. 1 мая 2003 * * * И с ног валясь, я оказалась письмостойкой, Пишу туда тебе при свете звёзд, Где птицы занимаются постройкой Нездешних гнёзд. А наше, деревянное с крылечком, Где на ступеньках ты сидеть любил, Обведено сатурновым колечком И треугольниками крыл Всех птиц, что обрели себе гнездовье На нашем хвойно-лиственном дворе, И как умеют, делят горе вдовье Минутою молчанья на заре. 1 мая 2003 * * * В дом наш приходят собратья, друзья, соседи, Два твоих сына и дочери две, Свечи горят на круглой подсвечной меди, В каждом стакане вино, как тюльпан в траве. В доме поминки идут, в доме поминки. Я продолжаю тебе величальную петь: Ты на вопросы судьбы отвечал без запинки, Хоть и на старости лет не разучился краснеть. Прожил ты жизнь с пробелами, но без помарок, Прожил со мною не худшую жизни треть. Что же пиджак твой с гвоздя упал, как подранок, Машет пустым рукавом и не может взлететь? 1 мая 2003 * * * Если верить метеосводке, Приближается к нам циклон. Не встревожу твой вечный сон Плачем и при дождливой погодке. Но как вспомню твои прогнозы, Что в России воспрянет дух, Я прочту твои строки вслух И пролью благодарные слёзы. 1 мая 2003 * * * Да и в своём семействе нет пророка. И ты ушёл настолько одиноко, Как будто меня нету и в помине. О стариковских думал ли обидах? Ты отдал на ходу последний выдох Ещё не оперившейся рябине. Мы никогда уже не попируем, Друг с другом никогда не поворкуем И о чужих делах не посудачим. Уже соображением различным О самом сокровенном и обычном Друг друга никогда не озадачим. А время прёт своим безумным ходом, Дыша давно прокисшим кислородом И на деревьях делая насечки. Конечно же, не без его участья Разделена я ровно на две части: Одна — в гробу, другая — на крылечке. 1 мая 2003 * * * Сорок дней я твоя вдова, Сорок дней как я трепещу И единственные слова Для единственного ищу. Поминальную я пою И сбиваюсь с ритма, как с ног. В оглашенную жизнь мою Ты вошёл, словно царь и бог. Ты бывал и суров и сух, Знал словам и числам предел, Но почти до девяносто двух Для меня Песню песней пел. Видел и над грядой невзгод Ты сияние горних крыл, И из жизни в смерть переход За мгновение совершил. Пред иконой в красном углу, При неровном свечном пылу За тебя возношу хвалу Вседержителю. 7 мая 2003