Русский европеец
Опубликовано в журнале Знамя, номер 5, 1998
О том, что скрывает
“кривая речь”И. Жданов, М. Шатуновский. Диалог-комментарий пятнадцати стихотворений Ивана Жданова. — М.: Изд-во ун-та истории культур, 1997.
Как жить поэту в отсутствие критики? Пенять на судьбу? Делать вид, что ничего особенного не происходит, и продолжать писать дальше? Конечно. Все и пишут дальше, — откройте любой литературный журнал — и вы обнаружите там солидные подборки стихов. Однако вряд ли найдется человек, кто объявит подобное положение нормальным. Тем более, если отсутствие критики распространяется на поэтов заметных и крупных, даже признанных за таковых в общественном сознании. Под критикой я понимаю не мимолетное обозначение в средствах массовой информации, а действительно детальный разбор написанного и изданного.
Ивану Жданову, казалось бы, нечего жаловаться. В обойме “восьмидесятников” он едва ли не первый. Издав дебютный сборник стихов в глухие ватные года недомогающего Брежнева, Жданов удостоился от критики звания “метареалиста”, что по тем временам было почетнее, чем ношение на пиджаке Звезды Героя Социалистического Труда. Примерно тогда же появились разборы его поэтики, вышедшие из-под перьев К. Кедрова и М. Эпштейна. Казалось бы, после такого триумфа можно ничего не делать, сгинуть, раствориться, оставив после себя иллюзорный след классика. Но Жданов совершил ошибку, — он почему-то никуда не сгинул, не пропал, а продолжал писать, что по нынешним временам выглядит довольно странно, — чего это он там пишет? Не может, что ли, заняться чем-нибудь приличным? Уйти в бизнес или политику, например? Что за народ, непонятливый, дремучий…
Оказавшись в неприятной ситуации пишущего поэта (и пишущего хорошо, что вообще непростительно), Жданов решился на отчаянный шаг — пригласил в соавторы другого матерого “метареалиста” Марка Шатуновского и с ним на пару издал разбор собственных произведений под неброским названием “Диалог-комментарий пятнадцати стихотворений Ивана Жданова”. Возможно, что подобное разрешение проблемы может показаться спорным. Однако некоторая неловкость пропадает сразу же после того, как открываешь эту небольшую книгу. Собственно, диалог-комментарий в ней не носит оценочного характера (это и было бы неприличным). Он скорее поясняет поэтику, расшифровывает образы и метафоры, которые до сих пор кажутся многим претенциозными и “пустыми”. Например, как отнестись к такой сентенции:
И снова на бегу меня пейзаж
встречает, вдоль поезда летит, воронками
крутясь, и валится в окно, и потолок качает,
и веером скользит в пороховую
грязь. (Стихотворение “Поезд”)
Позволю себе цитату из диалога-комментария:
“МАРК ШАТУНОВСКИЙ: “Веером в пороховую грязь”, — почему веером?
ИВАН ЖДАНОВ: Это с точки зрения находящегося в поезде: передний план пролетает очень быстро, средний медленнее, а дальний вообще неподвижен. Как будто где-то на дальнем плане поставлен столб, вокруг которого происходит вращение “пейзажа”, как граммофонной пластинки вокруг штыря.
МАРК ШАТУНОВСКИЙ: А “пороховая грязь”?
ИВАН ЖДАНОВ: Это гарь от дизелей на насыпи, на полотне. К тому же все происходит ночью.”
Вот ведь как просто! Когда читаешь объяснения, ради которых и издана эта книжка, то начинаешь понимать очевидную истину: хорошая поэзия отличается от графоманства, в частности, тем, что “разматывается”, имеет четкую структуру, где под каждым “словесным наворотом” кроется конкретный объект или мысль. Эту мысль, конечно, можно выразить и “ясно”, но это уже не будет поэзией, которая обожает “кривую речь”. Подобное кривоговорение раздражало, в частности, Льва Толстого, что сравнивал стихотворца с пахарем, приплясывающим за плугом…
И две его руки сквозь снегопад
воздеты, сквозь бесконечный бег, когда
предела нет шуршащим берегам ненаселенной
Леты. А поезд, как снежок, разбрасывает
свет. “ИВАН ЖДАНОВ: Лета пересохла, миры сравнялись, и те, кто стоял на разных берегах, смешались в одной толпе.
МАРК ШАТУНОВСКИЙ: Получается, мы живем во времени конца света, в развернутое время Апокалипсиса. Христос сказал, что не успеет пройти поколение, а это уже свершится. Апокалипсис отнесен в прошлое, если так понимать Христа. Все поколения после Христа живут при Апокалипсисе.”
Слова этого отрывка уже выходят за рамки творчества Жданова, весь разговор приобретает не свойственную нашему времени серьезность, — качество, почти забытое читателем. Масс-культура, стремясь подменить собой всех и вся, крайне не любит подобной серьезности. В этом смысле книжка И. Жданова и М. Шатуновского — явление уникальное. Похоже, что поэты нащупали некий новый жанр, пусть немного нескромный, но это не их вина, а вина и беда времени, в котором они существуют. Этим “новым жанром” (разговором о написанном ими самими) могут воспользоваться другие литераторы, обделенные критическим вниманием (почти все из пишущих). Пример, что и говорить, соблазнительный…
В предисловии к книге И. Жданов пишет: “Отсутствие культурного контекста, а точнее, его ублюдочное состояние может и занять место почвы конкретного произведения. Тогда произведение вынуждено само строить себе подходящую почву. В этом-то и смысл данного диалога-комментария”.
К этому мне нечего добавить.
Юрий Арабов