Опубликовано в журнале Знамя, номер 1, 2002
Про нашу жизнь
Андрей Волос. Недвижимость. — М.: Вагриус, 2001. — 352 с.
Новый роман Андрея Волоса “Недвижимость”, в целом положительно встреченный критиками, вместе с тем поверг их в состояние некоторой растерянности. Каждый из представителей Зоилова цеха (А. Латынина, М. Ремизова, Д. Бавильский и др.) выдал свою интерпретацию романа. Сошлись только на том, что это реализм… Такая разноголосица мнений позволила журналу “Дружба народов” сделать сильный ход — опубликовать одновременно две полярные рецензии, читаемые со стойким ощущением, что они о двух разных романах написаны: Виктора Мясникова — о технотриллере с удавшимся образом главного героя, Владимира Губайловского — о реалистическом/плутовском романе о счастье.
Нет сомнений в том, что “Недвижимость” написана не на производственную тему, хотя читатель найдет для себя массу полезной информации по приобретению/продаже жилья; узнает, что такое “альтернатива”; поймет, как обычно “вызревает квартира” и почему банка из-под огурцов не вполне подходит для осуществления сделки. Андрей Волос представил нам социально-психологический и философский роман.
В центре повествования — обыкновенный московский риэлтор, которого зовут Сергей Капырин. Торговля недвижимостью — оживленный перекресток, где встречаются и разъезжаются представители разных социальных групп столичного общества. Казалось бы, Москва многослойна, как большой торт “Наполеон”, и на то, чтобы изобразить встречающиеся типажи горожан сразу, не хватит и десяти романов, но удачным выбором профессии героя писатель фактически решает эту задачу. В обширной галерее персонажей представлены бизнесмены и алкоголики, домохозяйки и бывшие партработники, честные люди и “бандюки”.
Среди них вертится уставший от бесконечной кутерьмы главный герой. Риэлторский бизнес похож на игру в кости: выпадут три “шестерки” — ты обеспечен на всю оставшуюся жизнь, три “однушки” — выбыл из игры, но кубики Сергея Капырина все время ложатся вразнобой. За это упрекает автора Виктор Мясников: мол, надо было не бояться остросюжетности, а состряпать боевик или детектив. К счастью, Андрей Волос не пошел по этому пути: писатель заставил своего героя умело притормаживать, дабы не угодить в одну из “лип” или не столкнуться лоб в лоб с большим “юконом”. Да и не готов Сергей Капырин действительность исправлять — он хочет к ней привыкнуть. Более того, Андрей Волос ломает и традиции русской классики, в которой понятия “положительный герой” и “зарабатывание денег” фактически несовместимы.
Вместе с тем вовлеченный в квартирную круговерть Сергей Капырин чувствует себя уютно и спокойно лишь в своих “жигулях”-Асечке, ежедневно перемещающейся в столь же беспорядочном потоке машин среди статичной недвижимости. Городской пейзаж, нарисованный кистью автора “Сангпуштака” — одного из самых светлых и поэтичных рассказов современной литературы, пасмурен и неприветлив, а подчас сквозь лобовое стекло видны только “воспаленные огни теснящихся впереди стоп-сигналов”, но в многочисленных московских пробках герой может побыть наедине с собой, помечтать о будущем, которое “известно нам — но не в деталях”, внезапно открыть для себя, что счастья нет, а через минуту забыться в счастливых мыслях о прекрасной Ксении.
На “Асечке” Капырин достигает и Ковальца — тихого областного центра, где люди медленно живут и медленно умирают. Ощущение от пребывания в городке остается тягостное: Ковалец — иное измерение и иной счет, но отнюдь не альтернатива Москве. Прошли те времена, когда “глушь-Саратов”, воспетая писателями-деревенщиками, была густо заселена подвижниками да праведниками (а был ли мальчик?..). Жители Ковальца ничем не лучше москвичей — они так же безнадежно испорчены деньгами. И отнюдь не “левой новеллой, не работающей на основной сюжет” (характеристика В. Мясникова) является в романе линия дяди героя (многочисленные рецензенты называют Павла Шлыкова братом).
“Знаете такую песню “Money, money, money…”?”, — вопрошал суровой северной зимой середины 80-х бравый капитан, наставляя замерзших бойцов на несение дежурства по парку боевой техники. “Так вот, эта песня — про парк”, — заключал он под дружный хохот солдат. Теперь не до смеха — все мы понимаем, что эта песня — про нашу жизнь.
Деньги — вот главное связующее звено между Москвой, Ковальцом и разоренным городом на окраине развалившейся империи (назовем его Хуррамабад), о существовании которого мы узнаем из писем матери Капырина. Варьируется только количество купюр: надо вытащить Павла из тюрьмы — пожалуйста, шестнадцать тысяч зеленых; требуется хорошее отношение медсестры — извольте, несколько мятых бумажек. Сергей Капырин ходит по миру с протянутой рукой — он вынужден постоянно протягивать деньги: проводнику, дабы тот отвез родителям посылку с продуктами; охраннику, чтобы впустил; следователю, чтобы выпустил… Деньги даются и “чужим”, и “своим”. Даже отношения с другом — Шурой Кастаки — определяет размер денежного долга. Мир настолько разрушен золотым тельцом, что диссонансом выглядит и звонок Капырина красавице Ксении после совершения сделки: девушка убеждена, что истинная цель разговора — вытянуть из нее деньги. Любовь не встраивается в новую систему координат.
Иначе устроен Сергей Капырин. Честно заработать и перевезти в Москву родителей — вот основной лейтмотив трудовой деятельности героя. Но если оставаться порядочным человеком в условиях жестокого мира, конфликтной ситуации не избежать. Торговля квартирами — это всего лишь внешняя фабула романа, потому и успешно проведенная в департаменте сделка не может быть признана катарсисом. Реальная развязка — это выбор Сергея Капырина, который сознательно отметает мысль о том, чтобы удрать восвояси с тридцатью шестью тысячами зеленых в кармане. Быть может, именно в решающем поступке героя сокрыто то самое счастье, которого “на всю бы округу хватило” (эпиграф романа: А ведь счастья много, так много, парень, что его на всю бы округу хватило, да не видит его ни одна душа! А.П.Чехов. “Счастье”).
Привычные ситуации; знакомые лица; вечные вопросы, живущие среди проблем настоящего дня; положительный герой — обычный человек, предпочитающий поступать по совести. Роман Волоса типичен для нашей жизни и нетипичен для современной литературы. По-моему, это и есть настоящий реализм.
Дмитрий Дмитриев