Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 2, 2024
11 февраля 2024 года ушла из жизни поэт, литературовед, педагог, радиожурналистка и режиссер, главный редактор журнала «Нева», председатель жюри премии «Писатель ХХI века» Наталья Анатольевна Гранцева.
Это, без преувеличения, огромное горе для всей русской литературы и для меня лично. Мы дружили много лет, практически во все приезды Натальи Анатольевны в Москву и в мои в Санкт-Петербург встречались и беседовали на всевозможные темы. Мы были единомышленники. Так иногда (очень редко!) происходит в жизни — в зрелые годы встречаешь родную душу…
Наталья Гранцева была многогранно одаренным человеком — талантливым поэтом, исследователем литературы, специалистом по Шекспиру и Ломоносову, редактором, организатором литературного пространства, членом жюри различных премий.
В оргкомитете премии «Писатель ХХI века», в который меня избрали координатором, мы работали вместе почти 10 лет.
Наталья Анатольевна всегда подчеркивала, что нужно, прежде всего, поддерживать молодых авторов.
— Ну раз уж у нас премия «Писатель ХХI века», то сам Бог велел нам выдвигать тех, кто прославит век нынешний! — говорила она.
Именно по ее инициативе мы наградили талантливого поэта из Курска Романа Рубанова.
Она всегда приезжала на церемонии награждения в Москву, в ЦДЛ, приезжала буквально на несколько часов и сразу же уезжала домой, в Санкт-Петербург. График у нее был очень насыщенный и напряженный.
Все мои настойчивые попытки оплатить ей хотя бы проезд ни к чему не приводили. Щепетильность у нее была удивительная — какая-то дворянская, из ХIХ века.
Служила литературе она бескорыстно и самоотверженно.
Накануне нового 2024 года она написала мне письмо и предложила встретиться в Москве — она участвовала в Подмосковье как руководитель семинара в совещании молодых писателей.
Мы встретились на Ленинградском вокзале и долго беседовали, как всегда, на всевозможные темы.
Она спросила:
— А Вы помните, как мы познакомились?
Я ответил:
— Конечно, помню. Нас познакомил поэт Валерий Дударев, Царствие ему Небесное.
Она прокомментировала:
— Но я и раньше Вас, конечно, знала. Заочно. По одной телевизионной передаче.
Она назвала эту передачу…
— Мне понравилось, как Вы отвечали на провокационные вопросы журналистов…
Я напряг свои не совсем восстановившиеся после ковида мозги и не мог вспомнить, когда я участвовал в этой передаче. Да и участвовал ли вообще?
Но ничего не стал говорить Наталье Анатольевне. Не хотел ее расстраивать — если бы я сказал, что не помню этого, она бы расстроилась из-за состояния моего здоровья.
В кафе, на вокзале, мы, как всегда, пили кофе. Она — маленькую чашечку…
Я подарил Наталье Анатольевне новые книги своего издательства, нашу газету «Литературные известия» и баночку красной икры. Еле-еле уговорил ее принять этот скромный презент. Она ворчала:
«Ну что Вы, Евгений Викторович, это же очень дорогой подарок!.. Ну ладно, возьму. Спасибо большое. Это будет украшением моего праздничного новогоднего стола…»
А мне она тогда сделала действительно царский подарок — номер журнала «Нева» с публикацией моих рассказов.
Н. А. Гранцева была почвенником, патриотом своей страны, мудрым и прозорливым человеком.
Однажды сказала мне:
— Только враги России хотят видеть наше государство в пределах Московского княжества. За что же тогда боролись наши предки?!
Эта тема ее всегда сильно волновала.
Я счастлив, что Наталья Анатольевна каждый год приглашала меня опубликоваться в «Неве». Я, коренной москвич, постепенно становился петербургским автором…
Она относилась к литераторам в высшей степени внимательно и доброжелательно. Но при этом была очень строгим редактором.
Меня она часто критиковала, говорила мне, чтобы я больше времени уделял именно литературной работе, а не тратил себя только на издательскую и общественную деятельность.
При этом — повторю — постоянно меня печатала. И стихи, и прозу, и литературные заметки, и ответы на вопросы проводимых ею замечательных просветительских блиц-интервью, посвященных тому или иному писателю-классику или историческому событию.
Я очень старался оправдать ее — именно ее! — доверие. Работал над стихами и прозой. Многие стихи переписывал.
Моя основная книга стихов «Младший брат травы», которая вышла в прошлом году, посвящена самым близким моим людям, в том числе Н. А. Гранцевой. Она успела ее прочитать.
Во время нашей последней встречи, там, на Ленинградском вокзале, Наталья Анатольевна сказала:
— Книга хорошо составлена. В ней много стихов, которые я люблю. Ничего не скажешь — мастер… Это точно заметил еще Лев Аннинский. И я рада, что в книге много новых стихов. Я специально посмотрела по датам. Слава Богу! Значит, Вы восстановились после смерти жены и после ковидной больницы. Значит, интерес к жизни опять появился.
Мы строили планы на будущее. Она — по моей настойчивой и многолетней просьбе — составляла для нашего издательства книгу своих стихов.
Договорились также, что я сниму документальный фильм про юбилей «Невы».
— Приезжайте в Питер как потеплеет, ближе к майским праздникам, — предложила Наталья Анатольевна.
Так и решили делать.
Я проводил ее до вагона поезда, и мы трижды на перроне обнялись. Очень тепло и сердечно. Как никогда — раньше.
Только сейчас я понимаю: она со мной прощалась навсегда.
У нее было много учеников. И осталось много литераторов, которым она помогала, поддерживала своим вниманием и заботой. Но при этом она оставалась честной перед людьми. Не называла черное белым, не заводила любимчиков. На первом месте всегда был — текст. Качество текста.
…Мне рассказывали участники Липок, как она вела семинары. Сурово всех разбирала, критиковала, указывала на недостатки, показывала пути их устранения, но именно она и давала слово молодым. Печатала. А это для писателя — главное. Писать и печататься. Эволюционировать. Добиваться — от самого себя — максимального результата. Добиться его.
Она руководила 17 лет в качестве главного редактора «Невой» и подняла уровень журнала на очень высокую планку.
Все время что-то улучшала, постоянно привлекала к сотрудничеству новых авторов, не забывала прежних.
Очень хотела платить всем нам гонорары. Выкраивала крохи из скромного журнального бюджета.
Однажды заплатила мне за повесть две тысячи рублей.
Эти две тысячи были для меня очень дороги. Прежде всего, в символическом плане.
В последние годы я получал гонорары только в двух изданиях — в «Неве» и «Урале». Конечно, две тысячи не самые большие деньги. Но сам факт, что твои сочинения хоть что-то да стоят, не может не греть душу.
И я про эти две тысячи никогда не забуду.
Бесчисленные хозяйственные, организационные дела, конечно, занимали много ее драгоценного времени. Но все-таки творчество было на первом месте. Она смогла реализоваться в полной мере и как литературовед, и как поэт.
Мне особенно дороги ее стихи.
Развивая некрасовские традиции русской поэзии, Наталья Гранцева писала:
Они воздвигли города,
Воспели подвиги и стройки,
И умирать пришли сюда —
Под сень контейнера, к помойке.
Был Беккет прав — конец игры,
Жизнь, как бездомная собака,
Ее духовные миры,
Не глубже мусорного бака.
Вот милосердье — в смрадной мгле:
Прогорклый хлеб и вздох окурка,
И на бутылочном стекле
Слепящий отблеск Петербурга.
Поэт (прошу прощение за трюизм, но здесь по-другому не скажешь) — зеркало общества. И не может делать вид, что живет в «королевстве кривых зеркал». И не может не отражать то, что есть. Соединяя прозу (показательна лексика: «бездомная собака», «окурка», «не глубже мусорного бака») и высокий поэтический стиль — «духовные миры», «слепящий отблеск Петербурга», Гранцева показывала обнаженную и кровоточащую дуалистичность мира и — через локальный текст — «сканировала» в целом состояние общества. Или — даже шире — состояние цивилизации. Но тут очень важно не перейти тонкую грань жанров. Одно дело — написать рифмованный фельетон (что, на мой взгляд, вряд ли имеет отношение к подлинной поэзии), другое дело — создать суггестивное гражданское стихотворение, затрагивающее социальную проблематику (что делала Наталья Гранцева).
Стихов гражданского звучания у нее немало. И немало пронзительной, трепетной лирики.
Я точно знаю, что еще придет время, когда читатели осознают масштаб дарования Натальи Гранцевой.
Вечная светлая память!
Аминь.