«Сибирские Афины»
Опубликовано в журнале Знамя, номер 2, 2000
“Сибирские Афины”
или “Афинская Сибирь”?“Сибирские Афины”. Литературно-художественный альманах. Томск.
Наверное, правильнее было назвать его “Афинской Сибирью”. Каждый выпуск альманаха (а состоялось более полутора десятков за несколько лет) предваряется эпиграфом: “Я приглашаю Вас свободно высказаться в связи с судьбами нашей Сибири” (Г. Н. Потанин).
Откроем наугад любой номер — например, № 1 за 1999 год.
Глава из исторического романа Бориса Климычева “Томские тайны”: “Делать было нечего, Миша смотрел в оконце на улицу. Он видел широкую Томь, острова галечные и поросшие ивняком, шиповником, бояркой. Видел дымившийся вдалеке пароход. Он стал мечтать, что однажды он наймет экипаж и пригласит Верочку прокатиться в заречном бору…”
Сельские зарисовки Михаила Карбышева “Десятовские были”: “Лет двести, а может — триста назад пять кровных братьев Десятовых искали место для поселения… И как дошли они до Малахова бугра да как глянули с него вниз, вправо и влево, то и идти дальше не захотели: малина,
черемуха, кислица, смородина… А когда из кедрача ветерок донес смолистый хвойный запах, уразумели братья, что лучшего места на всей земле не найдешь…”“Крокодиловы страсти” из жизни вахтовиков и рептилий Владимира Шкаликова: “Однажды вот так от безделья застрелили лосиху. А тут выскакивает лосенок — сразу не заметили. А у них патроны — все. Попрыгали в “газушку”, давай гонять его по тайге… И вот — речка. Маленькая речушка с солидным названием — Большая Налимка… Лосенка сносит, он уже почти на середине. Но и Пилип старается. Где шел, где плыл — догнал. Схватил за ухо, нож занес, но тут потерял равновесие, будто его ударило топляком под коленки, и закричал, заревел, как медведь!.. И тут плеснуло под ним. Буквально на секунду поднялся такой хвостище, какого у рыбы не бывает. В общем, чтобы не описывать — точно как у крокодила…”
Стихи Ирины Неклюдовой: “Сколько тайн на Южной в общежитьях. / Сколько раз, влюбляясь в пух и прах…” (Южная — площадь в Томске и район вокруг).
Рецензия на новый спектакль в областном театре драмы. Обзор новых томских книг.
Номер 2: “Сибирь” — венок сонетов все того же Карбышева: “К тебе, моя сибирская земля, / Свои я ныне обращаю взоры. / Пускай невысоки в Сибири горы, / Зато вокруг бескрайние поля…” “Песни о Томске” Михаила Андреева и Александра Казанцева.
Местный колорит — и только? Э, нет! Хоть и “Сибирские”, все же — “Афины”. Вот глава из повести Александра Рубана “Лукреция и Секст”: “Поздним вечером, после целого дня утомительных и бесплодных — утомительно бесплодных и бесплодно утомительных — дебатов с Отцами Города, Луций Коллатин вышел из-под давящих сводов здания Сената, и миновал деревянную колоннаду, и уже высматривал у коновязи своего раба, и уже предвкушал недолгую быструю скачку по Коллатинской дороге, теплую ванну и мирный ужин в кругу семьи… и улыбку Лукреции, ее быстрые твердые пальцы, и мягкие губы, и горячие бедра…”
Когда речь заходит о любви, тут уж, как правило, не до таежной экзотики. Она, конечно, тоже имеет место: к примеру, в романе Б. Климычева “Любовь и гнев вора Подреза”, где главный герой — “сосланный в Томск патриарший стольник” Григорий Плещеев — Подрез — “осваивает Сибирь”, причем преимущественно “пашет и сеет на широкой кровати, на одеялах, на пуховых перинах”.
Но уж поэтам хочется чего-то более возвышенного. У Александра Казанцева (который не только неизменный автор, но и редактор “Сибирских Афин”) — “Альковные вирши”:
Ревнивица Муза взлетает Ей страстные взоры со смятой постели, И как без неё зарождаются строки — румянец бросает на щёки.
Не знаю. А вот зародиться посмели.
Впрочем, уже давно известно, что “растут стихи, не ведая стыда”.
Другой постоянный “афинский” автор Николай Игнатенко (когда-то в одночасье прославившийся на весь Томск строками: “Стихи не могут быть не о любви! / Поэзия — распутная бабенка, / Раскинув бедра жаркие свои, / К себе прижмет совсем еще ребенка…”):
Ирония, направленная вслед
моих подошв, препятствующих снегу…Разумеется, правильно — не “вслед подошв”, а “вслед подошвам”. Но автор находит в этом несогласовании что-то такое лермонтовское… “Из пламя и света рожденное слово…” Не так ли?
Но это все — “старая гвардия”, члены областной писательской организации (Томского отделения Союза писателей России), которая издает альманах. А есть еще рубрики “Дебют” и “Школьная Муза”, “Молодая проза” и “Молодая поэзия”. Начинающие, как водится, более склонны к авангардизму, таежные страсти им не столь близки, хотя и не без этого. У молодого автора Дмитрия Коро вечный в поэзии образ свечи, которая “горела на столе”, выглядит так:
Я — свеча в окрестностях Сибири —
на ветру и плачу и лечу…А в остальном — любовь (не эротика — эротика приходит позже), поиски себя… То, о чем пишет молодежь всегда и везде — в Сибири, столице ли. Причем, не обязательно в провинции пишут хуже. Просто там понятие “культурное поле” заменено другим — “культурный пятачок”, на котором топчутся и таланты, и графоманы. И если в столицах к их услугам — масса толстых и не очень журналов, то в любом областном городе, как правило, не больше одного-двух — постоянных. Часть пишущей братии (и не всегда худшая) не публикуется в том или ином, порой единственном, периодическом издании (газеты — не в счет) по идейным, эстетическим или еще каким-то личным мотивам. Поэтому один альманах не может отразить всю полноту литературной жизни города.
Пару лет назад у одного автора из практически готового номера выкинули большую подборку стихов. Жертва интриг, разобидевшись, послала редактору от имени робкого дебютанта (под псевдонимом, разумеется) письмецо с восторженным отзывом об альманахе, присовокупив несколько специально сочиненных слабых стишков. Напечатали!
Тем не менее внимание к молодым — пожалуй, главное достоинство “Сибирских Афин”, так как начинающим поэтам (тем паче — прозаикам) редко находится место на газетных страницах. А первая публикация для пишущего — почти как первая любовь. И подчас важен не столько объект этой любви, сколько первое проснувшееся в себе чувство. Также многим не суть важно, где состоялась первая публикация. Главное, что она есть, что журнал можно показывать всем, дарить избранным и бережно хранить для будущих потомков. Первый шаг — шанс не только для потенциального вечного графомана, но и — как знать? — большого таланта. И кому-то “Афины” такой шанс предоставляют (а что потом — другое дело. Хотя печатали там и давно состоявшихся Александра Цыганкова, Макса Батурина, Николая Лисицына…).
Правда, далекие от литературы люди альманах либо не знают, либо путают с краеведческой “Сибирской стариной”. Зато недалекие — знают, читают время от времени других и себя.
У “Сибирских Афин” есть постоянные спонсоры и поддержка мэрии и областной администрации, что позволяет выходить в свет долгое уже время (а вот журнал “Формула успеха”, тоже освещавший культурную и литературную жизнь, но по-иному, закрылся, похоже, навсегда). Хотя в прошлом году губернатор заявил, что больше 5 страниц книг томских литераторов прочесть не в состоянии — ску-учно… Разъяренные писатели дали в “Сибирских Афинах” отповедь чиновнику в прозе и стихах:
Это было сказано громко,
веско, понимаешь, и честно:
книги, мол, писателей томских
не читаю — не интересно! Надо реагировать. Надо
В книжных полках делать прополку.
Если человек губернатор —
Это, понимаешь, надолго.А. Рубан Но, тем не менее, в том же самом номере выражена “искренняя благодарность” обладминистрации за финансовую поддержку.
Да, кому-то кажется, что название альманаха не соответствует содержанию (или наоборот). Некоторые предпочли бы, чтобы не Томск называли “Сибирскими Афинами”, а Афины — “Греческим Томском”. И издавалась бы там какая-нибудь “Афинская Сибирь”. Но это был бы уже совсем другой журнал.
Ольга Рычкова