Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 1, 2025
Андрей Ивонин, «Простые вещи»
Москва: «Издательство Евгения Степанова», 2025
Книжная серия «Авангранды» пополнилась сборником известного московского поэта Андрея Ивонина, который назвал свою книгу, на первый взгляд, незатейливо. Он вроде бы обещает читателю произведения, над которыми не надо ломать голову, размышляя: «Что хотел сказать автор?», но описывает пространство повседневности таким образом, что мини-верлибр, взламывающий границу между искусством и обыденностью, вгоняет нас в ступор:
августовским вечером
назойливый комариный писк над ухом
ну вот
а так все хорошо начиналось
«Облом!», — так говорит молодежь. Хрупкое состояние душевного равновесия лирического героя нарушено, происходит мгновенный переход из одной эмоции в другую. Парадоксальным образом так называемая простота не так уж и проста: собственно техническая часть исполнения отходит тут на второй план, при этом стихотворению не позволено быть скучным набором слов: состояние мгновенного обрушения из медитативного состояния в колючую реальность передается нам, когда мы видим картину, что называется, «жизненную», ситуацию, в которой хотя бы раз в жизни оказывался каждый из нас (дачники и любители турпоходов обреченно вздыхают).
Сложно также дать точное определение самому существительному — «простота». В русском языке данное понятие многозначно и не всегда звучит в положительном ключе. Есть «святая простота» и «простота хуже воровства». Между тем, гармония — это мера. Более того — идти «срединным путем» под силу не каждому, для этого нужны точные «измерительные инструменты» — поэтическое «чутье», которое не выразишь в единицах метрической системы мер:
Природа в час вечернего заката
так насекома, земноводна и перната,
что ты и сам, забыв про все приличья,
и думаешь, и говоришь по-птичьи.
Созерцание — ключик к полному слиянию с природой. Это состояние «остановки ума» запускает в человеке режим чуткого внимания к себе и бескорыстного отношения к окружающему миру. Быть простым? Насколько простым? Когда осознаешь, что «простота» и «пространство» — однокоренные слова, понимаешь лирического героя Андрея Ивонина, ему сочувствуешь и немного завидуешь, потому что в предлагаемых автором обстоятельствах может быть счастлив только влюбленный:
В два часа ночи,
у закрытого метро,
с разрядившимся телефоном,
без копейки в кармане
ловить такси,
умирая от счастья.
«Сумасшедший!», — фыркнут скептики. Да и пусть злятся, наше дело — разделить эту «немотивированную» радость. Психологи в один голос утверждают (и, если понаблюдать за людьми, мы найдем немало подтверждений), что именно простотой зрелая любовь отличается от юношеской влюбленности. Ты не думаешь, не гадаешь, а любовь ли это? Ты просто знаешь это, уверен в человеке, как в себе самом… Но как быть, когда чувства остывают? Стоит «бороться за любовь» или смириться с неизбежным? Поэт спокойно отвечает на этот вопрос:
Чертят стрелки за кругом круг,
стрелок известна прыть.
Вот так и проходит любовь, мой друг.
Ты спросишь: что делать? — Жить.
Подобное принятие происходящего не свойственно большинству авторов. В основном, лирика угасшей любви — это мучительное сожаление о прошлом, долгое и многословное. Но мудрость не противостоит простоте. Более того, именно мудрости свойственна лаконичность — обращаясь к читателю, поэт делится с нами не только философским взглядом, но и проявляет определенную практичность: нет смысла цепляться за прошлое, или, проще говоря, «если лошадь сдохла, слезь с нее». Обращает на себя внимание образ часов как напоминание и о вечности как о понятии, неподвластном человеческому сознанию, и о быстротечности времени, под влиянием которого рушатся даже те человеческие чувства, которые считаются «вечными». Просто написано? Да. Страшно? Если вдуматься, да. И светло. И смиренно. В стихотворениях Андрея Ивонина принцип «всему свое время» распространяется как на тонкую сферу человеческих отношений, так и на природные процессы. Лирический герой не оглядывается назад и не подгоняет часы: «ах, скорей бы наступила зима!». Он терпелив. Созерцает переход от глубокой осени к предзимью и с беспристрастием натуралиста констатирует:
Еще не снег. Но копится беда
по перелескам и полям окрестным,
где с неба неизбывная вода
стекает вниз по желобам отвесным.
Где все готово для привычных нег
грядущих зим — и свадебное ложе
из стылых трав, гнилой листвы, но все же
еще не снег.
Красота простора (мы же помним про однокоренные слова?) в произведениях Андрея Ивонина дает нам предчувствие чего-то хорошего, что невозможно пощупать:
майский снег
падает
смешивается
с лепестками черемухи
яблони
вишни
через мгновение
превращаясь
в капельки воды
в слезы
о прошедшей зиме
Понятие, противоположное простоте, — «сложность». Но ведь если разобрать это слово по составу, вытащив корень, перед нами откроется его суть — «ложь». Разве можно создать что-то хорошее, если кого-то обманываешь?.. Поэзия, как показывает нам Андрей Ивонин, должна раскрывать самые высокие темы не «возвышенными» оборотами. Будничные, разговорные слова не только не снижают «поэтизма» картины, но придают стихотворению особую теплоту. Между тем, легко читаемое не равно легко написанному. Кто знает, сколько черновиков исписал поэт, чтобы донести до нас эту светлую грусть? А ведь кажется, будто он особо и не старался — просто подметил момент, сел и на одном дыхании написал верлибр, в котором услышишь отголоски японской классической поэзии. Остаться верным простоте — значит видеть мир без прикрас, иллюзий и домыслов. И как тут не вспомнить мудрую мысль святого Амвросия Оптинского: «Где просто, там ангелов по сто, а где мудрено, там ни одного»?!