Стихотворения
Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 3, 2023
Любовь БЕРЁЗКИНА
Поэт, музыкант. Родилась в Ленинграде. Псевдонимы: Александр Верес, Вирель Андел. Место проживания: Германия, Мендиг. Публиковалась в журналах, газетах и сборниках, в том числе: литературный журнал «Викинг — литературный Новгород», «Невский альманах», альманах «Откровение» (Ивановский отдел СПР), сборники под редакцией В. Ф. Чернова «Здравствуй, муза» и «Свет зари», а также сборники издательства «Норд-ост» (Санкт-Петербург) «И звезда с звездою говорит» и «Русь, взмахни крылами», «Антология русскоязычных поэтов — 2000» (Мюнхен), антология «Прощание с Вавилоном. Поэты русского зарубежья» (2014), альманах «Третий этаж» (Берлин, 2018), журналы «Берега. Берлин», «Крещатик», «Русский глобус», «Твоя глава», «Семь искусств», «Ренессанс» (Киев), «Парус», «Сетевая словесность», «45 параллель», «Поэзия.ру». Книга «Раскрыть стихотворение и взять…» (изд. «Стеклограф», Москва 2020), «40+» (изд. Евгения Степанова, Москва, 2023). Финалистка Международного конкурса им. И. Н. Григорьева (Санкт-Петербург) 2014 года.
Поэт, музыкант. Родилась в Ленинграде. Псевдонимы: Александр Верес, Вирель Андел. Место проживания: Германия, Мендиг. Публиковалась в журналах, газетах и сборниках, в том числе: литературный журнал «Викинг — литературный Новгород», «Невский альманах», альманах «Откровение» (Ивановский отдел СПР), сборники под редакцией В. Ф. Чернова «Здравствуй, муза» и «Свет зари», а также сборники издательства «Норд-ост» (Санкт-Петербург) «И звезда с звездою говорит» и «Русь, взмахни крылами», «Антология русскоязычных поэтов — 2000» (Мюнхен), антология «Прощание с Вавилоном. Поэты русского зарубежья» (2014), альманах «Третий этаж» (Берлин, 2018), журналы «Берега. Берлин», «Крещатик», «Русский глобус», «Твоя глава», «Семь искусств», «Ренессанс» (Киев), «Парус», «Сетевая словесность», «45 параллель», «Поэзия.ру». Книга «Раскрыть стихотворение и взять…» (изд. «Стеклограф», Москва 2020), «40+» (изд. Евгения Степанова, Москва, 2023). Финалистка Международного конкурса им. И. Н. Григорьева (Санкт-Петербург) 2014 года.
* * *
воздух пропитан сиропом, как торт,
как белый сухой бисквит,
свет раскрывает огромный рот,
но все равно молчит,
и, как большая слеза, оса
ползет по щеке плода,
и даже когда открываешь глаза —
в них свет и вода.
как белый сухой бисквит,
свет раскрывает огромный рот,
но все равно молчит,
и, как большая слеза, оса
ползет по щеке плода,
и даже когда открываешь глаза —
в них свет и вода.
* * *
в августе звездные нити с неба и потолка
свисают, как ветви времен истертых,
мы на столе оставляем хлеба и молока,
немного хлеба и молока для мертвых,
шепчем, щебечем, тревожась во снах своих,
в склоненные долу большие родные лица
меж листьев прозрачных, серебряных, золотых.
кто нам ответит? овес и ячмень, пшеница.
свисают, как ветви времен истертых,
мы на столе оставляем хлеба и молока,
немного хлеба и молока для мертвых,
шепчем, щебечем, тревожась во снах своих,
в склоненные долу большие родные лица
меж листьев прозрачных, серебряных, золотых.
кто нам ответит? овес и ячмень, пшеница.
* * *
в тишине виднее, во тьме слышней,
вот и стой меж ними глухой, слепой,
одевайся листьями сентябрей,
обнимай туман одолень-травой,
приглашай шиповник, чертополох
и полынь зови в золотой вертеп,
потому что свет по тебе оглох,
потому что Бог по тебе ослеп.
вот и стой меж ними глухой, слепой,
одевайся листьями сентябрей,
обнимай туман одолень-травой,
приглашай шиповник, чертополох
и полынь зови в золотой вертеп,
потому что свет по тебе оглох,
потому что Бог по тебе ослеп.
* * *
Холодно внутри, снаружи,
небеса насквозь прожгло,
забинтуемся потуже
в бела ангела крыло, —
много ль человеку надо,
если вечностью ночной
плоть его к теплу прижата,
над трубою нимб печной.
небеса насквозь прожгло,
забинтуемся потуже
в бела ангела крыло, —
много ль человеку надо,
если вечностью ночной
плоть его к теплу прижата,
над трубою нимб печной.
* * *
птице приснилось небо,
небу приснилась птица,
небо просило снега,
птица хотела сбыться,
снилась зима другому
(во сне трепетали веки),
птица и небо к дому,
живущему в человеке.
небу приснилась птица,
небо просило снега,
птица хотела сбыться,
снилась зима другому
(во сне трепетали веки),
птица и небо к дому,
живущему в человеке.
* * *
Середина зимы приспускает тяжелые шторы,
и в погасших садах
на деревьях больших расцветают во мгле разговоры
и созвездия птах,
на холодных ветвях повисают рубашки и брюки,
юбки, блузки, чулки, —
это сны, избежавшие встречи, а значит, разлуки,
это поезд на Нью-Васюки,
прежний мир по частям на ходу разбросавший из окон —
подбирай не хочу,
это лица солдат, истекающих клюквенным соком
на рукав скрипачу.
и в погасших садах
на деревьях больших расцветают во мгле разговоры
и созвездия птах,
на холодных ветвях повисают рубашки и брюки,
юбки, блузки, чулки, —
это сны, избежавшие встречи, а значит, разлуки,
это поезд на Нью-Васюки,
прежний мир по частям на ходу разбросавший из окон —
подбирай не хочу,
это лица солдат, истекающих клюквенным соком
на рукав скрипачу.
* * *
Сны ледяные бессрочной воды,
ночь собирает на небе плоты,
медленно строит понтоны,
и вереницы умерших людей
молча выходят из тесных смертей,
лица светлы и бездонны.
Кто мы такие, бегущие к ним
по сновидениям знобким, пустым,
ветру, который не ветер,
а колыхание длинных рубах
и тишина, что несут на руках
плоть потерявшие дети?
Что мы такое, где ангел и зверь
следом вошли в приоткрытую дверь,
длятся их вечные споры,
и никому не вернуться с моста,
только во льду угасает звезда,
и серебрятся просторы.
ночь собирает на небе плоты,
медленно строит понтоны,
и вереницы умерших людей
молча выходят из тесных смертей,
лица светлы и бездонны.
Кто мы такие, бегущие к ним
по сновидениям знобким, пустым,
ветру, который не ветер,
а колыхание длинных рубах
и тишина, что несут на руках
плоть потерявшие дети?
Что мы такое, где ангел и зверь
следом вошли в приоткрытую дверь,
длятся их вечные споры,
и никому не вернуться с моста,
только во льду угасает звезда,
и серебрятся просторы.