Опубликовано в журнале Знамя, номер 5, 2002
Три строки на русском языке
Тритон: Российский альманах поэзии хайку. — М.: АРГО-РИСК; Тверь: Kolonna, Вып. 1, 2000. — 116 с.; Вып. 2, 2001. — 116 с.
В предисловии к первому выпуску “Тритона” его редактор, московский поэт и культуртрегер Дмитрий Кузьмин, пишет, что толчком к изданию альманаха послужил конкурс русского хайку, проведенный в 1998 году по инициативе Посольства Японии в России. На этот конкурс было прислано свыше 12 тысяч работ, что выявило масштабы роста оригинального русского хайку. Реализацией попытки не только отразить, но и проанализировать этот процесс, а в пределе — по словам Кузьмина — показать “явление хайку во всей его широте” и стал альманах “Тритон”.
Претензия на подобную сверхцель неизбежно отсылает к модернистской установке на возможность достижения некоего абсолюта и близкому к этой установке научному подходу в его классическом варианте — как позволяющему построить строго объективную картину явления. И то и другое сегодня, после той работы, которая была проделана внутри постмодернистской ситуации, сильно дискредитировано и приобрело статус одного из возможных подходов, принадлежащих, скорее, своему времени. Разве что речь в данном случае идет о достаточно долго длящемся — и опять же уходящем в бесконечность — издании, тем более что оно изначально задумано как периодическое. Хотя и этот вариант на сегодняшний день смотрится очевидным мифом: слишком много проектов возникает и исчезает, а обретшие жизнь демонстрируют прихотливую изменчивость изначально поставленных целей.
Обо всем этом не стоило бы слишком много говорить, если бы не одно “но”. Стремление к серьезности, объективности, полноте охвата настолько имманентно человеческому мышлению, что не теряло окраски похвальности даже во времена подчеркнутого субъективизма, тотальной иронии и декларируемой ограниченности высказывания. И когда откровенно тусовочные (что не умаляет их достоинств) издания, в свою очередь, стали восприниматься как один из возможных подходов, рожденных своим временем, с новой остротой встал извечный вопрос о соотношении субъективного и объективного при отборе материала для подачи некоего явления. И тогда стало очевидным, что издания, подобные “Тритону”, являются одновременно и художественным, и научным творением их составителей. Иными словами, вопрос о полноте охвата сменяется вопросом, позволяет ли неизбежно субъективная подача материала, внутри которой лежит личностный (а другого у человека быть не может) взгляд, уловить объективную картину происходящего.
Выпуски “Тритона” оснащены библиографией публикаций хайку и трехстишия в журналах современной литературы, а также обстоятельными статьями, освещающими историю проникновения в западную культуру японской поэзии и становления жанра уже европейско-американской поэзии, который носит название хайку. При этом подробно прослеживается, каким путем вид поэтической миниатюры, возникшей в Японии шесть или семь столетий назад и имеющей строго определенное число строк и слогов в каждой строке, превратился внутри русского языка в свободный стих из трех строк. Присутствуют в альманахе тексты и победителей, и просто участников вышеупомянутого конкурса, и американских битников, и современных поэтов из Канады и Югославии, и поэтов Японии самых разных периодов, и пародии, и то, что названо “По соседству с хайку”. В целом же можно присоединиться к выраженной Кузьминым надежде, “что появление такого издания внесет еще одну существенную краску в широкое полотно переживаемого сегодня Россией поэтического расцвета”.
Краска эта тем более существенна, что на сегодняшний день то, что в европейско-американской поэзии называют хайку, является, видимо, формой стиха, отвечающей потребностям присущего нашему времени массового мировоззренческого поиска, в глубине которого всегда лежит поиск религиозный. В такие периоды — а наше время очевидно им является — обнажается тесная, но обычно завуалированная связь между поэзией — и религией и философией. Хайку же изначально многое роднило с философией дзен-буддизма, тем более что Басё и ряд других выдающихся творцов хайку, прежде всего будучи поэтами, были буддийскими монахами.
В классическом варианте хайку призвано отразить при помощи самых простых образов мимолетное, но наполненное глубоким смыслом мировосприятие человека — то, что воспринимается только в данную секунду и не подлежит рефлексии в ее западном понимании. Авторы, работающие в жанре хайку, подспудно стремятся раскрепостить свое сознание, что отвечает запросам современной культуры и в пределе ведет к свободному от догматов религиозному переживанию. В помещенной во втором выпуске статье современного американского исследователя хайку Джорджа Суида приводится свидетельство американского поэта XIX века Генри Дэвид Торо: “Я стремился ощутить самое малое мгновение как прекрасное, сохранить его зарубкой на памяти, оказаться ровнехонько на линии встречи двух бесконечностей — прошлого и будущего, где и расположено тончайшей гранью настоящее”. Такое восхищенное и трепетное переживание момента, будучи близко к одной из самых влиятельных философий ХХ века — экзистенциализму, и есть чудо поэзии, связанное с просветленным состоянием сознания, близким к состоянию религиозного переживания. Поэтому неудивительно, что хайку быстро стало самой популярной стихотворной формой в мире и все шире распространяется среди российских авторов.
Наибольшее число текстов альманаха “Тритон” представляет то, чем является на сегодняшний день русское хайку как итог развития прочно укоренившегося в российской почве культурного заимствования. При этом на мгновенное восприятие в той или иной мере накладывается аппарат рефлексии, часто неотделимый от иронии, что рождает самые разнообразные тексты, называемые современным хайку. Они несут на себе все приметы нашего времени, а их образы строятся на основе окружающей их авторов российской действительности. Как, например, у Евгения Мартынова (Красноярский край):
Женщина в стужу
С березовым веником…
Видимо, в баню.
Людмила Вязмитинова