Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 11, 2002
* * * Из города, из круга мелового Спасаешься — добравшись, наконец, До ртутного деленья нулевого — Катать во рту чернильный леденец. Вдоль сизых рельсов, вымерших до срока, Бредёшь, покуда тянется строфа — Уж сиверко не спутаешь с сирокко, Оттаивая мёрзлый край шарфа — То подворотне дует в подреберье То добела возьмётся отмывать Петитом перепачканные перья Газетных птиц, решивших зимовать. * * * ...Нелегко с бездомицей смириться Домоседке — будто со вдовством. Пахло в кухне кофе и корицей, Нынче — табаком да колдовством. Точит моль слепые переплёты, Точат слёзы злые образа, Шерстяные длинные заботы Веретёнцем вертятся в глазах. Прежде-то: неспешны и покаты Трогались лиловые волы, За окном озябшему закату Подсыпало золотой золы... Здесь: соседка крестится щепотью И на всём посадское клеймо, На окне расклеилось в лохмотья Ноября подмётное письмо. Босиком ли, боты ли наденешь — Выйдешь и растаешь без следа, Кружится без устали, как дервиш, На решётке тёмная вода. ...Не испечь ли сладкого, пока ты Бестолковую латаешь снасть, Раскатились жёлуди-цукаты, Норовят размокнуть и пропасть. Прошлый год — антоновкой горчащий — Прибран весь, а нынешний — вразброс, Да ещё прибился к нам из чащи На собаку не похожий пёс. Всё в себе — и дом, и жизнь другую — Носит он. Так душный сон дневной Прячет грома косточку тугую В сердцевине ливня наливной. * * * ломанье белых рук латанье чёрных кружев касания в санях и уксус натощак покуда милый друг вельможен и натужен замешкался в сенях оглаживая фрак он беден но знаток ни слова в просторечьи он бледен как опал он пан или пропал покуда бел снежок проводит к Чёрной речке — расскажет где стоял покажет как упал ах маменька! лови расшитую перчатку венчанье он отверг — не надобны уже латиницей любви в несносных опечатках под лампою в четверг Расин и Беранже ...силянс! учитель мой грассируя безбожно не торопись глотать солёные слова верни меня домой шкатулки невозможной картонный фигурант седая голова * * * ...Январь. Художник неизвестен. Дагерротипный арт-нуво. Перронный норовистый вестерн: Играют свадьбу. Лик невестин Как профиль стёсанный предместья Не выражает ничего. С гвоздикой угольной в петличке Жених несёт её в альков Куда-то к чёрту на кулички. Потусторонней перекличкой Дорогу просят электрички У медленных товарняков. Мостом застёгнутое устье Прилежно делит пополам Бесснежный облик захолустья. Она — исходит мокрой грустью А Он — толкует наизусть ей Хрестоматийный code de femme. ...Пересыпанье белой глины: Фортуна. Флёр. Фасад. Фасон. В снегу проплешины сангины, Один на всех флакон жасминный И неотвязный, как ангина, Демисезонный Мендельсон. В мастерской Не надо мне ни чая ни вина я нынче здесь нечаянно невинно не пленницей что пляшет допоздна но данницей что платит половину ясака — тяжела моя казна письмо без знаков тишина без дна в горячке охра — тлеет простыня гостинцы все обещаны кому-то уклончивая ваша болтовня меж ратниками сеет гиль и смуту сдаётся мне что на исходе дня дружина сдаст и город и меня сносились кисти память коротка давно утихла распря — меж богами согласье — день сорвался с поводка и носится и носится кругами пока войну проспавшие войска поделят два оставшихся глотка * * * ...О, не гляди, мой Гамлет захолустный, в пустой партер бросая монолог, что битый час твой зритель безыскусный во тьме галёрки спит без задних ног. Прости его — он пропил королевство, истлевшее до сумрачных корней. Наследство? Только пруд — по малолетству — и лилии... Офелия? Он с ней доныне в электронной переписке, как сорок тысяч братьев одинок... ...друзья? Один — уже архиепископ, другой — садовник — вечно вьёт венок из тех же лилий. Реквизит-то беден (швырнул ключи голодный бутафор), и вреден тяжкий дух чужих обеден, и часослов в закладе до сих пор. Он спит в пальто, как должен спать невротик, щекочет амфибрахий-паучок тревожный слух. Во тьму лоскутных готик упрятанный, свернувшись, как стручок, он видит сон — на авансцене шаткой авантюристы развели костёр: версификатор — тёмная лошадка и хроноса безмолвный билетёр. станционное (разговор с ангелом) ...Отворить ли окна отворить ли жилы билетёру в ноги ли упасть на перрон растерянного рая скатерть-то промокла подливай служивый безвоздушная авиачасть расплескаешь радость раздирая на груди да вот ещё напасть на запястье даром выгорает некозырная тугая масть щурится кондуктор набекрень корона он слегка обижен на меня да и сам поди-ка с перепою стонет репродуктор гонит из вагона расписанье райское кляня ты теперь смешаешься с толпою ты теперь один моя родня да луна — как пятнышко слепое на сетчатке облачного дня Фреска ...Походку фавна гость двуликий В потёмках топит как во мхах — Ему растрёпой повиликой Сад стелит тропы впопыхах Вишнёвым клеем время тлеет Надсаден комариный звон Хозяйку сада гость жалеет Её с ладони кормит он Пеняет саду на безлюдье — Кося брусничину зрачка — Безрыбье див и дев безлюбье И горечь позднего дичка Полным полна полынной лени Поляна плещется у ног И мокро тычется в колени Тысячелистник как щенок Хозяйкин холодок непрочен — Бормочет древние стихи И ежевичный жемчуг ночи Роняет с платья в лопухи Теряя вереска прохладу Меж красных замшевых камней Подсохнет плетью винограда Пустая трата летних дней * * * for Jonas Заваришь кофе желудёвый хозяин — гостье непутёвой? к нездешним вкусам ты привык ...ещё томится не надёван в сенях блестящий дождевик прогулки влажной ожидая ...кружится голова седая кружить по дому не даёт дрожащих рук не покладая — хозяин лоб свой охлаждая к нему прикладывает лёд его же он в шипучку кинет подсвечник треснувший починит диван от кресел отодвинет чтоб подле гостьи сразу сесть как осмелевший челядинец и сколько пролетит бог весть минут — не скрипнет половица — да полно сердцу колотиться впадёт хозяин в забытьё пока она сомкнув ресницы неторопливой медуницей своё распробует питьё невольно перейдёшь на шёпот: тут — бахромой от свечки копоть сухие скрипы домовых их услыхав смешки и топот там — вдруг возьмётся ветер хлопать в ладони слабые листвы поленьев полых отсвет жаркий румянец после первой чарки: чахотка — по словам знахарки написанная на роду — и полночь плещется в саду густого космоса заваркой переложенье текста как болезнь... ...переложенье текста как болезнь в нём опухают гландами лакуны и двуязычье норовит залезть в сухое горло ложечкой латунной как пойманный беспомощен язык лисой притихшей в сетке зверолова так безучастны спины спящих книг в них нет ни слова для тебя глухого переводи коль сам не можешь петь переводи казённые чернила благословенна штопаная сеть ловушка слов уловка англофила бестрепетен подстрочник — мелкий бес заказа исполнитель аккуратный — слоящийся как оперных небес картон перебелённый многократно * * * ...Лимонницей ли ночь лишится Своей светлеющей пыльцы Иль шоколадницей — страница Пуста — бессонные ловцы К листу пришпилившие плоско Семь пленниц вянущих немых Беспомощны с одной из них — Безделицей не то из воска Не то из стружек расписных ...Тем временем её жених Всё клеит лодку и жестоко Клянёт сочельники в душе Ночь истекает вязким соком Бессмертного папье-маше Он ранит пальцы забывая Основы кройки и житья Развязка видится своя: Отравлен кончик острия Полна пустая кладовая Сухих чешуек забытья. Предощущения щекотку Лимонницей зажав в руке В скудельную он сядет лодку Плыть по беспамятной реке ...В чернилах пальцы ли в чернике Оскоминой обмётан рот Куда судёнышко плывёт? Вперёд в страну наоборот Где сельской дурочкою дикой Душа на выселках живёт * * * зингер чёрная сестричка позолоченная холка домовитая москвичка с довоенной барахолки нынче что? сарынь на кичку к чёрту милые привычки жизнь — пайковое яичко две петлички соль и спички смерть — на кончике иголки ...замирая над стежком слушать тайны левитана чуть надломанным ушком зингер чёрная бурёнка что’ — кормилица — стрекочет фронтовая киноплёнка? зингер плачет зингер хочет чёрно-белого телёнка рвётся строчка стынет пшёнка чем укутаешь ребёнка не пелёнкой не клеёнкой будто вынутым из ночи заскорузлым чепраком ...загустеешь вязкой смазкой не пролившись молоком зингер чёрная золовка похвались житьём чуланным сердце ль мечется неловко? челноком снует — и ладно онемечена сноровка маша зингер — полукровка вьёт из прошлого верёвки сводит бровки мол в кладовке вечность пыльная прохладна вспоминаешь ли о ком? ...спи бобылка зингер пылкий увезёт тебя тайком * * * С. завести бы заоблачных братьев чтоб они заявлялись без спросу и спускаться к ним в утреннем платье на отлёте неся папиросу разбудили! — ворчать понарошку разворачивать в кухне гостинцы а ещё — чтоб была у них кошка небольшая не больше мизинца чтоб за завтраком булки макая в тёмный омут гречишного мёда рассказали мне кто я такая с точки зренья небесного свода чтоб строгая задумчиво груши на прозрачные длинные дольки рассказали зачем я так трушу много вру много пью — и не только чтоб прихлёбывать громко вприкуску бергамотовый или же мятный, рассуждая о прежнем искусстве перекусывать искус невнятный об уменьи утерянном плача ночь выстукивать на ундервуде и о том что бывает иначе но теперь уже больше не будет В эпилоге: побег капитана... В эпилоге: побег капитана рыжий кучер играет кнутом под сафьяном чужого кафтана планы крепости тянут карманы перетянута рваная рана кружевным неумелым жгутом ...На потом, отложи на потом! Потянуло дымком долгожданным из травы междометье каштана усмехается треснувшим ртом — это осень. То шорох то стук нам всё мерещатся — надо спешить влажных сумерек чёрные сукна меж собакой и волком сушить понарошку прорехи латая уверяя что ныне и впрок запаслась парусина пустая надувательством ветреных строк Капитан отчего ты спокоен? Твоя крепость пошла с молотка стынет шхуна твоя на приколе ты устал — эпилогу покорен — пробираться то морем то полем ...Рыбака, попроси рыбака! — Приютит ли героя поколе правит прочь провиденья рука на безмолвье чужих колоколен как на зимний огонь маяка Вильнюс