Заметки провинциала
Опубликовано в журнале Знамя, номер 7, 2003
По поводу статьи С. Чупринина “Нулевые годы: ориентация на местности” (“Знамя”, 2003, № 1)
Составленная С. Чуприниным топографическая карта современной Литландии выглядит точной, рельефной, почти всеобъемлющей… И однако ж за ее обрезом остается не охваченная взглядом исследователя и потому не изученная зона — размером, пожалуй, во всю остальную Россию, лежащую, как принято сейчас выражаться, за пределами МКАД. Говорю это отнюдь не в укор автору “Нулевых…” (нелепо укорять пишущего в том, чего он не написал), а лишь задавшись скромной целью дополнить его статью сведениями, касающимися некоторых процессов и явлений, происходящих в литературной провинции, точнее, лишь в известной мне ее части — на вольном Дону.
Для заскорузлого провинциала нынешняя Москва не столица, не метрополия, не страна другая — это иная планета, почему и события тамошние воспринимаются зачастую как нечто виртуальное. Когда, к примеру, Белокаменная кипит очередной заварухой, провинциал не впивается неотрывным взглядом в голубой экран, не вертит лихорадочно антенной радиоприемника в направлении передатчика “Либерти”; он спокойно ложится спать, зная, что самые захватывающие картинки ему прокрутят завтра в повторе и со стоп-кадрами.
Так воспринимаются злободневные политические катаклизмы. Примерно таким же оказывается и отношение к событиям литературной жизни. Телевидение как главный и агрессивный источник информации, конечно же, внедряет в сознание зрителя самые раскрученные имена: Т. Толстая, В. Пелевин, Л. Улицкая, Д. Липскеров; разумеется, В. Сорокин, как самый шумно-скандальный на сей момент… Дополнить список читаемых ныне (хотя бы потенциально) властителей дум дает возможность существующая в Ростове книжная лавка “Интеллектуал”: книги по истории, философии, юридическая, компьютерная литература, а с относительно недавних пор еще и художественная. На отведенном ей стеллажике, помимо названных выше имен, представлены разнотомниками (от четырех до девяти книжек) В. Маканин, Ф. Искандер, А. Битов, Ю. Поляков, В. Ерофеев (здравствующий); однотомниками — А. Слаповский, О. Павлов, А. Лазарчук, Е. Попов и опять же В. Маканин. Большая часть поэтической полки занята В. Вишневским, с примыкающими к нему И. Иртеньевым и Д.А. Приговым. Пожалуй, список исчерпан.
Что же касается тех авторов, которые не на слуху… Ну, стало быть, мало кто о них и слышал, а тем паче читал, будь они столичными жителями или нашими земляками — неважно. К тому же перед интеллигентным читателем с периферии ежедневно стоит проблема физического выживания, поэтому всё, что сверх того, — чаще всего недостижимая роскошь.
Маленькое уточнение. Употребляя слова “читал”, “читатель”, рискуешь взвалить на себя ношу непомерную. Ну, как, в самом деле, определить, кто, сколько и кого читает, не проведя статистической оценки тех, других… десятых параметров?.. Выручает ростовская газета “Личный эксперт”, заинтересовавшаяся этим вопросом. С ее оценок и начнем.
Попытка экспертизы
“В Ростове два Союза писателей: Союз писателей России и Союз российских писателей, — информирует названное издание в номере от 12.10.2001 г. — Толку от такого разнообразия для самих писателей никакого. Непонятно, какие амбиции мешают общему делу — помощи писателям издать свои книги. В результате мы не знаем имена своих писателей-соотечественников и понятия не имеем об их творчестве. Хотя, возможно, в этом виноваты мы сами, а не оба союза…”. А дальше следуют итоги простенького социологического опроса: кто вам известен из писателей-земляков? Из сотни опрошенных 76 назвали М. Шолохова, 24 — А. Калинина, 23 — В. Закруткина, 15 — Д. Корецкого и 12 — П. Лебеденко. Всего было названо 36 имен, из них 25 по одному разу. “Как правило, — не без иронии замечает газета, — эти авторы являлись для опрошенных знакомыми или родственниками”; 15 человек не смогли назвать никого. Социолог, наверное, сказал бы, что приведенная выборка мнений недостаточно репрезентативна; тем не менее она подтверждает и мое собственное ощущение, и ощущение многих знакомых мне профессиональных литераторов — маргинальности собственного социального статуса, как и литературы вообще.
А между тем с большей или меньшей степенью интенсивности продолжают писать и худо-бедно печататься поэты Л. Григорьян, Д. Долинский, Г. Буравчук, М. Рыльцов, Н. Огнева, С. Сущий… прозаики О. Афанасьев, А. Полищук, В. Шапковал, Н. Старцева, Н. Суханова, В. Пискунов, В. Кисилевский, В. Барвенко из Шахт, В. Макушкин из Сальска… драматург, эссеист, юморист А. Хавчин, год назад отъехавший в Мюнхен… Это я назвал только тех, кто издавался за пределами родных пенатов, то есть более или менее известных в пресловутом “узком кругу”, именуемом в статье С. Чупринина “тусовкой”.
О тусовке
Надо заметить, что на донской литературной почве это словечко, уж не знаю почему, не привилось. Но само явление, никак, впрочем, не названное, конечно же, существует. Хотя образующие его стержни, в силу внешних причин, меняются. Так на рубеже тысячелетий нежданным подарком судьбы возникло (теперь уже ностальгически поминаемое) издание под названием “ЛГ — Юг России”. Тогдашнее начальство “Литературки”, по неведомым провинциалам причинам, решило печатать региональные выпуски — в С.-Петербурге, Ростове-на-Дону, Екатеринбурге и не знаю где еще. Из второй тетрадки изымались две полосы и заменялись такими же местного изготовления; подписчики и покупатели получали привычную для себя “ЛГ”, но с южным колоритом. Главному редактору Н. Старцевой как раз-таки удалось собрать узкий круг авторского актива — человек 10—12, определявших физиономию нового издания. Помимо перечисленных мною выше имен в него вошли Н. Смирнова, А. Колобова, С. Николаев; новые люди, в их числе известный читателям “Знамени” по прошлогоднему дебюту Д. Гуцко… (Кстати, дебют этот состоялся благодаря визиту в Ростов А. Курчаткина и К. Степаняна в поисках кандидатов на участие в совещании молодых писателей — один из редких, если не единственный пример контакта столичных авторов с провинциальными коллегами.) Привечались литераторы и из соседних регионов (Кубань, Ставрополье, северокавказские республики). Но, просуществовав около полутора лет, по велению тех же высших, то бишь московских сил, региональные выпуски “ЛГ” сгинули так же загадочно, как и возникли.
А тем временем главным системообразующим центром литературного процесса стали
Альманахи и союзы
Новые журналы и альманахи возникали и раньше, но дальше одного-двух номеров дело не шло. “Господин Ростов”, “Донская волна”, “Большая Садовая”, “Ростов-папа”, “Эхо” (перечень далеко не полон) — зачахли, спаленные финансовой засухой. Более долговечной оказалась сменившая их “Южная звезда”. В чем причина? Да в том, что финансирование издания было возложено на самих авторов. И оказалось, что желающих заявить о себе миру таким способом — десятки и десятки; к примеру, в четвертом выпуске насчитывается 130 с лишним авторов. Жанрово этот альманах необозримо разнообразен, возможность чего обеспечивается его колоссальным объемом: свыше 320 страниц альбомного формата. Кроме традиционных прозы и поэзии широко представлена мемуаристика, краеведение, драматургия, детское творчество, изобразительные искусства, даже музыка — нотные записи песен. (Вот только с критикой слабовато, если не полный ноль. Не только в альманахе, но и вообще. Не считать же полноценной критикой мелькающие на страницах прессы коротенькие аннотационно-рекламные заметки о выходе той или иной книжки, а кроме них, ничего и не встретишь.) Своего рода витрина областной самодеятельности.
Но только ли самодеятельности, и только ли областной? Ответ неоднозначен. Как это определить, если первый, например, номер открывался публикацией А. Солженицына, а для одного из следующих стихотворную подборку прислал П. Вегин аж из Калифорнии?.. Впрочем, пилотный выпуск альманаха нашел ярого и яркого критика в лице В. Кононыхиной-Сёминой, справедливо высмеявшей на страницах журнала “Дон” массу опубликованного материала за непрофессионализм. Издатель А. Ленау и главный редактор Д. Долинский внесли коррективы в свою политику, да так, что сама суровый критик не сочла зазорным выступить в альманахе с воспоминаниями о творческой лаборатории Виталия Сёмина. Секрет успеха последовавших номеров крылся в том, что издателями был найден некий оптимальный баланс между самодеятельными и профессиональными авторами. Последних стали приглашать публиковаться, и уж конечно, не за свой счет, более того, иной раз и гонорары платили, что вовсе уж казалось фантастическим по нынешним временам. Выход каждого свежего выпуска сопровождается презентацией в крупных городских залах, и тут уж тусовочный элемент налицо — съезжаются сочинители со всей области. Пресса, телевидение, оркестр и т.п. — короче, слава областного масштаба.
Моложе возрастом альманах “Ковчег”, издаваемый Аркадием Мацановым, и уже не на средства участников, а на свои собственные. Известный в прошлом врач-онколог добился успеха в бизнесе и увлекся творчеством — сначала музыкальным, затем литературным. В короткий срок издал пятитомное собрание собственных сочинений, а заодно и альманах создал. В отличие от празднично-нарядной и разносторонней “Южной звезды”, строгие в оформлении книжки “Ковчега” калькируют формат и верстку “Нового мира”. Подбор материалов и авторов так же строг и придирчив. Здесь уже нет места самодеятельности: проверенные и авторитетные имена — поминавшиеся прежде Н. Суханова, В. Пискунов, Л. Григорьян, М. Рыльцов, Г. Буравчук; а также В. Сидоров, Э. Барсуков, Н. Егоров, Н. Скрёбов, сам А. Мацанов… Словом, квалификационные критерии под контролем. Таковы два живых альманаха, существующих ныне в южной столице.
Но есть и другие — выходящие в районах области: Аксайском, Донецком, Азовском, в городах Шахты и Таганроге, — как правило, при спонсорской поддержке местных администраций. Там же происходит и еще один любопытный процесс — создаются местные союзы писателей. Недавно в Азовский меня пригласили выступить. И задали вопрос: а чем, к примеру, тот СРП, в котором имею честь состоять я, отличается от их свежеиспеченного ТСП (Творческого союза писателей)? И я, признаться, затруднился с ответом. Промямлил что-то вроде того, что вот, мол, у них — самодеятельный, а у нас — профессиональный. Они не согласились: не самодеятельный, а общественный. Так и у нас ведь общественный, кажется? Впрочем, эта терминологическая путаница не помешала душевности диалога, и расстались мы вполне дружески. Но вот для себя я так и не смог решить — а в чем же, в самом деле, разница-то?.. И тут мне вспомнилось, как в советские времена, в пору расцвета художественной самодеятельности всех уровней, создавались так называемые народные театры, даже оперные. Может быть, и эти районные союзы писателей по сути такие же народные? Может быть, именно теперь настала эпоха развития самой что ни на есть народной литературы?
“Литературу создает народ”?..
Этот парафраз афоризма знаменитого композитора впервые произнес мой коллега — издательский редактор Л. Юдин. Ведь кому как не нам с ним, редакторам с солидным стажем, знать, что в “нулевые годы” творческая активность большинства “профессионалов” близка к тому же нулю, а книги в нашем Ростиздате, тем не менее, продолжают выходить, да еще какие! Народные эпопеи!
Не только, конечно, эпопеи. Получило распространение то, что можно назвать “семейным творчеством”: дедушка, бабушка, папа, мама и внук — каждый что-то сочинил, собрали вместе — и получилась книжка. Или воспоминания ветеранов самого разного соцпроисхождения — от батраков и прокуроров до дальних родственников императорских фамилий. Или — “классические” жанры — от написанной двадцатилетней девушкой шестисотстраничной “роковой мелодрамы из заграничной жизни” до трехтомного биографического романа в стихах о Ломоносове…
Но вернемся к эпопеям. Два автора, живущие в донской глубинке: П. Есаков из хутора Мещерякова Верхнедонского района; Ф. Емченко из слободы Большая Мартыновка. Первый написал десятитомный роман-хронику на основе истории своего хутора от 17-го года до наших дней; второй — примерно то же и столько же, но разбив текст на три тома. П. Есаков как взявшийся за перо человек уникален тем, что до 23 лет не только писать, но и читать не умел (репрессированные родители, беспризорничество, работа в шахте, тяжелая травма, инвалидность, зоотехнический институт, колхоз, партийная работа, борьба за справедливость, пенсионная нищета); на собственные средства, распродав последнее имущество, издал 7 из 10 томов, на чем финансово иссяк. Ф. Емченко — сельский журналист, историк-краевед, получил средства на тираж от районной администрации. Текст П. Есакова совершенно беспомощен в литературном отношении. Помните пролог к “Зеркалу” Тарковского? Похожее ощущение я испытал, разбирая его написанные от руки строки. Хроника Ф. Емченко — в стилистике соцреализма Панферова, того же Закруткина и т.п., то есть вполне “добротная” в рамках той “поэтики” вещь. Но главное различие в другом. У Есакова вся советская история — мрак, злодеяния власти, рабство и вечный голод казака-крестьянина. У Емченко — нормальная человеческая жизнь в духе понятий “простого советского человека”. Самое удивительное — и тот, и другой пишут правду, как они ее понимают. Не то же ли происходит в массовом общественном сознании, расколотом недоумением перед антиномичными оценками прошлого и настоящего? Помнится, В. Аксенов когда-то (если не ошибаюсь, в своем “Круглые сутки нон-стоп”) заявил, что российскую жизнь ХIХ века мы представляем по книгам русских классиков. Можно ли то же сказать о советской эпохе? Представить ее непротиворечиво по словесности века ХХ? И не этого ли ждал, но так и не дождался от писателей, не ставших властителями дум, ныне отвернувшийся от нас читатель? Попытки художественного осмысления прошлого и настоящего, а не экспериментов и ребусов? Если, конечно, считать литературу феноменом не только эстетического порядка — а разве была она когда-нибудь на Руси всего лишь искусством слова? Лакуна заполняется “народным творчеством”. И вот результат: у нас своя тусовка, у них (азовчан, гуковчан и т.д.) — своя. И все довольны собой и друг другом. Кроме читателя. Которому в равной мере не нужны ни та, ни другая. И как тут не согласиться со словами С. Чупринина: “Вот мы и живем… окуклившись, в режиме самосохранения, выработав собственный, внутрикорпоративный язык и адресуясь на нем — признаемся наконец — не столько к читающему сословию, сколько друг к другу…”
Курьезы
Как ни называй нынешний литпроцесс: имманентным, дискретным, вялотекущим, каким угодно еще — он таки существует. И — в провинциальном формате — иной раз не лишен забавных сторон. Кто бы предположил, что в пору, когда ни одно из ростовских издательств не тиражирует художественную литературу, кроме как за авторский (спонсорский) счет, найдется чудак, скупающий у кой-кого из беллетристов эксклюзивные авторские права? И не для того, чтоб выпустить их сочинения в свет, а чтобы положить в сейф и ждать лучших времен?..
А где, кроме южной столицы, встретишь письменника, исключенного из Союза писателей России и не первый год уже ищущего управы на своих недругов? Вот, прочтите-ка: “Я попал в створ гнусной лжи и оголтелой травли. Меня хотят сжечь вместе с творениями в топке литературного “крематория”. Но уверяю Вас, друзья, что не согну хребет перед “инквизиторами” прав человека и восстану, как Феникс из пепла, своими новыми произведениями”. Так пишет в своем многостраничном обращении к руководству СПР подвергнутый остракизму Е. Рябцев. Суть дела в том, что коллеги приписали ему плагиат, якобы содержащийся в скандальной книжке обиженного автора под названием “113 прелестниц Пушкина” — той самой, которая, по его словам, “в 1999 году на российском литературном конкурсе к 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина… была отмечена Почетной грамотой мэрии г. Москвы”.
Так что бурлит литературная жизнь, бурлит…
А Е. Рябцева, конечно, жалко. Особливо тем, кто не получит теперь ни одной из литературных премий (им. В. Закруткина, им. Б. Куликова и кого-то еще), существовавших в 90-е годы и учрежденных по инициативе и финансово-организаторским возможностям ныне исключенного деятеля донской литературы…
Воспоминание о тосте
Последний раз дышал я переделкинским воздухом осенью 1995 года. Прощаясь с двумя московскими приятелями-литераторами, произнес шуточный тост: “За единение великой Москвы и великой России”. Им понравилось. Может быть, стоит отнестись к нему всерьез?..