Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 1, 2025
Анатолий Аврутин, «С чистого листа…»
Москва: «Вест-Консалтинг», 2025
Богат тот поэт, который может себе позволить скромный подзаголовок, украшающий титульный лист книги стихотворений: «Избранное из избранного». Во-первых, есть из чего выбирать, значит, творческая жизнь автора складывается успешно. Во-вторых, зарождение книги стихов как сознательного целостного единства требует от автора как поэтического «чутья», чтобы избранные стихи были прочитаны нами на одном дыхании, так и внутренней дисциплины. Требуется «включить логику», чтобы создать монолитную систему: это стихотворение нужно поставить первым, это включить в сборник, это оставить «за бортом», эти два, скажем, расположить друг за другом, а вот на этом — выдохнуть, остановиться и завершить книгу. Таким образом, мы наблюдаем авторское мировидение как органическую художественную модель, в которой нет ничего наносного, лишнего и которая устойчива к внешнему воздействию.
Выдающийся русский поэт Анатолий Аврутин подошел со всей серьезностью к составлению этого сборника. Жесткая самоцензура проявляется не только в отборе произведений. Лирический герой Анатолия Аврутина имеет звенящий «внутренний камертон»: малейшие отклонения от чистого звучания души вызывают у него не просто легкое беспокойство, а самое настоящее страдание:
И шатаюсь я вдоль раздорожий,
Там, где чавкает сохлая гать,
И все Бога пытаю: «Я — божий?..»
А Господь отвечает: «Как знать…»
Чувствуете, здесь нет самооправдания, мы не увидим здесь также «самоуничижения паче гордости». Система ценностей автора — явное утверждение всего, что дорого русскому миру. Для русского человека Бог на первом месте — Господь, потом уже все остальное, причем вопреки давлению материального мира. Образ дороги в болотистой местности показывает нам, как много требуется человеку отваги, чтобы следовать Его заповедям. Настил из бревен и хвороста ненадежен, он часто проваливается, но без него продвигаться вперед невозможно — слева и справа топь, да и повернуть назад не получится: вряд ли хлипкие бревна выдержат. Идти можно только вперед, а вбок — никак, от лукавого это. Написано это отнюдь не декларативно и не нарочито. Поэзия лишь подсвечивает внутреннее состояние духа поэта, его мировоззрение.
Семья, традиции, преемственность поколений — эти темы волнуют поэта, заставляя и нас задуматься о том, как много упустило наше поколение. В автобиографическом стихотворении «Пианино» автор отмечает вехи жизни своего рода и с грустью показывает, как постепенно от людей «уходит» музыка. Старшее поколение стремилось к высокому, несмотря на все ужасы войны (отец поэта играет мелодию одним пальцем, неумело, но с чувством), а его внуки (непуганое поколение) уже бездумно бьют по клавишам. Лишь иногда старый инструмент звучит так, как ему положено, — в полный голос:
В доме Моцарт звучит… Я ж гляжу виновато,
И мне все же сегодня дороже вдвойне
Тот нехитрый мотив, что отец мой когда-то
Одним пальцем неловко играл о войне.
Так и хочется включить «внутреннюю бабушку» и заворчать: «раньше было лучше», но разве это поможет?.. Если нет у человека тяги к чему-то, насильно ее не привьешь, можно лишь раз и навсегда отбить желание заниматься искусством. Но если есть в человеке жажда музыки, это высокое устремление — ей ничто не может помешать, мелодия зазвучит, даже будучи сыгранная одним пальцем…
Идейное и тематическое единство данного однотомника славно тем, что некоторые произведения, будучи, на первый взгляд, «неподходящими» по форме, при повторном прочтении оказываются более чем соответствующими жанровой специфике книги стихотворений. Иногда поэт отступает от классического канона и дарит нам нерифмованные строки, например, короткую философскую притчу, в которой заключен целый пласт смыслов:
Предаст любимый —
придет страданье.
Придет страданье —
постигнешь душу.
Постигнешь душу —
навек прозреешь.
Навек прозреешь —
любовь узнаешь.
Любовь узнаешь —
предаст любимый.
Как это перекликается с русскими фольклорными мотивами! Кольцевая композиция стихотворения приводит читателя в исходную точку. Поначалу не скрываешь разочарования: ну и зачем вся это причинно-следственная связь, вся эта долгая история, вызывающая в памяти стояние на распутье («направо пойдешь — коня потеряешь»)? А между этими закольцованными событиями — столько событий! Неоднократное переосмысление жизни. Проживание крушения надежд. Обретение себя в новом качестве. И напоминание о том, что ни одна земная ценность не является вечной. Это уже новый уровень и человека, и самого повествования. Благодаря сложной композиции все возвращается на круги своя, но обогащенная новым опытом, старая ситуация выглядит по-иному и переживается совершенно не так, как впервые. Это стихотворение можно продолжать и продолжать, ведь потенциал развития человеческой души неисчерпаем, но ограниченная продолжительность земной жизни вынуждает автора поставить финальную точку. Круг жизни также вынуждает человека отдавать дань своему земному существованию: страсть, любовь, яркие чувства — его неотъемлемые спутники. И при этом не забывать смотреть на небо, и не забывать о скоротечности времени… Десять строк этого стихотворения анализируют проблемы жизни и смерти, любви и одиночества, свободы и привязанности, и это вполне подробная «инструкция» о том, как уберечь себя от любовной тоски.
В новой книге вообще немало «сложного» — вопросы о смысле жизни, о предназначении человека не дают поэту покоя. Анатолий Аврутин разрабатывает эту «вечную» тему, в том числе и с помощью развернутой метафоры. Интересен образ «маленького человека», «подневольной спички в коробке», тоненькой палочки с серной головкой, от которой не зависит, на чьей стороне — добра или зла — будет полыхать зажженный ею огонь:
Бренчим… Не скажешь: «Не хочу!..»
Черкнут о злой фосфор…
Кому-то зажигать свечу,
Кому-то — жечь собор.
Тут мы почти не чувствуем разницы между поэтическим и обыденным использованием языка в речи. Смещение ударения в слове «фосфор» и вовсе придает стихотворному тексту разговорный оттенок. Мы слышим, как с нами говорит человек «старой формации»: величественное существительное «собор» (не просто церковь, а главный храм в округе!) по своему звучанию «перевешивает» название химического соединения. Собор — это наше, родное, символ принадлежности к русскому миру, начало, вокруг которого образуется понятие «соборность». А что такое «фосфор»? Так, творение недобрых рук… Обреченность, с которой поэт пишет про «не хочу», вызывает у читателя внутренний протест: как это, мы же люди, творцы своей судьбы и все такое… Ничего подобного. У каждого есть свое предназначение на планете, только реализуется оно порой в таких уродливых формах, что лучше их лишний раз не вспоминать…
А как свежа метафора обиды: в речку кинули камень, и по воде пошли печальные круги… В жизни мы нередко говорим: «у меня тяжело на сердце», «носить камень за пазухой», но подобный контраст в стихотворении активного зла и бессловесного заставляет сопереживать кроткой речке, да и за собственным языком в реальной жизни лучше последить:
Но все минуло в одночасье,
И в успокоенной волне
Круги дрожащие угасли…
Но камень… Камень-то на дне…
Хорошо ведь, верно? Речь поэта чиста. Боль обиды принуждает нас к примирению, прощению, переоценке и восстановлению отношений, возможно, на более глубоком уровне. И предостерегает: «Не разбрасывайте камни»… Стихотворения Анатолия Аврутина ассоциируются со звоном хрусталя, с его особой энергетикой гармонии и спокойствия. Замечательно стихотворение без названия, в котором автор воспевает поэзию как непостижимое сознанию действо:
Есть строки божественное чудо,
Где прозренье с тайною вдвоем
Все звучат, как скрипка… Но откуда
В скрипке звук?.. Взломаем — не поймем.
А дальше — величание Слова, вознесение таинства поэзии на недосягаемую высоту:
Но идет сияние такое,
И идет такая благодать
Вслед за той божественной строкою,
Чью бессмертность смертным не понять.
Поэзия — это ведь не только рифмованный текст. М. Хайдеггер писал: «Поэзия есть установление бытия посредством слова». Что же касается категории «избранного», то сборник подобных стихотворений обычно служит поводом обернуться назад, окинуть взглядом минувшее. Вот и эта книга — своего рода «итоговая», что отнюдь не равно эпитету «безрадостная». Благодаря взаимосвязи стихотворений у читателя складывается целостное представление о движении поэтической мысли ее создателя. И мысль эта проста: «Слава Богу за все. Значит, так надо…».