«Выспимся и пойдем»
Опубликовано в журнале Знамя, номер 3, 2000
“Выспимся и пойдем”
“Бельские просторы” (Уфа), 1998, декабрь; 1999, №№ 1—12.
Пробный номер общественно-политического и литературно-художественного журнала “Бельские просторы” (учредитель — Кабинет Министров Республики Башкортостан, соучредитель — Союз писателей РБ) вышел в декабре 1998 года. Сейчас, когда я пишу этот обзор, готова к печати декабрьская книжка за 1999 год. В июле 1999 года “БП” увеличили свой тираж вдвое — с тысячи экземпляров до двух. Стал побогаче и гонорарный фонд издания. Где еще, в каком другом субъекте Российской Федерации такое возможно? В Саратове время от времени подает сигналы бедствия “Волга”. В Екатеринбурге провели акцию “Спасем “Урал”!”… А уфимские литераторы, наслаждаясь поддержкой суверенного бюджета, обрели собственного “толстяка”.
Идея журнала — встреча под одной обложкой русской и башкирской литературы (а есть еще и татарская!), — безусловно, интересна и плодотворна. Однако мысль ежемесячно выдавать на-гора 216 страниц убористого текста… как бы это помягче сказать, оказалась недодуманной в художественном плане.
“Нужно понять, что в нашем многонациональном Башкортостане русскоязычный журнал просто необходим. Особенно теперь, когда мы лишились внимания московских “толстых” журналов и издательств. Наша башкирская литература была и остается приметным островком в общенациональной литературе России. У нас свое место, которое никем не занято”, — написал в нулевом номере журнала народный поэт Башкирии Мустай Карим. И с этой мыслью трудно спорить. “Бельские просторы”, однако, иллюстрируют своей практикой слабость переводческого цеха, прежде всего стилистическую: банальные эпитеты, стершиеся метафоры создают видимость орнамента. Исключения — единичны. Кроме того, помещая произведения, смысл которых — национальная самоидентификация, журнал делает слишком сильный акцент на исторической публицистике (ибо романная форма иным авторам не дается) — в ущерб художественности. Естественно, что в подбор к таким переводам идут оригинальные произведения, сильной стороной которых является… вполне советское морализаторство.
В восьмом номере за 1999 год “Бельские просторы” поместили подборку материалов, посвященных столетию со дня рождения Андрея Платонова (в годы войны писатель находился в Уфе, по сути дела, в ссылке). В том числе — страницы из записных книжек 1941—1944 годов. Приведу небольшой фрагмент: “Россия всюду: Уфа, кузница, домишки, — как в уезде (а тут Башкирия). Домишки непрочные, вроде временных, отсюда, дескать, еще дальше пойдем. Куда только? Все равно. Выспимся и пойдем”.
Мне кажется, эти слова характеризуют состояние журнала — тоже вроде временного изделия.
Скажем, однако, прежде о достижениях. В пробном номере — добротный рассказ “Волк” Анатолия Генатулина, в пятом — его же “Поэт”. Пишущий по-русски выходец из Башкирии замечательно владеет такой тонкой материей, как национальное мироощущение. Его проза имеет своим истоком мифологические пласты.
Удачны рассказ Игоря Фролова “Ссадина” (№ 5), повесть Георгия Кацерика “Житие грешника Федора Веревкина” (№ 6). Жизнь тут дается без прикрас, люди — тоже. Эти авторы свободны от какого бы то ни было идеологического давления. Они не за красных, не за белых — за литературу.
“Партбилет” — так называется рассказ Гульсиры Гайсаровой-Гиззатуллиной (№ 11, перевод Айдара Хусаинова). Муж, возненавидевший умирающую жену и заподозривший ее в уничтожении партбилета (те еще нравы!), — вполне традиционный и жизненный для недавних пор сюжет. Он был невозможен в прежней башкирской литературе, а теперь придает мелодраме трагическое звучание. Жизнь жестока!
В поэтической рубрике меня задела подборка стихов Станислава Шалухина (№ 6):
Сквозило мартом в феврале,
какой-то ширью и черешней.
Духи, как духи в хрустале,
сквозили свежестью нездешней.Но и не более того…
И всё ж сквозило чем-то боле,
в чем, расцепляясь, вещество
соединялось поневоле.Или все же — расщепляясь? Но это уже придирки…
Газим Шафиков помещает в том же номере переводы стихов национального героя башкир Салавата Юлаева:
Летает в небе сокол, скособочась,
Устанут крылья — книзу опадут.
Сражаются батыры что есть мочи,
Но и они с коней своих сойдут.К сожалению, большая часть поэтических текстов в “БП” — вяловатые, почти сонные, если и исполненные какого-либо пафоса (например, антиреформистского), то искусственного. От банальностей не воспламенишься!
Журнал публикует также много статей ученых — литературоведов, историков, искусствоведов. Увы, чаще всего они слишком академичны, то есть скучны. Выделяются на этом фоне субъективные заметки Ирины Оськиной “Новая эстетика: “Поцелуй Иуды” или “Рождение мифа” (№ 2) и статья Ромэна Назирова “Распрямление человека” (№ 5). Говорит ли в этих случаях журнал о положении дел в башкирском изобразительном искусстве или о “Медном всаднике” Пушкина, он произносит новое слово, позволяющее взглянуть на художественные миры по-новому.
Как и подобает провинциальному журналу, “Бельские просторы” имеют сильный краеведческий раздел. Увлекательны, например, очерки Зинаиды Гудковой, приуроченные к 425-летию Уфы.
В № 10 журнал публикует главы из книги воспоминаний Мустая Карима “Надежда — золото бедных” (перевод И. Каримова). Патриарху башкирской литературы в октябре 1999 года исполнилось 80 лет — этой дате посвящена публикация
* . В этих мемуарах — калейдоскоп лиц, поданных когда более, а когда менее крупно: Сталин, Молотов, Хрущев, Борис Полевой, Симонов, Твардовский, Расул Гамзатов, башкирские литераторы… Принявший участие во многих партийных и писательских съездах, в знаменитых “встречах деятелей литературы и искусства с руководителями партии и правительства”, Мустай Карим пытается осмыслить свое “официальное” и “неофициальное” прошлое. Никогда не принадлежавший к радикалам, поэт и в воспоминаниях своих осторожен, с плеча не рубит , под моду не подстраивается, никаких страниц из биографии не выбрасывает — с почтением, например, пишет о Молотове и с возмущением — о Хрущеве…При всей неоднозначности этих мемуаров, они, безусловно, — самое любопытное в “Бельских просторах” за год.
Особо хочется сказать о романе Леонида Лушникова “Белый берег” (№№ 1—4). Вот где тенденция — если не имперская, то тоталитарная. Лагеря, зеки, охранники, трудовая советская династия — все перепуталось и сплелось в один, вполне сталинистский, узор. Удивительно, что автор сам хлебнул ГУЛАГа (как тут не вспомнить формулу Б. Сарнова — “народный сталинизм”!). Но роман не имеет ценности документа, как, впрочем, и художественной. Это, скорее, манифест. “Белый берег” — не единственное произведение “БП”, исполненное тоски по советскому прошлому, желания повернуть колесо истории вспять. И если помнить, что в подзаголовке журнала сначала написано “общественно-политический”, а уж потом “литературно-художественный”, то есть повод для размышлений о природе плюрализма.
В пятидесятые—шестидесятые в Уфе выходил альманах “Литературная Башкирия”. В девяностые вышло несколько книжек альманаха “Бельские просторы”, превратившегося теперь в “толстяка” с лакированной обложкой. Государственное издательство “Китап”, отметившее в декабре
1999 года свое 80-летие, на русском языке издает в год лишь 2—3 художественные книги. “Частные лавочки” штампуют “заказуху”, не имеющую отношения к литературе. Стало быть, новый журнал — какой-никакой, а выход из создавшегося положения. Только — куда выход? В область сугубого провинциализма? Да, конечно, важна попытка самоосознания двух литературных потоков. Пусть несколько вяловатая, сонная, но все же… И даже некоторое стилистическое, а также идеологическое ретроградство можно отнести по этому ведомству . Советская литература еще очень жива в Башкирии. И журнал “Бельские просторы” как умеет это показывает.Не более, но и не менее того.
Александр Касымов
*
Удивительным образом ежемесячник успел отметить множество юбилеев: 200 лет со дня рождения А. Пушкина, 100 — А. Платонова, 425 лет башкирской столицы да плюс круглые даты уфимских писателей. Почтительное отношение к календарю как знак почтения к истории?