Священник Георгий Эдельштейн
Опубликовано в журнале Знамя, номер 4, 2000
Священник Георгий Эдельштейн
“Невозможно примирение
между “да” и “нет””“Что нынче невеселый, товарищ поп?” (А. Блок)
Этот вопрос был задан мне, священнику, восемьдесят лет назад. Долгополый собрат мой от ответа тогда уклонился и предпочел схорониться за сугроб: только за то, что прежде ты ходил брюхом вперед, запросто можно от любого революционного Петрухи или Ванюхи пулю получить. И короткую гражданскую панихиду: “Лежи ты, падаль, на снегу”. Долгополый благоразумно промолчал, но ответ-то всякому ясен, он по сей день не изменился: мы с ним жили и живем в оккупированном городе и в оккупированном государстве.
Автобус везет меня по улице Советской мимо огромного гранитного памятника Я. Свердлову. Водитель раз за разом повторяет: “Товарищи пассажиры, приобретайте проездные билеты на май у кондуктора”, “Товарищи пассажиры, на линии работает контроль”, “Товарищи пассажиры, не забывайте в автобусе свои вещи”, “Товарищи пассажиры…” Разве по Костроме ходят специальные автобусы ТОЛЬКО ДЛЯ КРАСНО-КОРИЧНЕВЫХ, где все пассажиры — “товарищи”, “партайгеноссен”? По какому праву работник общественного транспорта обращается ко мне, священнику, как Г. Зюганов и В. Анпилов к своим единоверцам на митинге? Пусть дома после работы зовет “товарищем” свою жену или тещу, как звала Остапа знойная мадам Грицацуева — “товарищ Бендер”. Более двадцати лет я никому не позволял пачкать меня этим словом. Если оно стояло на конверте или в начале обращения, я, не читая, возвращал письмо отправителю с припиской: я не член вашей партии и, следовательно, не “товарищ”. Чиновники обижались, дело дошло до Москвы, и Совет по делам религий при Совете Министров СССР разъяснил: “Да, служители культа единственная группа граждан СССР (не считая заключенных), которые не являются “товарищами”, им следует писать “служителю культа…”
Почему центральная улица Костромы по сей день — “Советская”? Советы для меня, священника, — власть злобных и лживых безбожников и безжалостных оккупантов, Я. Свердлов — один из их мерзопакостных главарей, а “товарищ” — слово из их партийного новояза. Я на ихней партийной фене не ботаю. Мне одинаково приятно ходить по Советской и по улице Третьего Рейха.
Я не возражаю, если коммунисты всех толков и мастей на своих партийных тусовках будут орать в мегафон: “Вся власть Советам!”, отлично сознавая, что это — очередная ложь, что никакой власти у Советов никогда не было. Пусть в своих партийных кунсткамерах сколько угодно любуются на своих гранитных, бронзовых, гипсовых классиков, вождей и учителей, коим имя — легион, пусть лобызают их. Пусть на партийных междусобойчиках распевают свою старую агитку: “Наше слово гордое “товарищ” нам дороже всех красивых слов”. Я никогда не сомневался, что с этим словом они повсюду дома, что с ним они везде и по сей день находят себе родных. Но у меня, священника, никакой родни среди них нет, никогда не бывало и быть
не может. Их песен я даже в детском садике не пел. Впрочем, и большевики пели обо мне совсем иные песенки: “Нам с попом и с кулаком вся беседа: в брюхо толстое штыком мироеда”.Почему же на каждом шагу в любом городе своего государства, куда ни поеду, куда ни пойду, в Москве, в Костроме, в Красном-на-Волге, я вынужден натыкаться на своих недоброжелателей, врагов, палачей, всех тех, кто меня “штыком в брюхо”? Проспект Ленина, улица Дзержинского, Шагова, Симановского и еще дюжины таких же, мемориальные доски
на углах. Знать я не желаю их имена-фамилии и откуда они взялись, только помраченные люди станут увековечивать память Герострата, Стеньки Разина, “товарища Че” (Че Гевары) или Чикатило. Вот улица многолетнего руководителя Коминтерна Г. Димитрова, вот Юных пионеров, имени Первого мая (это набережная, где наш университет), что-то Октябрьское, какая-то Красная маевка. Есть улица Энгельса, Комсомольская, Красноармейская. Есть площади Ильича и Заветов Ильича. Никто не забыт и ничто не забыто, даже Карл Либкнехт , Инесса Арманд, Хо Ши Мин и Пальмиро Тольятти. Кажется, только Пол Пот почему-то не увековечен. Не пора ли вернуть нам проспект Сталина и город Троцк? Чем эти хуже Ленина или Свердлова?Президент России, за которого я голосовал, вернулся в Кремль после долгой и тяжелой болезни. Весь мир видел на экранах телевизоров первый рапорт коменданта Кремля: “Товарищ Президент!” И Президент не оборвал, не зачурался, не сплюнул, даже не поморщился, словно он и сегодня Первый Секретарь МГК КПСС, кандидат в члены Политбюро. По названию наша армия перестала быть и Красной, и Советской, она якобы вне партий, она теперь Российская, партийных организаций в ней нет. Но все офицеры армии, флота, внутренних войск — партайгеноссен, “товарищи”. Это слово очень партийное. Мыслимое
ли дело, чтобы лет через десять после прихода к власти большевиков кто-то официально обратился к К. Ворошилову или к И. Якиру: “Господин генерал!” Помнится, наш Президент поручил Академии наук дать определение фашизму. Существует ли у нас однозначное определение коммунизма? Какое из них актуальнее для нас сегодня? Сколько в Государственной Думе, например, фашистов и сколько коммунистов?Если Президент России даже не морщится, когда его обзывают “товарищем”, в чем разница между Б. Ельциным, А. Макашовым и Г. Селезневым? За кого ни голосуй, все равно “товарищи” пролезут и в Думу, и в градоначальники, и в Президенты, “коренное различие” между их фракциями только их самих может интересовать. Мне их фракционные различия интересны не более, чем, по классическому определению их общего вождя и учителя Владимира Ильича, разница между желтым, синим и зеленым чертом. А вся их предвыборная жаркая и непримиримая полемика — борьба нанайских мальчиков, представление в комедийной хоромине для околпачивания почтеннейшей публики. У них только веники да шайки разные, а париться они все до и после выборов в одной бане будут.
Так за кого же мне, сельскому попу, многолетнему лишенцу, голосовать на следующих выборах, если все они, куда ни глянь, — “товарищи”? Кто в сегодняшней России не позволит никому и ни за какие коврижки причислить его к когорте красно-коричневых? Я не желаю слышать их фальшивые заверения, что идеология должна отступить на второй план, что все в мире и в нашей стране определяется экономикой. Они уже не “комиссары в пыльных шлемах”, а какие-то “национал-патриоты”, все сплошь православные, все со свечками, в первых рядах молящихся во всех кафедральных соборах. Они ведь всегда и везде — в первых рядах.
В 20-е годы большевики были на коне. Под несмолкающие бурные рукоплескания “прогрессивной мировой общественности” они терзали, насиловали, убивали Россию, волокли ее в свой “прекрасный новый мир”. Тогда они не сорили своим партийным жаргоном, берегли свои “гордые слова” для своего узкого партийного круга, ни кулаков, ни нэпманов, ни дворян, ни попов, ни белогвардейских офицеров “товарищами” не звали. Ни один из них не рассказывал “классово чуждым элементам” тогда, что мы, де, все в одной лодке; мы не были “товарищами”, даже “попутчиками”, мы избрали разные дороги, мы гребли к разным берегам.
Мы постоянно ощущали на себе внимательный взгляд класса-гегемона и его карающих органов. Если где-то кто-то осмеливался побелить храм или залатать дырку на крыше, приговор был однозначным: недобитая контрреволюционная гадина — поп и кулак — строит свою крепость. В 1987 году журнал “Юность” воспроизвел лучшие плакаты, созданные за 70 лет Советской власти. Один из этих шедевров — “В. И. Ленин очищает земной шар от нечисти”. Царь на троне и буржуй в цилиндре еще судорожно удерживаются на
шарике, а поп в развевающейся рясе с болтающимся на шее крестом, нелепо растопырив руки, уже летит, нечисть, в никуда, не бывать поповскому отродью больше на планете. Бесконечно добрый, чуть-чуть лукавый Владимир Ильич выметает вон эту пакость огромной красной метлой.“О еже избавитися нам от поповския скверны” (Д. Бедный)
Когда я был в детском саду (а может, выполняя рекомендации выдающегося советского педагога Н. К. Крупской, начали даже в яслях, не помню), в школе, в институте, в аспирантуре, в вечернем университете марксизма-ленинизма, меня постоянно учили, что любая религия — бяка, “невыразимая мерзость”, что между христианством и коммунизмом никогда не было, нет и не может быть ничего общего. Это два противоположных непримиримых учения. Между ними происходит борьба. Как только будет ликвидирована социальная база всякой религии — капитализм, дни этого мракобесия будут сочтены… Это научно удостоверенный общеизвестный факт.
“За границей кое-где делаются попытки примирить коммунизм и религию, доказать, что религия не противоречит коммунизму. Попытки такого рода свидетельствуют о том, что коммунизм стал великой силой, что он стал притягательным для миллионных масс. Многие сторонники религии видят, что захваченные величием коммунистического учения массы порывают с религией. Одним из средств задержать отход от религии и являются попытки некоторых священников, вроде американского епископа Брауна, доказать, что коммунизм и религия примиримы. Нужно подчеркнуть, что таких людей среди духовенства немного, а официальные церковные организации неоднократно и открыто заявляли и заявляют о своей вражде к коммунизму”, — так писал соратник В. И. Ленина, безбожник № 1 Емельян Ярославский.
Хотя религия была с самого начала лицемерно объявлена “частным делом”, великий мастер диалектики В. И. Ленин еще в 1905 году дал “точное определение” этой по сути буржуазной формуле: “Мы никак не можем считать религию частным делом по отношению к нашей собственной партии. Партия не может и не должна безразлично относиться к бессознательности, темноте или мракобесничеству в виде религиозных верований”.
И Церковь учит нас, что христианство и коммунизм диаметрально противоположны, что ничего общего они не имеют, никакого внутреннего сближения или примирения между ними быть не может. Отношение Православной Церкви к любым без исключения разновидностям коммунистического соблазна предельно ясно и четко изложено еще в 1926 году в знаменитом Обращении соловецких узников-епископов к Правительству СССР:
“Было бы неправдой, не отвечающей достоинству Церкви и при том бесцельной и ни для кого не убедительной, если бы подписавшие данное заявление стали утверждать, что между Православной Церковью и государственной властью Советских республик нет никаких расхождений. Это расхождение лежит в непримиримости религиозного учения Церкви с официальной философией коммунистической партии и руководимого ею правительства Советских республик.
При таком глубоком расхождении в самих основах миросозерцания между Церковью и государством не может быть никакого внутреннего сближения или примирения, как невозможно примирение между утверждением и отрицанием, между “да” и “нет”, потому что душою Церкви, условием ее бытия и смыслом ее существования является то самое, что категорически отрицает коммунизм.
Никакими компромиссами и уступками, никакими частичными изменениями в своем вероучении или перетолковываниями его в духе коммунизма Церковь не могла бы достигнуть такого сближения. Жалкие попытки в этом роде были сделаны обновленцами. Эти опыты, явно неискренние, вызывали глубокое негодование людей верующих. Православная Церковь никогда не станет на этот недостойный путь и никогда не откажется ни в целом, ни в частях от своего, овеянного святыней прошлых веков, вероучения, в угоду одному из вечно сменяющихся общественных настроений”
.Наши премудрые старцы, “спасавшие структуру Церкви”, предали забвению Соловецкое обращение, лишили Церковь ее высокой духовной миссии в мире, превратили ее в придаток СССР-овской государственности, сделали ее деталью лживой агитпроповской машины. Сергианское “спасение Церкви” обернулось для всей России одним из самых страшных и губительных соблазнов. Краснопоповство с личиной древлего благочестия породило все те неисцельные недуги и духовные язвы, которыми мы все и по сей день страждем, ибо телесная болезнь человека, народа, государства вызывается духовными болезнями. Более полувека Московская Патриархия активно сотрудничала с коммунистами и их потатчиками во всем мире, проповедовала с церковных амвонов, на ассамблеях, конференциях, по радио и в печати именно то, что соловецкие исповедники признавали позорнейшей ложью и губительным соблазном.
Главной задачей “красных попов”, обновленцев, было внедрить в сознание людей антицерковную, сатанинскую идею, будто христианство по существу своему не отличается от коммунизма. Сейчас их упавшее знамя подхватили национал-патриоты, которые веруют и исповедуют, что новые православные коммунисты-ленинцы спасут Россию.
Для Церкви национал-патриотизм, национал-большевизм, национал-социализм, обновленчество — лишь одно из таких “вечно сменяющихся общественных настроений”, а коммунизм — одна из многочисленных форм воинствующего безбожия. Правда, самая изощренная, самая злобная, самая непримиримая, самая кровожадная, но все же только одна из большого ряда ему подобных, не более того. Они все выросли на одном дереве, у всех общие корни, они все вскормлены одними и теми же соками. Основоположники Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин — никогда не отрывались от своего корня, как Антей от питавшей его матери, они никогда не забывали своих
духовных родителей, а иногда даже называли их по имени. Не случайно К. Маркс, не колеблясь, назвал своим любимым героем богоборца Прометея, в христианской системе ценностей — сатану.Абсурдно христианство без Христа и Его Святой Церкви. Столь же абсурден и коммунизм без его основоположников. У всех основоположников есть только одно (в нескольких разновидностях) определение любой религии: “Религия — опиум для народа, род духовной сивухи, гнусное труположество”. В конечном итоге, и у христианства может быть только одно определение коммунизма: как всякое богоборчество, это одна из форм сатанизма. Свое отношение к “отрицающим бытие Божие” Церковь предельно ясно и четко выразила в чине молебна в день Торжества Православия.
Для одних людей самый, самый светлый и радостный день — Воскресение Христово, Пасха; для других — 20 апреля, день рождения Гитлера, молодчики в черных рубашках с обычной или стилизованной свастикой из года в год в этот день в колонны строятся; для третьих — 22 апреля, день рождения В. Ленина. У
каждого свой вкус, свой общественный идеал, свой кумир. Я всегда молю всех только об одном: давайте перестанем праздновать свои именины и на Антона, и на Онуфрия.Мой долг, долг настоятеля православного храма, предупредить моих прихожан и каждого человека, что коммунизм и христианство несовместимы. Это не частное мнение одного из сельских священнослужителей одной из епархий Православной Российской Церкви, это — голос Всероссийского Поместного собора 1917—1918 годов, это голос соловецких епископов-исповедников. Я не смею говорить о политике в проповедях: православный храм — не политическое торжище и амвон — не броневик. Но и молчать не смею, ибо, насколько мне известно, многие избиратели Чапаевского участка Красносельского района Костромской области и, следовательно, мои прихожане Воскресенской церкви села Карабаново, голосовали на прошлых выборах за партию Зюганова, Селезнева, Анпилова, Макашова. Существенной разницы между разными коммунистами я, священник, не вижу, как, впрочем, и В. Ленин не желал видеть никакой разницы между разными попами и разными “боженьками”.
Если человек голосует за коммунистов, ему следует прежде сделать то, что сделал умненький и не по годам сознательный гимназист Володя Ульянов: снять с себя крест и больше никогда не надевать его. Коммунист должен относиться к церкви и к иконам так, как относился к ним Ильич: вышвырнуть все иконы из дома (лучше — надругаться и сжечь, как словом и делом заповедали большевики). И непременно завещать родным не отпевать его в церкви, никогда не поминать
в молитвах, ни в коем случае не ставить на могиле крест. Да и могильный холмик ленинцу на что? Загробной-то жизни нет? Хорошо бы последовательному и верному коммунисту и всякому беспартийному большевику и святцы позабыть, возродить комсомольские крестины, именовать детей и внуков Мэлсами, Мэлорами, Нинелями, Октябринами, Ленинами, Сталинами, Вилами, Винегретами, Лагшмиварами.Только омерзение вызывает епископ или священник, у которого под рясой погоны чекиста, а в кармане или в сердце — билет члена КПСС или КПРФ. Почему же с коммунистов иной спрос? Один критерий для всех ласковых телят и прохиндеев.
Где же начинается разруха?
Наши газеты, радио, телевидение уже несколько лет натужно кричат об экономическом, политическом, юридическом, экологическом кризисе. Но христианская Церковь знает: все это лишь внешние признаки, симптомы одной страшной болезни — духовной проказы. Диагноз был поставлен более ста лет назад: “Не плоть, а дух растлился в наши дни”. Весь народ и каждый из нас — КАЖДЫЙ — тяжко страждет от духовной смуты. Коммунисты, правда, уверены в другом, они твердо усвоили слова своего гимна: “А если гром великий грянет над сворой псов и палачей, для нас все так же солнце встанет сиять огнем своих лучей”. Свора псов и палачей — это барышня в каракуле, буржуй с перекрестка, упрятавший нос в воротник, схоронившийся за сугроб долгополый, писатель (вития). 37-й год и прочие сталинские “чистки” не научили коммунистов ничему, они по-прежнему поют, что когда над всеми прочими будет греметь великий гром, над ними будет сиять солнышко. Это один из членов их Символа веры.
Десятилетие за десятилетием поколение за поколением обрабатывались коммунистическим агитпропом, христианство методично выкорчевывалось, коммунизм насаждался. Работа началась еще задолго до октября 1917-го, а уж тут пошло-поехало большевистскими темпами, и количество, согласно закону диалектики, неизбежно перешло в качество. “Наш паровоз, вперед лети, в коммуне остановка. Другого нет у нас пути. В руках у нас винтовка”. Ах, винтовка, винтовка! Сколько чудесных песен о тебе было разучено и спето в детском саду! “Бей, винтовка, метко, ловко, без пощады по врагу. Я тебе, моя винтовка, острой саблей помогу!” Еще в прошлом веке стали вдохновенно звать Русь к топору, потом умилялись, что “наш русский мужик на
врагов своих поднял дубину”, а ведь враги не иноземцы-захватчики, враги — свои же единоверные и единокровные братья и сестры. Вдохновенно пели хором за праздничным столом о Стеньке Разине да Емельке Пугачеве: мол, хотя на Руси по церквам каждый год человека того проклинают, но приволжский народ о нем песни поет и с почетом его вспоминает. На примерах разбойников, воров, предателей, маньяков воспитывали в школе нас и наших детей. И привез нас воспетый нами коммунистический паровоз на станцию Беспредел. За что боролись, как говорится. Если персидскую красавицу-княжну — можно, если она не жива и не мертва, а нам все равно петь о ней очень весело, почему же твою дочку вдруг — нельзя? Получил удовольствие — и в Волгу. А теперь ты о своей дочке веселую песенку спой. И спляши по этому случаю, не унывай, как советует в песне Степан Тимофеевич.Если наши кумиры Ленин, Сталин, Свердлов, Дзержинский для пользы их дела могли без суда и следствия расстреливать тысячами, могли расстрелять не только отрекшегося от трона царя, но и его малолетнего сына, дочерей, врача, слуг, почему сегодня каким-то другим специалистам по мокрым делам для пользы их дела запрещено отстреливать журналистов, юристов, священников, банкиров? Нынешним киллерам за сто лет не перестрелять столько, сколько Ленин или Сталин за один год успевали. Кого же первым судить надо, кто ученик и кто учитель?
Заказные убийства и киллеры известны России уже более ста лет. Именами этих выродков и подонков, исполнявших заказы своих партий, были названы улицы и площади наших столиц — А. Желябов, С. Перовская, С. Халтурин, А. Ульянов, И. Каляев… После октября 1917 года в стране стали наводить “порядок”. Грабежи, разбой, отстрелы инакомыслящих и прочих неугодных были возведены в норму и стали осуществляться не в частном порядке, а планомерно и организованно, и именоваться стали не грабежом и бандитизмом, а “экспроприацией экспроприаторов”, “реквизицией”, “изъятием излишков”, “продразверсткой”, “коллективизацией”, “раскулачиванием”, “социалистической законностью”, “высшей мерой социальной защиты”. Коммунизм — это Советская власть и торжество новояза.
“В прошлую ночь мы убили за Урицкого ровно тысячу душ”, — писала “Красная газета”. Какой-то товарищ из города Балашова почти ежедневно докладывал в своих отчетах вышестоящим товарищам, сколько было расстреляно, чаще всего со словом “около”. “Расстреляно около семи человек”, — доложил он как-то по инстанции. А сколько в Катыни? А сколько в Бутове? А сколько на Соловках? А в Куропатах? Какой процент граждан Германии уничтожили национал-социалисты за все годы их власти? А коммунисты в нашей стране или в Камбодже? “Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше”, — секретно инструктировал “товарищей” из ЦК их вождь и учитель В. И. Ленин. А ведь, по мнению врачей, в то время “вечно живой” Владимир Ильич еще не впал в маразм. Им всегда только повод нужен: покушение на Урицкого, засуха в Поволжье, авария на какой-то шахте или убийство Кирова. А уж там
пошло-поехало, “ЧЕМ БОЛЬШЕ, ТЕМ ЛУЧШЕ” — вот что золотыми буквами на большевистских скрижалях выбито.Мои московские собратья организовали по всей стране движение за нравственное возрождение Отечества, громко жалуются, что подобной глубины нравственного падения Россия никогда еще не знала. Им с радостию вторят все коммуно-патриоты, все красно-коричневые: наша первоочередная задача — восстановить, возродить поврежденную коммунистическую нравственность. Но повредить “коммунистическую нравственность” никак нельзя, просто потому, что ее не существует. Их нравственность — фикция, измышление агитпропа. Она строится на принципе ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ, принимает форму времени и места, в которые она заключена. Нравственно все, что служит делу коммунизма, или делу мирового
пролетариата, или еще какому-то мокрому делу. Какая разница? Вся их нравственность сводится к отысканию благовидного повода для убийства. Иной никогда не бывало и никогда нигде не возникнет — ни в России, ни в Китае, ни в Корее, ни во Франции или Италии. Целесообразно ли сегодня застрелить премьер-министра или папу римского? Может, выгоднее прокурора или банкира? Только пещерной может быть мораль “самого гнусного, самого бесчеловечного и самого подлого строя из всех существовавших на земле”, — безошибочно определил И. Бунин сущность коммунистического государства еще на заре Советской власти. Сегодня, в 2000 году, мы знаем, что действительность далеко превзошла все его мрачные ожидания.Выкорчевывание ядовитых плевел коммунизма из наших душ еще даже не началось, а мы уже кричим-надрываемся, что слишком далеко из коммунистического рая уехали, пора паровозную бригаду менять и отбой трубить, ничтожно мало, де, большевистского духа и героического энтузиазма на Святой Руси осталось. Как-то за “круглым столом” в редакции журнала “Столица” один из самых популярных московских протоиереев хлопнул ладонью по столу: “Канонично все, что на пользу Церкви!” Я всплеснул руками: “Одумайтесь, о. В., вы анчутку цитируете, можно ли на таком фундаменте Церковь созидать?” “Можно”,
— последовал четкий ответ. Испоганились души, испоганился ум, испоганилось видение всего мира, испоганили землю. Уже в первый год Советской власти тогда еще свободная, не подъяремная Церковь засвидетельствовала: “Доселе Русь была святой, а теперь хотят сделать ее поганою”, — так ответил Священный Синод на большевистский декрет о “свободе совести”.Мы безгранично гордимся, что из нашего Богоспасаемого града Костромы были после преодоления смуты званы на царство Романовы, а центральная улица у нас — Советская, а Ипатьевский монастырь, где палаты бояр Романовых, в Первомайском поселке, и сами мы все — советские, “с Лениным в башке и с наганом в руке”. Если в 1918 году и дальше можно было тысячами хватать на улицах российских городов заложников и пачками расстреливать их без суда и следствия, за что сегодня на чеченцев гневаться? Рядом с основоположниками СССР-овской государственности Ш. Басаев и все его соратники — ягнята невинные с розовыми бантиками на шее. Если нам так уж безумно хочется, чтобы в стране был
“ порядок” любой ценой, давайте посадим его в президентское кресло, чем этот хуже предыдущего горца? Если, согласно статистике, без малого половина россиян жаждут “нового Сталина”, неужто хоть один из жаждущих — христианин? Какой Нерон, какой зверь столько христиан замучил? Ни о каком духовном возрождении не может идти речь, ни о каком “растущем интересе к Православию”, когда Православием интересуются коммунисты любого толка: это интерес биржевого маклера к нынешнему курсу ценных бумаг. Мои православные собратья рыщут по Москве в поисках антихриста, во весь голос кричат о чудовищной опасности католической и протестантской экспансии, но лишь изредка кто-то шепнет об экспансии коммунистической, словно католики семьдесят лет володели нами, разрушали храмы, жгли иконы, книги, утварь, надругались над святыми мощами. Можно, разумеется, пояснить, что все это — результат всемирного жидо-масонского заговора, что именно они устроили переворот в России, а католики, как известно, с масонами близнецы-братья, коммунисты же — лишь исполнители их злой воли, слепое орудие в чужих руках. Но в моем понимании рассуждения о всемирных заговорах и тайных обществах, которые уже много столетий правят миром, дублируя по своему всеведению и всемогуществу Господа Бога, — область клиники.Более восьмидесяти лет назад кучка заговорщиков-ленинцев захватила в России государственную власть, их единомышленники никуда не ушли и ни в чем не изменились ни с приходом М. Горбачева, ни с приходом Б. Ельцина, в какую контору ни загляни — ба, знакомые все номенклатурные лица. Как, впрочем, и в первых рядах наших кафедральных соборов. Все те же проказники из басни дедушки Крылова выступают по всем программам радио и телевидения, приглашают почтеннейшую публику новейший квартет послушать: они, мол, все уже
кабинетами поменялись и косметический ремонт нашего государственного фасада наскоро провели. Кое-что переименовали, станция метро “Лермонтовская” нынче именуется “Красные ворота”, а “Площадь Свердлова” теперь “Театральная”. Правда, посреди этой “Театральной” гнусный идол стоит и на Октябрьской площади идол, еще более гнусный, воздвигнутый уже в годы “перестройки”. Их бы как Перуна при князе Владимире за ноги да в реку, пусть коммунисты бегут по берегу с воплями: “Выдыбай, боже!”. Нет, нельзя, говорят, оскорблять чувства “ленинцев”. За что же других палачей судить, если по всем городам и весям памятники оберпалачу стоят?Главный коммунистический охмуряла, бывший секретарь ЦК КПСС, а нынче — отец русской демократии, успел объяснить нам, несмышленышам, что Христос заповедал нам всем все прощать, что устраивать охоту на ведьм в демократическом государстве, коим является сегодня Россия, стыдно, что политические доносчики просто были вынуждены зарабатывать себе хлеб насущный иудиным ремеслом, дадим им всем возможность еще 10—15 лет посидеть в роскошных кабинетах, покататься в шикарных лимузинах, постоять в первых рядах, потрепаться по телевизору, авось, они устыдятся своего прошлого. Жаль, за политическое мошенничество не судят, как за фальшивую монету, поостереглись бы наши краснобаи именовать посткоммунистический режим перезревшей демократией.
Мощи, кукла или труп?
Большевики плюнули в лицо всей православной России уже в первый месяц своего режима, когда устроили свое капище на центральной площади Москвы, принесли и захоронили там “мощи” своих “новомучеников”. С того дня так и повелось: митрополит Петр, митрополит Кирилл, митрополит Иосиф, митрополит Вениамин, о. Павел Флоренский, философы, поэты, тысячи и тысячи лучших сынов России — в общем рву, с биркой на ноге,
а их палачи — у кремлевской стены, в центре столицы или в Новодевичьем монастыре. Если какая-то группа людей хочет именоваться “народно-патриотическим” союзом, партией, блоком, им следует начать с ликвидации капища.Много лет дивит и смешит меня яростный пустопорожний спор: что там лежит в мавзолее и что нам с тем неведомочем делать — хранить или хоронить? Все мы клюнули на дохлого червяка агитпропа, спорим так, словно там, в хрустальном саркофаге, покоится некое общенародное достояние и весь народ обязан чуть ли не на референдуме решать его судьбу. Вот и нынешний Святейший Патриарх Московский и Всея Руси на эту важнейшую тему высказался. Не много ли чести? Вспомним четкую формулу святого Патриарха Тихона, когда лопнула канализационная труба и стала течь по
Красной площади зловонная жижа: “По мощам и миро”. Лучший некролог Ильичу, золотыми буквами на Мавзолее выбить.Во что обойдется нам очередная агитпроповская шумиха, из какой статьи бюджета брать деньги на “захоронение”? Мне думается, Президент обязан довести до сведения граждан (с опозданием на девять лет, в августе 1991-го следовало), что он наконец-то внял убедительной просьбе Всероссийского Поместного Собора 1917—1918 годов и признает любые формы захоронения на Красной площади ни с чем не сообразной затеей воинствующих безбожников. Согласно общепринятым в цивилизованном мире нормам, останки всех этих людей не являются собственностью ни Президента, ни спикера Государственной Думы, ни Патриарха, ни настоятеля Воскресенской церкви села Карабаново Красносельского района Костромской епархии. И спрашивать любого из нас, что делать с теми останками, одинаково нелепо: это никого из нас не касается. Родственники людей, почему-либо причисленных к героям Советского Союза и похороненных в ХХ веке на Красной площади или в Кремлевской стене, могут забрать, если пожелают, прах всех этих “товарищей” и делать со своими дедушками и бабушками все что угодно, ограничивать их фантазию имеет право одна только санитарно-эпидемиологическая служба. Не востребованные до конца года
останки — будь то В. Ленин, И. Сталин, Л. Брежнев или еще кто — будут перезахоронены или кремированы за счет коммунхоза. Если коммунисты пожелают, они могут похоронить своих вождей (естественно, из числа невостребованных) на территории своих личных или коллективных садов и огородов, само собой разумеется, на деньги своей партийной кассы. Только там место музею Ленина, Сталина, Революции. Нелепо обсуждать вопрос о трупе Ленина отдельно от вопроса о трупах Калинина, Вышинского, Ворошилова. Ведь захоронены же где-то Троцкий, Бухарин, Тухачевский, Берия и прочие “товарищи”, некогда любимцы партии, некогда всесильные сатрапы и легендарные герои. И никто, кроме ближайших родственников, местонахождением их останков особо не озабочен. Чем отличаются Ф. Дзержинский, В. Менжинский, Ю. Андропов от Г. Ягоды, Н. Ежова, Л. Берии?Любой коммунист имеет право именовать дорожку, что ведет от его крыльца к его калитке, проспектом В. Ленина или улицей Инессы Арманд, а лужайку под своим окном — площадью Кирова или Пол Пота. Но за воротами их личного садово-огородного участка ни Ленинградской области, ни города Тольятти, ни библиотеки имени Крупской быть не должно, как нет у нас сегодня улицы батьки Махно, проспекта Соньки Золотой Ручки, площади Джека Потрошителя или университета
имени маркиза де Сада.Восемьдесят лет назад шайка вооруженных и очень агрессивных и опасных бандитов устроила государственный переворот и узурпировала власть в моей стране. Цель у них была одна: “Товарищ, винтовку держи, не трусь! Пальнем-ка пулей в Святую Русь — в избяную, в кондовую, в толстозадую!”. Мимоходом Петрухи, Андрюхи и Ванюхи пристрелят офицера или толстоморденькую Катьку, пырнут ножом буржуя или докторишку, будут грабить, насиловать, пьянствовать, богохульничать, но цель всегда одна — сатанинская — “Пальнем-ка пулей в Святую Русь”. И сегодня “товарищи” из народно-патриотического союза только тем же занимаются. Правда, говорят они нечто иное, но коммунисты всегда были великолепными мастерами словесной эквилибристики.
Восемьдесят лет разбойники, грабители, насильники истошно вопят: “Держи вора!” Более семидесяти лет красные попы, сергианцы, “живцы”, обновленцы зовут нас в объятия коммунистов, заклинают нас позабыть деяния Поместного Собора 1917—1918 годов, забыть соловецких епископов-исповедников
, забыть убиенных в большевистских тюрьмах и лагерях десятки, сотни тысяч православных священников, монахов, мирян. Зовут нас вопить вместе с коммунистами: “Держи вора! Никогда прежде Русь не знала такой глубины нравственного падения!” Нужно срочно вступать в “Народно-патриотический фронт”, вместе с коммунистами создавать комитеты “За нравственное возрождение Отечества”. Но их всех всегда ведет все тот же оборотень с красным флагом. И всякий, кто пойдет за этим лжеименным христом, будет творить рука об руку с его апостолами дело оборотня.В первые годы после падения большевиков подлинные выборы неосуществимы, предупреждал И. А. Ильин, это будет заведомая фальсификация и партийная подтасовка. “Демократия”, начинающая с обмана и фальши, будет обречена. И. А. Ильин настойчиво предлагал ограничить публичную дееспособность лиц, опозоривших себя активным сотрудничеством с тоталитарным режимом или промышлявших порочными профессиями.
Должны быть лишены права избирать и быть избранными, помимо несовершеннолетних, слабоумных, хронических алкоголиков и наркоманов, еще следующие категории лиц: члены Совнаркома, Политбюро, ЧК, ГПУ, НКВД, палачи, начальники концлагерей, политические доносчики, разбойники, воры-рецидивисты, содержатели и содержательницы публичных домов, сводники и сводницы, члены террористических организаций, шулера и т.д.
Если бы предложение профессора Ильина стало законом нашего государства, многие из вальяжных “народных избранников” — депутатов Государственной Думы, мэров, губернаторов и прочих “превосходительств” перестали бы ежедневно мельтешить на экранах то по одной, то по другой программе государственных и независимых телекомпаний, не представляли бы нас ни в ближнем, ни в дальнем зарубежье, а скромно ездили бы в общественном транспорте на биржу труда отмечаться.
Каждый раз, когда я шел на выборы и голосовал за бывшего кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС Бориса Николаевича Ельцина, который, по словам моего любимого мыслителя Ивана Александровича Ильина, должен быть пожизненно лишен избирательного права, я понимал, что делаю злое дело. Голосовал потому, что нынешний посткоммунистический режим, какие бы недостатки и каких бы чиновников он ни унаследовал от государства развитого социализма, оставляет слабую надежду: когда-нибудь мы все покаемся и исцелимся от смуты, от коммунистического соблазна и гибели. Приход к власти любого лидера коммунистов — любого, — кто готов сотрудничать с ними, объединяться с ними в блоки, творить с ними общее дело, поднимает из гробов Ленина и Сталина, возвращает нас в 1917 год, лишает страну всякой надежды.
Тогда, в октябре 1917-го, никто из умных, честных, интеллигентных не пожелал защищать ничтожного болтуна эсера Керенского, продолжавшего безнадежную империалистическую войну, губившего Российскую державу. Ни монархисты, ни кадеты, ни генералы, ни профессора, ни крестьяне, ни помещики, ни священники, ни юнкера. Именно умные, честные, совестливые люди сдали Россию коммунистам.