Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 11, 2003
* * * Что случилось, птичка; что случилось, рыбка? Или жизнь прервала глупая ошибка? Или оказалась выдумкой нелепой? Или вы остались без воды и неба? Или я сама вас напугала сдуру, Загасив остаток жизни, как окурок... 2002 В мае «Пришла в Измайлово без майки» Н. Байтов Пришла в Измайлово без майки В пуловере на голом теле И вмиг — рулады и свирели На первой солнечной полянке Сквозь щебет воробьиной стайки Короткой соловьиной трели Полюбовалась круглой ёмкой Как обведённою каёмкой Пруда наполненною чашей И к чаще двинулась сладчайшей В лесу цветение и нежность И умиление и свежесть Густой черёмухи мороки Чьи листья в мусоре и соке И я как ведьма рыжей масти Дурею от прилива страсти И жду разбойничьего знака Листвою скрытого маньяка То тут, то там ломают ветки Весной сбежавшие из клетки Бурундуки и черепахи От них шарахаются в страхе Обескураженные белки Топорщат молодые ёлки Из-под густой зелёной чёлки Ресничек мелкие иголки Шурша клеёнчатой тетрадкой Под клёнами дрожу украдкой Смешны и неуместно строги На фоне повсеместных оргий Мои словесные восторги Растерянно прижалась травка Блестя от жаркого полива Отважно сторожит крапива Бутылку выпитого пива Я уточняю для порядка В Измайлово без майки зябко * * * горько во рту от шоколада от шоколада с коньяком шок от обиды, ну да ладно что горевать-то, не о ком в три часа ночи куришь «монтана» лучше с ментолом не курить смесь аскофена с феназепамом вкус кофеина — чем запить смятый стаканчик из пластмассы снова наполнен — хоть пустой жёваной сладостью от лекарства и несравненной нищетой 2002 * * * как ты прекрасен, как красен упругий бампер два колеса, два круга блестящих спиц правит наездница — Лиза из «Пиковой дамы» шины призывно дразнят резиной ресниц я хохочу, обмывая его из шланга тискаю бампер и весело жму клаксон как я люблю его, своего мустанга кажется — сплю, и это всего лишь сон мигом умчится прочь легкоструйным вихрем выжав сцепленье, сгинет, винтя финта где мой мопед? — мотор, завывая, стихнет грохнет выхлоп — дыма густой фонтан * * * подобрав языком пыль с корешков не моих книг я усвою чужой стиль закрепив основной миф объективно не столь нов соблазнительный fuck off если только опять влип непременно опять в лоб при тебе не всегда быв почему-то всегда прав занимавший мою мысль реактивный набор слов добывая руду рифм разгребая завал строф для вопроса на ваш спрос отвечающий why not пригодившийся кру’гом недоверчивый При’гов притворившийся дру’гом потому что других нет для чего задавать тон если можно в любой миг напоследок послать всех и на это и на фиг предложенье не раз дав обещанью на тот свет на перила велит встать затаившая мрак тишь отчего-то напал смех потому что нашёл стих или страшно хочу спать или просто уже спишь * * * Э’лтанг, Леночка, Элта’нг покажи Литву Литвак где зимует рак покажи мне, покажи где латунная лежит ложка и ножи где насильник мой крутой бедной юности герой сгнил в земле сырой мой двенадцатый вагон возле озера Ладонь страстью раскалён так что лучше не тяни из Литвы Литвак гони в первые же дни не кручинься, не серчай выпей на ночь крепкий чай а теперь — прощай 2002 * * * Литва — не место для московских оргий, Здесь не взойдёт ни Байтов, ни Литвак. Сосна растёт да теннисные корты, Средняк, сорняк. * * * для интриги мало куража для сюжета не хватает лета жалки результаты монтажа скучная сырая кинолента для затравки — чьи-нибудь стихи для финала — крупный план заставки кружевные ленкины портки рваные светкины плавки 2002 * * * Л.Э. Ты помнишь ли ту суету на перроне? Ты помнишь ли те поцелуи в купе? Неловкость лежащей на попке ладони В твоей, провожающей лето Литве... Какие скупые и редкие ласки! Упрёки и слёзы, синяк на руке. Лихие таксисты и пьяные глазки В моей, догоняющей осень Москве. Прозрачная юбка, парижская куртка, Японская кружка, для пшика — «Шанель». Спасибо за всё, дорогая подружка! Быть может, весною махнём в Коктебель? * * * меня раздавили как моль на стекле меня растопили как льдышку в тепле разлили как суп на столе как чёрствая корка, как тёртый калач одна из жилиц респектабельных дач хоть плачь, хоть ругайся, хоть плачь когда нет надежды и выпивки нет тогда остаётся лишь выключить свет... 2002 * * * бухой закат размазывает юшку по рыжим прядям крашеных волос вернулась в город летняя пастушка короткая коса щекочет ушко не будем обсуждать этот вопрос зачем, поспешно допивая граппу дожёвывая сохлый бутерброд, я нюхаю подаренные тряпки в цветастую сгребённые охапку с тех пор прошёл, по меньшей мере, год болит рука от теннисной ракетки по небу деревянный самолёт один пешком вразвалочку идёт над озером, и свет ненужный с ветки свисает на ковром покрытый корт 2002 * * * мы встретились в театре на Таганке жестокая и гордая ты шла умотанная питерским запоем с хорошенькой чудачкой Наилёй (не шла с ней, а пила с ней накануне) а мне сегодня вечером (ага!) вдруг позвонила старая подружка (вернее молодая, симпатичная такая певица1, написавшая когда-то музыку к моим стихам, с успехом исполнявшая её не раз на вечерах чудесный голос, довольно сексуально окрашенный (free-jazz) мы с девушкой не виделись полгода) и предложила на спектакль пойти сегодня вместе, пьесу Виктюка играли на Таганке (для приезжих) с чудовищным названием «Любовь» звучащим в унисон с обложкой книжки «Это — любовь», что вышла в сентябре pres de «Улицы красных фонарей» Я шла тебе навстречу вместе с Таней (рот чувственный, каштановые пряди большие с поволокою глаза) сначала ты заметила Татьяну по-журналистски быстро оглядела остановилась, взгляд перевела и посмотрела на мои косички и улыбнулась, взгляд перевела на тёмно-голубой красивый джемпер любимый твой, который я топтала ногами в Вильнюсе, на ледяных ступеньках у выхода из солнечной мансарды2 и волочила по асфальту за Йонасом и за тобой к французскому кафе где поливала горькими слезами суп луковый и запивала граппой склонясь над стилизованным столом под швейную машинку «зингер» так вот зачем приехала в Москву изменница коварная, не ставя меня в известность — и теперь стоим друг против друга как на поединке какой Виктюк, какая тут «любовь» я обнимаю милую Татьяну и увожу обратно в гардероб теперь пишу украдкой на обрывках бумаги в клетку в пьяном кураже все жрут на дне рождения у Гоги направо — Перцов с рыжей бородой налево — Байтов, Гога, Бич, Серёжа Блезе и Саша Красный, Люба, Вова и Лиля, скоро будут приставать пока меня не затащили в ванну успею вспомнить, как позавчера стилист tattoo-ировщик Миша Бакстер нам приготовил вкусный торт из смальца и водку пили каждый день с тех пор как умер Игорь3, так уж получалось
1 с которой свёл меня Серёжа Летов Егора старший брат, саксофонист 2 в литовскую жару, — ты испугалась* * ты испугалась, как бы не замёрзла московская крутая поэтесса 3 Игорь Соловьёв, художник (апрель 1961 — ноябрь 2002)
сплошные дни рождения и съезды по сильной пьяни выйдя в интернет1 я заливала жгучими слезами клавиатуру и рыдала над хвастливым сообщеньем Ямаковой2 на следующий день после спектакля тогда как ты ещё была в Москве и съехались ко мне палиндромисты и съехались ко мне минималисты концептуалисты и антиглобалисты чтоб вместе утешать и выпивать исписанная в клеточку тетрадь была готова выплеснуть наружу прямую лирику в расставленную сеть и девушка созрела после бала и вешалась и вешалась на сайте как в том педерастическом спектакле где эта элта... элтан... — Руки прочь! Мне скажут поэтессы Воронцова и Юрьева: «имеет много сложностей процесс знакомства гениальных поэтесс»3 тогда я и пожму больную руку одной из них, и губы подожмёт её двойник... P.S.: поскольку Света в тот вечер отказалась от билета
1 «загляну я в интернет мне нигде покоя нет» Иван Ахметьев 2 и плакал Байтов, глядя на меня 3 цитировала Элтанг, полулёжа в лиловой комбинации в шезлонге над озером, где «свет ненужный с ветки свисает на ковром покрытый корт»
* * * влюблённый человек смешон, он так и лезет на рожон, над ним удобно издеваться, он уязвим со всех сторон другое дело — волевой, так энергично деловой — пренебрежительно циничен, в решеньях скор и горд собой какая новость, вот так раз мы обхохочемся сейчас а то никто не знал об этом на целом свете кроме вас * * * чёрные бутылки, белые лимоны синие тарелки, жёлтый виноград красные салфетки, серые плафоны в золочёной раме заоконный сад на почётном месте кубок футболиста фотоаппарата кожаный футляр негашёный чистый лист филателиста «графа Монте-Кристо» старый экземпляр корм для черепахи в миске для собаки на песок просыпан сахарный песок фикус придорожный, пафос невозможный в тёмном кабинете кровь на пистолете 2003 * * * тебя опасную простуженную хотят десятки женщин, сотни олухов, третий — мертвец до нашей ссоры он пропал, а сам так страдал для самой лучшей и для лучшей жизни в литве как и должно к пастушке липнет стадо овец желаний, чувств ища в награду желаний, чувств хотя и ей же первой досталось бедной, хотя она как будто стыдилась жертв и боялась убийств да, ты уйдёшь, ты выйдешь, дамой чужих сердец как из шкатулки снуют фигурки из разных дверц то сер, то ярок внутри фонарик, свети шутя следи как важно танцуют пары, кивая в такт танцуешь, вместе с собой ты губишь, а если так то дело шито, и карта крыта. («и жизнь прошла») * * * L.Е., Н.Я., Н.В.Ю. Меня подцепили крючком за ребро и тащат на леске в пустое ведро. До вечера будет обглодан хребет, — хорошее мясо для рыбных котлет. Трусы и рубашка лежат на песке, никто не плывёт по опасной реке. 2003 * * * лето без билета шлейками змеёвками тень орла платформа русские словечки самого которого навеки навеки становой колодезь рыбака с окурками выпить молоко здесь потеряла шапку пропади всё пропадом зато мне не жарко * * * говорил мне о своём он смущался, он смешался жар, с которым он смеялся говорил скорее о рад я, рад я, я заврался на строительных лесах впечатлений свежих масса изумлялся чрезвычайно как случайно я забрался говорю теперь для вас я болтаю о своём вы позвольте обо всём с вами дружески вдвоём о, пальцы, волосы, лицо пальцем, голосом, лицом о! я с вами 2003 * * * теперь не верится и считать не будете дни как в тёплой бухте огни бултых — и вниз весёлый лагерь затих белёсый парус обвис спит крепость Кафа на горе Карантин надену шорты и в них на солнце выгоревших шипы колючек сухих и запах моря среди грудастых пловчих ныряя камнем ко дну я прижимаю к груди с серьёзным видом перегибая волну хрустящий створками груз из острых мидий сухой цикады струну на солнцепёке порву не говоря голова кружится кругом ступив на узкий карниз на скользком слове сорвусь всё это нервы и каприз там Феодосия, а вокруг Москва 2003 * * * свернулись минутки в болотной зелёнке за кем-то спешит загоревший ребёнок зачерпнут из моря ночной Коктебель летучий играет в крови алкоголь закат выбирает ряды аллегорий прибой достигает скалистых предгорий измятый как ворох подмокших бумаг сырой разбухает во тьме Кара-Даг у дога до крови прокусано ухо в пыли золотой почиет Лисья бухта без плавок плывёт меж камней кришнаит в палатке у моря художник лежит 2003 * * * как ваши взгляды быстры и темны в них образы вещей преувеличены попавший в поле зрения темнит моей фигуры механизм развинченный так сторож, задержавшись у ворот проверив, цело или разворовано закончил увлекательный осмотр и смотрит на меня разочарованно мне непонятно, что хотят глаза использовать систему близорукости признав моё волненье и азарт потёками и пятнами от сырости во времени невечный новичок я нервничаю, чуя быть неузнанной примерив на мизинец колпачок на шариковой ручке обнаруженный 2000 * * * я родилась четырнадцатого мая а раньше месяц апрель за этой буквой теперь другая а прежде было «а», «л» покуда я по заданной теме пропеть успела пять нот тринадцать раз за это же время любви сыграли фокстрот в варенье палец, язык в кефире и все слова во вранье ушедшего имени буквы четыре и нет в помине «н», «е» на серой дорожке перо вороны прозрачных луж декольте вокруг одиннадцать листьев клёна и два окурка «LD» 2003 * * * Ольга, тебе лет сколько? Елена махнула рукой Лишь брюки Романа Как сон и покой Кому я от скуки Погладила брюки Голубые, спортивный покрой повешу над ванной беременна Анна подруга, послушай на кухне посуше сотри со стола послушай подруга а вдруг я умру, не проснувшись как дед Станислав? 2003 Чай куда — на Клязьму задом вилять среди модных художников торговать своё искусство с микрофоном бежать впереди толпы что-то мне сегодня так пусто дома сидеть, делать нелепый труд среди интереса и важности я скучаю ничего не могу найти, отовсюду суют что пропало и улыбаются и мусор бросают умереть хочет Байтов, ну не знаю — тоска непрерывно писать стихи — как последняя форма жизни вот не знаю я, что ещё мне делать тут куда гулять коплю пустяки, шагну, прочитаю ну и насчёт мороженого не знаю а, — бегут, подмигивают и бегут Дарк говорит: Ну да... а, нуда, ну — да, ну, да разве чаю 2003 * * * ничего обидного в жизни нет нет, в жизни много чего обидного и ничего стыдного в жизни нет может быть, и нет ничего стыдного кто бы ни прошёл, что бы ни пронёс каждому задам этот же вопрос в жизни нет ничего платного? раз нет платного, нет и бесплатного ну и ладно 2003 * * * ты так и не ответил на мой вопрос это ведь шанс и профессия мы договаривались но ты ускользнул это бывает по-разному я не хочу совершенно не хочу я усмехаюсь в такую жару лучше нести стиховую муру может и хуже становится или наладить работу и быт нежели вдруг успокоиться где тот стабильный словесный устой где роковое известие между уступом и лесенкой стой страшно а всё же естественно незачем в зале усиливать гам нечего торговаться и бить по рукам здравствуйте, вы едете на игру начнём триумфальное шествие 2003 * * * облицован светлым мрамором фасад на ступенях нежно-розовый гранит окна низкие выходят прямо в сад сладким запахом акация манит Маргарита выбегает на простор пляшут кудри непокрытой головы непомерно длинный пиршественный стол расположен в яркой зелени травы подвернулся миловидный вертопрах тень от тента, опрокинутый шезлонг молодая Маргарита вся в слезах на весёлую игру сзывает гонг гости группками смеются и шумят ветерок густой листвою шелестит смешан винный и цветочный аромат фарс фривольный разыграли травести утащили кавалера, увели я от злости и досады убегу успокойся, Маргарита, это флирт буржуазные забавы на лугу 2003 * * * детские годы поэта звоны неясные слов начата сборка комплекта трагических стихов злого подростка сиротство мука на школьной скамье личное неустройство в благополучной семье в темпе соседних талантов всеми непонятый жест в зоне уверенных штампов режущий ухо фальцет очень простое начало столь же банальный конец в кампусе зреющем славой вечно прыщавый юнец он пропадёт непременно самовлюблён и гоним будет ли слово нетленно или окончится с ним 2003 * * * зашевелилась черепаха, стряхнула дрёму, поползла так в забытьи и без сознанья почти вся жизнь её прошла в пыли под ржавой батареей сезон морозный скоротав сезон ненастья и забвенья, период общего презренья закрыв глаза, сомкнув уста животный страх, источник силы — как поражён параличом и от рожденья до могилы в горбатый панцирь заключён 2003 * * * сладенький запах петуний для нюней сумочка-пумочка, кто-нибудь клюнет баночка — мёд, золотое пивко солнышко, дождик, живётся легко брючки на штучке, на ручке звоночек сколько примочек для ласковых ночек потных пустышек, свиных пятачков крепко зажатых внутри кулачков громкие песни и тихие стоны томные позы взаимно влюблённых розочки, звёздочки, сказочки, смех для наслаждений, забав и утех 2003 * * * лишь только уборщик завесит клеёнкой пустой небосвод усталый коричневый месяц сутулясь по сцене пройдёт точёной злачёной подковкой все стуки твердит наизусть пока крысолов с мышеловкой грызть грусть продолжают, грызть грусть не видящий вещи лунатик всё так же окно сторожит всё ищет потерянный фантик который всё там же лежит джигит, не вставая из креслиц и чувствуя трепет, и ржа целует киргизиц-узбечиц за пышные бёдра держа вот так, мои милые люди а вы бы хотели не так концертов вам больше не будет антракт