Аннотации
Опубликовано в журнале Знамя, номер 9, 1999
Как писать мемуары (Наталья Трауберг. Невидимая кошка; Галина Башкирова. Благодатная пустыня последнего свидетеля). — Кулиса-НГ, 1999, № 12, июнь.
“Итак, на что имеет право мемуарист?”— спрашивается в редакционном “врезе” к публикации двух очень разных текстов.
Действительно, в последние годы на читателя обрушилось такое количество “беспощадных” (как их квалифицирует Н.Трауберг) воспоминаний, что это породило некую проблему. Понятно, как относиться к мемуаристу, который врет и который во вранье уличен документами или свидетелями (они, впрочем, тоже могут врать). Но как относиться к воспоминаниям, где говорится неприятная или, на чей-то взгляд, ненужная, “мелкая”, недостойная общего масштаба “объекта” правда?
Наталья Трауберг размышляет на эту непростую тему очень осторожно, опасаясь окончательных выводов, прячась от определенности за образами и метафорами любимого К.С.Льюиса. Галина Башкирова в открытой и горькой обиде на Эмму Герштейн, которая рассказала о любимом Мандельштаме то, чего она, Галина Башкирова, знать о нем не хотела. Та и другая сопровождают свои размышления массой убедительных примеров.
Вообще же говоря, на заглавный вопрос ответить довольно легко. Мемуарист имеет право на все, кроме корыстной, злонамеренной лжи, а настоящая проблема не в мемуаристе и его правах, но в читателе и в его нравственном и эстетическом уровне. И в том, что Россия— по-прежнему “страна слов”, где печатному тексту еще очень многие не отучились беззаветно верить. Культурный и чуткий мемуарист это знает и не переигрывает с “литературой” (как любил делать блистательный и откровенно циничный Валентин Катаев, а до него — Георгий Иванов). К тому же он помнит, что всякие мемуары — двойной портрет, то есть портрет автора в той же степени, в какой и портрет героя. Юрий Нагибин в “Дневнике” нарисовал множество выразительных портретов, но самым выразительным и оттолкнувшим многих простодушных почитателей был его собственный образ.
Что же касается читателя, то его никто и никогда не лишал права владеть хотя бы минимальными навыками “критики текста”. Правда, никто его им и не обучал…