Рассказ
Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 3, 2023
Кира ГРОЗНАЯ
Прозаик, поэт, издатель, критик, редактор. Родилась в 1975 году в г. Майкоп (Адыгея). Получила психологическое образование в РГПУ им. А. И. Герцена. Кандидат психологических наук. Произведения публиковались в изданиях «Дружба Народов», «Звезда», «Урал», «Юность», «Аврора», «Новая Юность», «Литературная газета», «Петербургский дневник», «Зинзивер», «Бийские огни» и других. Автор шести изданных книг. Лауреат премии Правительства Санкт-Петербурга в области журналистики (2019) и литературной премии им. Н. В. Гоголя (2018). Финалист Всероссийской премии искусств «Созидающий мир» (2020) в номинации «Лучшая проза» и Международной литературной премии им А. И. Левитова (2022). Член Союза писателей Санкт-Петербурга, Союза журналистов Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Живет в Санкт-Петербурге.
СЕТЕВОЙ РОМАН РИХАРДА ЙЕНЧА
Анна Юрьевна зарегистрировалась на сетевой бирже копирайтинга. Времени у нее было много, а учеников в последний период — мало. Вот и потребовалась подработка.
Зарегистрировавшись, она разместила резюме. В прошлом — учительница русского языка и литературы. Репетитор по русскому и немецкому, подготавливает к ЕГЭ. Есть опыт написания художественных текстов. Качественный перевод с немецкого и на немецкий…
Подумав, прикрепила старенькую фотографию: силуэт худощавой женщины, волосы на солнце отсвечивают золотом.
Прошла грамматический тест, получила «золотую медальку». Чтобы открыть рейтинг, выполнила два копеечных заказа. И принялась «бомбить».
За пару месяцев Анна Юрьевна наработала приличную клиентскую базу. В ее «бизнес-папке» лежали отсроченные переводы с немецкого (в ближайшие месяцы скучать не придется), заказы на «продаваемые» статьи с «прямыми и косвенными вхождениями», корявые тексты, украденные клиентами с сайтов конкурирующих фирм и подлежащие рерайту, и много другой халтуры. Стали появляться деньги, и ей это понравилось.
Анна Юрьевна теперь поднималась в семь утра, умывалась, причесывалась, пила кофе. Она не завтракала: шестнадцатичасовой перерыв между вечерней и утренней кормежками был ее «рецептом стройности». После кофе Анна Юрьевна садилась в компьютерное кресло, и до шести вечера выползала из него лишь ради плановых перерывов. Разминка, комплекс ЛФК, обед (куриный суп и овсянка на воде), опять разминка, полдник (можно позволить себе булочку с изюмом и стакан молока), в 18:00 — завершение рабочего дня. Тексты отправлялись к заказчикам, а в ее виртуальный кошелек капали деньги.
После работы она заказывала на дом продукты, готовила ужин и смотрела сериал. Чаще выбирала российский, желательно про любовь.
Болели конечности. Промучившись с неподчиняющимися руками, Анна Юрьевна подкопила и приобрела новое оборудование. Теперь она надиктовывала текст роботу-помощнику, а сама выступала в основном в качестве корректора.
Втянувшись, она уже соглашалась на любые доступные заказы. А вскоре у нее появился постоянный заказчик. Его запрос — «Помощь в написании любовного романа» — показался привлекательным: последнее время Анна Юрьевна сочиняла рекламу акриловых ногтей и пластиковых окон, и ее это выматывало.
Заказчик с ником «Неутомимый Клячин» прислал в личку «техническое задание». По сюжету его герой, бизнесмен из Берлина, переписывался с русской девушкой из Калуги. Поэтому и нужен был исполнитель со знанием немецкого: почти весь текст будет переведен. Заказчик платил хорошие деньги.
«Нужны десять писем, — поставил он условие. — Небольшого объема, до двух кило* каждое. Потянете?»
«Легко», — Анна Юрьевна включилась в игру.
«Сколько Вам лет? Как Вы выглядите?» — заказчику хотелось, чтобы она за него придумала героиню.
«А сколько лет герою? И в какой сфере у него бизнес?» — поинтересовалась она.
Заказчик отвечал уклончиво: «Все — по ходу».
Анна Юрьевна явно была лучшей выдумщицей, нежели он. «Ее» герой, которого не дорисовал Неутомимый Клячин, был сорокасемилетний, с проседью, стройный мужчина в очках, без бороды и усов. Он работал… в автобизнесе? Или в сфере фармакологии?.. А, какая разница! Главное — чтобы человек был хороший.
«Итак, — тормошил заказчик, — представьтесь! Опишите себя. Расскажите, как живете. Вступите в диалог. Сначала по-русски — чтобы я прочел и оценил, а потом переведете на дойч».
«Здравствуйте, дорогой мой незнакомец. Вы разрешите обращаться к вам так? — начала Анна Юрьевна сольную партию. — Меня зовут Элиза. Мне двадцать восемь лет. Я — этническая немка. Мою бабушку звали Эльза Шнайдер. Я названа в ее честь. Живу в Калуге, в однокомнатной квартире, вдвоем с младшей сестрой Сашенькой. Она учится в выпускном классе школы, в которой я преподаю русский язык и литературу…»
«Круто! — одобрил Клячин. — Как вы додумались сделать героиню этнической немкой?»
«Просто я такая и есть», — объяснила Анна Юрьевна. И добавила: «По матери».
«Отлично. Давайте про сестру. Почему вы живете вдвоем?»
«Мама умерла, когда Сашеньке было семь. Отец еще раньше ушел из семьи. С тех пор только я и осталась у сестрички. Я должна дорастить ее до восемнадцатилетия. Это будет всего через год…»
На следующий день гонорар от Клячина капнул ей на кошелек со щедрыми чаевыми. А сам заказчик удивил Анну Юрьевну просьбой выслать фото «Сашеньки».
«Но… никакой Сашеньки нет», — возразила было Анна Юрьевна.
«Неправда! Сашенька существует! Найдите подходящее фото! Ведь Сашеньку породили именно Вы! А я уже не мыслю без нее своей книги…»
Аргумент возымел свое действие. Анна Юрьевна отправила Клячину старую фотографию своей дочки Кати. На снимке ее дочь-школьница, глазастая девочка с длинными волосами, сидела на корточках рядом с панельной многоэтажкой и гладила котенка. И «панелька», и котенок, и старенькая курточка дочери, вышедшей вынести мусор, — чем не Калуга?..
Заказчику фото очень понравилось.
«Вдохновляете! — поощрил он. — Я всю ночь создавал героя. Получается — шикардос!»
Анна Юрьевна поставила «сердечко» на его сообщение.
А потом весь день писала — вернее, надиктовывала, и исправляла, и удаляла уже готовые абзацы. К вечеру были готовы три письма. Одно — за сегодняшний день, второе и третье — на завтра и послезавтра. Также завтра она переведет сегодняшнее письмо, если заказчик его одобрит, и напишет еще два…
Если бы всегда выпадали такие приятные, вдохновляющие заказы! А то все — окна, ногти или, того лучше, какие-нибудь женские тампоны или пилюли против глистов!
Анна Юрьевна писала незнакомцу о том, что в городе наступила осень. Она любит это время года, хотя осенью ей особенно грустно и одиноко. А одиночество женщины — это как одиночество кометы: летишь в пустоте… Если он, ее далекий друг, когда-нибудь приедет в Калугу, то должна стоять осень, когда парк вокруг Свято-Троицкого собора особенно красив и поэтичен… (Анна Юрьевна немножко погуглила про Калугу.) Любит ли он старинную архитектуру? Какие старые памятники, на его взгляд, в первую очередь стоит посмотреть в Берлине? Вдруг она когда-нибудь окажется там. А то, будучи в душе и по происхождению немкой, она, Элиза, ни разу не бывала в Германии… Куда обычно ходят берлинские влюбленные?.. Она так представляет их совместную прогулку: на нем длинное серое пальто, и она, позабывшая перчатки, невзначай просовывает замерзшую руку в его карман… И он — тоже опускает руку в свой карман и сжимает ее ледяные пальцы, греет их…
А какой интересный случай ей однажды рассказала мама! Это произошло в девяностые. (На самом деле, событие имело место в жизни самой Анны Юрьевны, но «обновленный» возраст требовал приписать его маме.) Однажды мама поехала в командировку в Санкт-Петербург, который в те годы назывался «бандитским», и там потеряла перчатки (может, их и украли). Пытаясь согреть посиневшие пальцы, мама сунула их в карман пальто и обнаружила там чужую руку! Мама не растерялась: она не стала озираться в толпе или звать на помощь, а схватила вора за руку и свободной рукой выломала ему палец! Что-то отчетливо хрустнуло; чужая лапа выдернулась из цепких маминых пальцев и исчезла без звука…
Мама, мама… Как ее не хватало все эти годы, когда молоденькой Элизе приходилось одной воспитывать подростка-сестру! А у него, ее таинственного друга, есть мама? Интересно, каким было его детство? И сохранились ли детские фотографии? Она так хочет увидеть его маленьким…
«Я тебя и взрослым-то ни разу не видела, — подумала Анна, выключая компьютер. — Впрочем, всему свое время!»
И она неожиданно для себя нервно хихикнула…
Шли дни. Заказчик писал односложные отзывы: «Блеск!» или «Круть!». Впрочем, порой появлялись новые «технические требования». Например: «Медленное сближение! Не торопитесь!». Или: «Отыграйте немного назад!». Но уже на следующий день ее ждало поощрительное: «Теперь — потепление».
Десятое письмо было вычитано и готово к отправке, когда заказчик вдруг прислал корректировку: «Представьте, что он приглашает вас к себе в Берлин! Как Вы попросите у него денег на билет и расходы? Найдите проникновенные слова».
«?» — растерянный знак вопроса, отправленный ему, был лишним.
Будто бы вдруг упала ширма с нарисованной на ней картинкой моря и пляжа, заслонявшая неприглядные помойные баки…
Она все поняла.
«Смелее! — пришел ответ. — Вы что, денег ни разу не просили у мужика? Как вообще это делают интеллигентные женщины?»
Анна Юрьевна съежилась у компа. Повисла пауза.
«В романе должны быть не только розовые сопли, но и бытовые подробности! — надрывалась личка. — Я — писатель жизни! И вообще, если мы сотрудничаем, нам еще предстоит писать эротику! Так что готовьтесь!»
Анну Юрьевну вдруг затошнило. Она понимала, что никому, ни одному человеку на свете — ни дочери, ни лучшей подруге — не сможет рассказать, во что она вляпалась. И уж тем более — написать жалобу в администрацию биржи. Но она также знала, что отказ от работы и низкая оценка, выставленная Клячиным, снизят ее рейтинг… отнимут деньги… она потеряет все, чего она добилась за последние месяцы…
Непослушными задеревеневшими пальцами она отправила заказчику готовое десятое письмо и тут же написала ему в личку: «Поняла Вас. Но первоначальные условия все же выполнены. Прошу принять последнюю часть заказа, оплатить работу и выставить оценку. Завтра я готова продолжить сотрудничество с новыми вводными. И по новому заказу…»
«Идет!», — попался на удочку Клячин.
Он оплатил последний заказ и поставил ей высокую оценку. А когда назавтра от него пришло предложение принять новый заказ, Анна Юрьевна нажала кнопку: «Отклонить».
В графе «Причина» она выбрала: «Много заказов по приоритетному профилю, указанному в резюме». Затем, войдя на страницу Клячина, выставила галочку: «Этот пользователь больше не может отправлять мне личные сообщения».
Ближе к ноябрю Элиза перестала выходить на связь. Ее иконка из диалогов мессенджера печально висела на дисплее айфона, пока не погасла. Его сообщения оставались непрочитанными.
Рихард Йенч успел обратиться за помощью к нужным людям до того, как страница Элизы в соцсети оказалась удалена.
В общем-то, все уже было понятно, но до сих пор не верилось, не укладывалось в голове. В последний период их переписка была скомканной, как будто Элизу подменили, — и он это заметил, но объяснил волнением девушки перед решающей встречей с любимым. Она вдруг как-то неожиданно быстро засобиралась к нему. От него требовалось перевести ей денег на билет, да еще на временную экономку для несовершеннолетней сестры, которая оставалась в Калуге без присмотра.
Он рассчитал примерную общую сумму, накинул сверху, сделал перевод на указанный счет… И Элиза исчезла.
Звонок российского партнера застал Йенча, когда он спускался в метро на Richard-Wagner-Platz.
— Добрый день, Антон, — поздоровался он. — Тебе удалось что-то узнать для меня?
Коренной берлинец Рихард Йенч и Антон Ротман из России начинали сотрудничество более двадцати лет назад. Связи в бизнесе то распадались, то вновь выстраивались, однако доброжелательные отношения сохранялись на протяжении всех этих лет, независимо ни от чего. Ротман стоял у истоков компьютеризации в своей стране, а сейчас занимался IT-технологиями и, как подозревал Рихард, чем-то криминальным. Его всегда окружали, с одной стороны, очкарики хакерского вида, а с другой — подозрительные мордовороты.
— Узнал, дорогой, — Антон всегда говорил громко и так быстро, что произнесенные им слова сшибались лбами. — Все, как мы и думали. Мой сын Илья накрыл этот притон. Установили адрес страницы и владельца счета. Конкретно за ником «Элиза Серова» скрывается парень. У него целая ферма ботов, и адрес определяется — никакая не Калуга, а Санкт-Петербург!.. Эти подонки разводят порядочных людей на огромные суммы! Мне жаль, что и ты попался на эту удочку…
— Ты можешь найти его? — оборвал Рихард приятеля. — Я хочу с ним поговорить.
— Само собой! Скажи, тебя обули на приличную сумму?
— Дело не в деньгах, — медленно выговорил Рихард.
— Я понял. Дело в принципе!
— Нет, ты не понял. Мне нужна эта женщина, понимаешь? Как бы ее ни звали — Элиза, не Элиза, — это женщина, которая писала мне изумительные письма. Я не знаю, почему она позволила втянуть себя в преступную схему. Не собираюсь ни в чем ее обвинять. Просто хочу увидеть.
Антон выдохнул. Когда он заговорил, тон его был озадаченный:
— Ты хочешь сам приехать?
— Да. А вы ищите этого… фермера. В Петербурге.
— Хорошо, — Антон сделал трехсекундную паузу. — Тогда выезжай как можно скорее. Скоро из-за пандемии отменят все международные рейсы. Все к тому идет…
Рихард поблагодарил Антона и попрощался с ним. А затем открыл приложение и забронировал себе билет на рейс Lufthansa.
Низкорослый пацан, прижатый к стенке, дышал часто, с хрипами — помощник Антона сдавил ему грудину. Парень был похож на школьника, хотя это был взрослый хмырь, кибер-уголовник лет двадцати пяти.
— Клянусь, я отдам, — всхлипывал хмырь. — Просто сейчас у меня нет денег…
— Отдашь, отдашь, — удовлетворенно кивал Антон. — Не сейчас, так позже. И с процентами. Или тебя устроит заявление герра Йенча в полицию?
— Нет, нет! Не надо в полицию, — умолял мошенник, дрожа тщедушным телом. — У меня мама больна… Я же не от хорошей жизни!
— У всех — «мама»! Хоть бы один придумал что-нибудь оригинальное! — рявкнул Антон.
Парень всхлипнул. Йенч шагнул к нему.
— Мне нужна эта женщина, — проговорил он. — Та, которая писала мне письма. Которая работает на тебя.
В блеклых глазах парня проступило удивление.
— Да нет никакой женщины! — он повысил было голос, но, получив тычок в грудь, стукнулся головой о стену и сник.
— Нет никакой женщины, — повторил он. — Я заказывал тексты писем на бирже копирайтинга…
Антон вздохнул и сочувственно посмотрел на Рихарда.
В лице Йенча ничего не изменилось.
— Нет такого человека — «биржа копирайтинга», — произнес он спокойно. — Письма писала конкретная женщина. Я ее ищу.
— А может, эти письма мужик писал, — возразил Антон.
— Вообще-то, — вмешался пленный, — это был женский аккаунт. Тетка-училка. Но… вы же сами понимаете: не факт!
— Так, — сказал Антон. — Садись за комп и показывай мне ее аккаунт.
Анна Юрьевна была зарегистрирована на бирже под своим настоящим именем. По имени и нашли ее в интернете. Самозанятая… преподает русский и немецкий… подготовка к ЕГЭ… в прошлом — учительница. Все прозрачно: телефон, электронная почта, страницы в соцсетях. Анна Юрьевна ни от кого не скрывалась и не участвовала ни в каких махинациях.
И, конечно, ей было далеко не двадцать восемь.
Рихард Йенч связался с Анной Юрьевной. Попытался назначить ей деловую встречу, но она отказалась категорически: и так нездорова, а тут еще этот новый вирус… Да и незачем ей встречаться с заказчиками: продвинутый пользователь, работает в онлайн-режиме.
Йенч поехал к ней домой. Для вездесущих партнеров Антона узнать адрес не составило труда.
В точечном доме, где она жила, оказался всего один подъезд. Железная дверь была приоткрыта и подперта кирпичом.
Он позвонил в дверь.
Из квартиры донеслось постукивание. Потом женский голос спросил:
— Кто там? Курьер?
И, не дождавшись ответа, она открыла.
Рихард стоял, словно приросший к порогу. Не было сил двинуться с места, не было слов… Оставалось только стоять и смотреть на старенькую, лет семидесяти, худую женщину с пегими волосами. И она тоже молча стояла напротив него, опираясь на ходунки.
Словно во сне наблюдал он, как дрожат ее руки, вцепившиеся в поручни. Наконец, спросил по-немецки:
— Что у вас? Болезнь Паркинсона?
— Сосудистый паркинсонизм, — проговорила она.
И по-русски добавила:
— А вы, я вижу, в теме!
— Я работаю в крупной фармакологической компании, — объяснил Йенс. — Может, надо что-то достать для вас? Какие-нибудь препараты… Чем вы лечитесь?
Лицо женщины было спокойным, взгляд — печальным.
— Я не получаю профильного лечения, — отвечала она. — Прочитала про побочку: безумие… слабоумие… Господи, финал и так понятен! А все, что у меня есть, — это мои мозги… Да вы проходите. Знаете поговорку: не бойся гостя сидящего, а бойся стоящего? Мне, во всяком случае, пора посидеть…
И, неуклюже развернув подпиравшую ее конструкцию, Анна Юрьевна заковыляла в комнату.
— Конечно, конечно, — спохватился Йенс.
И добавил ей вслед:
— Сейчас я вам объясню, почему для вас так важно начать лечение!
Рихард вытер ноги о полосатый коврик, лежавший у двери, и поспешил за Анной.
Зарегистрировавшись, она разместила резюме. В прошлом — учительница русского языка и литературы. Репетитор по русскому и немецкому, подготавливает к ЕГЭ. Есть опыт написания художественных текстов. Качественный перевод с немецкого и на немецкий…
Подумав, прикрепила старенькую фотографию: силуэт худощавой женщины, волосы на солнце отсвечивают золотом.
Прошла грамматический тест, получила «золотую медальку». Чтобы открыть рейтинг, выполнила два копеечных заказа. И принялась «бомбить».
За пару месяцев Анна Юрьевна наработала приличную клиентскую базу. В ее «бизнес-папке» лежали отсроченные переводы с немецкого (в ближайшие месяцы скучать не придется), заказы на «продаваемые» статьи с «прямыми и косвенными вхождениями», корявые тексты, украденные клиентами с сайтов конкурирующих фирм и подлежащие рерайту, и много другой халтуры. Стали появляться деньги, и ей это понравилось.
Анна Юрьевна теперь поднималась в семь утра, умывалась, причесывалась, пила кофе. Она не завтракала: шестнадцатичасовой перерыв между вечерней и утренней кормежками был ее «рецептом стройности». После кофе Анна Юрьевна садилась в компьютерное кресло, и до шести вечера выползала из него лишь ради плановых перерывов. Разминка, комплекс ЛФК, обед (куриный суп и овсянка на воде), опять разминка, полдник (можно позволить себе булочку с изюмом и стакан молока), в 18:00 — завершение рабочего дня. Тексты отправлялись к заказчикам, а в ее виртуальный кошелек капали деньги.
После работы она заказывала на дом продукты, готовила ужин и смотрела сериал. Чаще выбирала российский, желательно про любовь.
Болели конечности. Промучившись с неподчиняющимися руками, Анна Юрьевна подкопила и приобрела новое оборудование. Теперь она надиктовывала текст роботу-помощнику, а сама выступала в основном в качестве корректора.
Втянувшись, она уже соглашалась на любые доступные заказы. А вскоре у нее появился постоянный заказчик. Его запрос — «Помощь в написании любовного романа» — показался привлекательным: последнее время Анна Юрьевна сочиняла рекламу акриловых ногтей и пластиковых окон, и ее это выматывало.
Заказчик с ником «Неутомимый Клячин» прислал в личку «техническое задание». По сюжету его герой, бизнесмен из Берлина, переписывался с русской девушкой из Калуги. Поэтому и нужен был исполнитель со знанием немецкого: почти весь текст будет переведен. Заказчик платил хорошие деньги.
«Нужны десять писем, — поставил он условие. — Небольшого объема, до двух кило* каждое. Потянете?»
«Легко», — Анна Юрьевна включилась в игру.
«Сколько Вам лет? Как Вы выглядите?» — заказчику хотелось, чтобы она за него придумала героиню.
«А сколько лет герою? И в какой сфере у него бизнес?» — поинтересовалась она.
Заказчик отвечал уклончиво: «Все — по ходу».
Анна Юрьевна явно была лучшей выдумщицей, нежели он. «Ее» герой, которого не дорисовал Неутомимый Клячин, был сорокасемилетний, с проседью, стройный мужчина в очках, без бороды и усов. Он работал… в автобизнесе? Или в сфере фармакологии?.. А, какая разница! Главное — чтобы человек был хороший.
«Итак, — тормошил заказчик, — представьтесь! Опишите себя. Расскажите, как живете. Вступите в диалог. Сначала по-русски — чтобы я прочел и оценил, а потом переведете на дойч».
«Здравствуйте, дорогой мой незнакомец. Вы разрешите обращаться к вам так? — начала Анна Юрьевна сольную партию. — Меня зовут Элиза. Мне двадцать восемь лет. Я — этническая немка. Мою бабушку звали Эльза Шнайдер. Я названа в ее честь. Живу в Калуге, в однокомнатной квартире, вдвоем с младшей сестрой Сашенькой. Она учится в выпускном классе школы, в которой я преподаю русский язык и литературу…»
«Круто! — одобрил Клячин. — Как вы додумались сделать героиню этнической немкой?»
«Просто я такая и есть», — объяснила Анна Юрьевна. И добавила: «По матери».
«Отлично. Давайте про сестру. Почему вы живете вдвоем?»
«Мама умерла, когда Сашеньке было семь. Отец еще раньше ушел из семьи. С тех пор только я и осталась у сестрички. Я должна дорастить ее до восемнадцатилетия. Это будет всего через год…»
На следующий день гонорар от Клячина капнул ей на кошелек со щедрыми чаевыми. А сам заказчик удивил Анну Юрьевну просьбой выслать фото «Сашеньки».
«Но… никакой Сашеньки нет», — возразила было Анна Юрьевна.
«Неправда! Сашенька существует! Найдите подходящее фото! Ведь Сашеньку породили именно Вы! А я уже не мыслю без нее своей книги…»
Аргумент возымел свое действие. Анна Юрьевна отправила Клячину старую фотографию своей дочки Кати. На снимке ее дочь-школьница, глазастая девочка с длинными волосами, сидела на корточках рядом с панельной многоэтажкой и гладила котенка. И «панелька», и котенок, и старенькая курточка дочери, вышедшей вынести мусор, — чем не Калуга?..
Заказчику фото очень понравилось.
«Вдохновляете! — поощрил он. — Я всю ночь создавал героя. Получается — шикардос!»
Анна Юрьевна поставила «сердечко» на его сообщение.
А потом весь день писала — вернее, надиктовывала, и исправляла, и удаляла уже готовые абзацы. К вечеру были готовы три письма. Одно — за сегодняшний день, второе и третье — на завтра и послезавтра. Также завтра она переведет сегодняшнее письмо, если заказчик его одобрит, и напишет еще два…
Если бы всегда выпадали такие приятные, вдохновляющие заказы! А то все — окна, ногти или, того лучше, какие-нибудь женские тампоны или пилюли против глистов!
Анна Юрьевна писала незнакомцу о том, что в городе наступила осень. Она любит это время года, хотя осенью ей особенно грустно и одиноко. А одиночество женщины — это как одиночество кометы: летишь в пустоте… Если он, ее далекий друг, когда-нибудь приедет в Калугу, то должна стоять осень, когда парк вокруг Свято-Троицкого собора особенно красив и поэтичен… (Анна Юрьевна немножко погуглила про Калугу.) Любит ли он старинную архитектуру? Какие старые памятники, на его взгляд, в первую очередь стоит посмотреть в Берлине? Вдруг она когда-нибудь окажется там. А то, будучи в душе и по происхождению немкой, она, Элиза, ни разу не бывала в Германии… Куда обычно ходят берлинские влюбленные?.. Она так представляет их совместную прогулку: на нем длинное серое пальто, и она, позабывшая перчатки, невзначай просовывает замерзшую руку в его карман… И он — тоже опускает руку в свой карман и сжимает ее ледяные пальцы, греет их…
А какой интересный случай ей однажды рассказала мама! Это произошло в девяностые. (На самом деле, событие имело место в жизни самой Анны Юрьевны, но «обновленный» возраст требовал приписать его маме.) Однажды мама поехала в командировку в Санкт-Петербург, который в те годы назывался «бандитским», и там потеряла перчатки (может, их и украли). Пытаясь согреть посиневшие пальцы, мама сунула их в карман пальто и обнаружила там чужую руку! Мама не растерялась: она не стала озираться в толпе или звать на помощь, а схватила вора за руку и свободной рукой выломала ему палец! Что-то отчетливо хрустнуло; чужая лапа выдернулась из цепких маминых пальцев и исчезла без звука…
Мама, мама… Как ее не хватало все эти годы, когда молоденькой Элизе приходилось одной воспитывать подростка-сестру! А у него, ее таинственного друга, есть мама? Интересно, каким было его детство? И сохранились ли детские фотографии? Она так хочет увидеть его маленьким…
«Я тебя и взрослым-то ни разу не видела, — подумала Анна, выключая компьютер. — Впрочем, всему свое время!»
И она неожиданно для себя нервно хихикнула…
Шли дни. Заказчик писал односложные отзывы: «Блеск!» или «Круть!». Впрочем, порой появлялись новые «технические требования». Например: «Медленное сближение! Не торопитесь!». Или: «Отыграйте немного назад!». Но уже на следующий день ее ждало поощрительное: «Теперь — потепление».
Десятое письмо было вычитано и готово к отправке, когда заказчик вдруг прислал корректировку: «Представьте, что он приглашает вас к себе в Берлин! Как Вы попросите у него денег на билет и расходы? Найдите проникновенные слова».
«?» — растерянный знак вопроса, отправленный ему, был лишним.
Будто бы вдруг упала ширма с нарисованной на ней картинкой моря и пляжа, заслонявшая неприглядные помойные баки…
Она все поняла.
«Смелее! — пришел ответ. — Вы что, денег ни разу не просили у мужика? Как вообще это делают интеллигентные женщины?»
Анна Юрьевна съежилась у компа. Повисла пауза.
«В романе должны быть не только розовые сопли, но и бытовые подробности! — надрывалась личка. — Я — писатель жизни! И вообще, если мы сотрудничаем, нам еще предстоит писать эротику! Так что готовьтесь!»
Анну Юрьевну вдруг затошнило. Она понимала, что никому, ни одному человеку на свете — ни дочери, ни лучшей подруге — не сможет рассказать, во что она вляпалась. И уж тем более — написать жалобу в администрацию биржи. Но она также знала, что отказ от работы и низкая оценка, выставленная Клячиным, снизят ее рейтинг… отнимут деньги… она потеряет все, чего она добилась за последние месяцы…
Непослушными задеревеневшими пальцами она отправила заказчику готовое десятое письмо и тут же написала ему в личку: «Поняла Вас. Но первоначальные условия все же выполнены. Прошу принять последнюю часть заказа, оплатить работу и выставить оценку. Завтра я готова продолжить сотрудничество с новыми вводными. И по новому заказу…»
«Идет!», — попался на удочку Клячин.
Он оплатил последний заказ и поставил ей высокую оценку. А когда назавтра от него пришло предложение принять новый заказ, Анна Юрьевна нажала кнопку: «Отклонить».
В графе «Причина» она выбрала: «Много заказов по приоритетному профилю, указанному в резюме». Затем, войдя на страницу Клячина, выставила галочку: «Этот пользователь больше не может отправлять мне личные сообщения».
Ближе к ноябрю Элиза перестала выходить на связь. Ее иконка из диалогов мессенджера печально висела на дисплее айфона, пока не погасла. Его сообщения оставались непрочитанными.
Рихард Йенч успел обратиться за помощью к нужным людям до того, как страница Элизы в соцсети оказалась удалена.
В общем-то, все уже было понятно, но до сих пор не верилось, не укладывалось в голове. В последний период их переписка была скомканной, как будто Элизу подменили, — и он это заметил, но объяснил волнением девушки перед решающей встречей с любимым. Она вдруг как-то неожиданно быстро засобиралась к нему. От него требовалось перевести ей денег на билет, да еще на временную экономку для несовершеннолетней сестры, которая оставалась в Калуге без присмотра.
Он рассчитал примерную общую сумму, накинул сверху, сделал перевод на указанный счет… И Элиза исчезла.
Звонок российского партнера застал Йенча, когда он спускался в метро на Richard-Wagner-Platz.
— Добрый день, Антон, — поздоровался он. — Тебе удалось что-то узнать для меня?
Коренной берлинец Рихард Йенч и Антон Ротман из России начинали сотрудничество более двадцати лет назад. Связи в бизнесе то распадались, то вновь выстраивались, однако доброжелательные отношения сохранялись на протяжении всех этих лет, независимо ни от чего. Ротман стоял у истоков компьютеризации в своей стране, а сейчас занимался IT-технологиями и, как подозревал Рихард, чем-то криминальным. Его всегда окружали, с одной стороны, очкарики хакерского вида, а с другой — подозрительные мордовороты.
— Узнал, дорогой, — Антон всегда говорил громко и так быстро, что произнесенные им слова сшибались лбами. — Все, как мы и думали. Мой сын Илья накрыл этот притон. Установили адрес страницы и владельца счета. Конкретно за ником «Элиза Серова» скрывается парень. У него целая ферма ботов, и адрес определяется — никакая не Калуга, а Санкт-Петербург!.. Эти подонки разводят порядочных людей на огромные суммы! Мне жаль, что и ты попался на эту удочку…
— Ты можешь найти его? — оборвал Рихард приятеля. — Я хочу с ним поговорить.
— Само собой! Скажи, тебя обули на приличную сумму?
— Дело не в деньгах, — медленно выговорил Рихард.
— Я понял. Дело в принципе!
— Нет, ты не понял. Мне нужна эта женщина, понимаешь? Как бы ее ни звали — Элиза, не Элиза, — это женщина, которая писала мне изумительные письма. Я не знаю, почему она позволила втянуть себя в преступную схему. Не собираюсь ни в чем ее обвинять. Просто хочу увидеть.
Антон выдохнул. Когда он заговорил, тон его был озадаченный:
— Ты хочешь сам приехать?
— Да. А вы ищите этого… фермера. В Петербурге.
— Хорошо, — Антон сделал трехсекундную паузу. — Тогда выезжай как можно скорее. Скоро из-за пандемии отменят все международные рейсы. Все к тому идет…
Рихард поблагодарил Антона и попрощался с ним. А затем открыл приложение и забронировал себе билет на рейс Lufthansa.
Низкорослый пацан, прижатый к стенке, дышал часто, с хрипами — помощник Антона сдавил ему грудину. Парень был похож на школьника, хотя это был взрослый хмырь, кибер-уголовник лет двадцати пяти.
— Клянусь, я отдам, — всхлипывал хмырь. — Просто сейчас у меня нет денег…
— Отдашь, отдашь, — удовлетворенно кивал Антон. — Не сейчас, так позже. И с процентами. Или тебя устроит заявление герра Йенча в полицию?
— Нет, нет! Не надо в полицию, — умолял мошенник, дрожа тщедушным телом. — У меня мама больна… Я же не от хорошей жизни!
— У всех — «мама»! Хоть бы один придумал что-нибудь оригинальное! — рявкнул Антон.
Парень всхлипнул. Йенч шагнул к нему.
— Мне нужна эта женщина, — проговорил он. — Та, которая писала мне письма. Которая работает на тебя.
В блеклых глазах парня проступило удивление.
— Да нет никакой женщины! — он повысил было голос, но, получив тычок в грудь, стукнулся головой о стену и сник.
— Нет никакой женщины, — повторил он. — Я заказывал тексты писем на бирже копирайтинга…
Антон вздохнул и сочувственно посмотрел на Рихарда.
В лице Йенча ничего не изменилось.
— Нет такого человека — «биржа копирайтинга», — произнес он спокойно. — Письма писала конкретная женщина. Я ее ищу.
— А может, эти письма мужик писал, — возразил Антон.
— Вообще-то, — вмешался пленный, — это был женский аккаунт. Тетка-училка. Но… вы же сами понимаете: не факт!
— Так, — сказал Антон. — Садись за комп и показывай мне ее аккаунт.
Анна Юрьевна была зарегистрирована на бирже под своим настоящим именем. По имени и нашли ее в интернете. Самозанятая… преподает русский и немецкий… подготовка к ЕГЭ… в прошлом — учительница. Все прозрачно: телефон, электронная почта, страницы в соцсетях. Анна Юрьевна ни от кого не скрывалась и не участвовала ни в каких махинациях.
И, конечно, ей было далеко не двадцать восемь.
Рихард Йенч связался с Анной Юрьевной. Попытался назначить ей деловую встречу, но она отказалась категорически: и так нездорова, а тут еще этот новый вирус… Да и незачем ей встречаться с заказчиками: продвинутый пользователь, работает в онлайн-режиме.
Йенч поехал к ней домой. Для вездесущих партнеров Антона узнать адрес не составило труда.
В точечном доме, где она жила, оказался всего один подъезд. Железная дверь была приоткрыта и подперта кирпичом.
Он позвонил в дверь.
Из квартиры донеслось постукивание. Потом женский голос спросил:
— Кто там? Курьер?
И, не дождавшись ответа, она открыла.
Рихард стоял, словно приросший к порогу. Не было сил двинуться с места, не было слов… Оставалось только стоять и смотреть на старенькую, лет семидесяти, худую женщину с пегими волосами. И она тоже молча стояла напротив него, опираясь на ходунки.
Словно во сне наблюдал он, как дрожат ее руки, вцепившиеся в поручни. Наконец, спросил по-немецки:
— Что у вас? Болезнь Паркинсона?
— Сосудистый паркинсонизм, — проговорила она.
И по-русски добавила:
— А вы, я вижу, в теме!
— Я работаю в крупной фармакологической компании, — объяснил Йенс. — Может, надо что-то достать для вас? Какие-нибудь препараты… Чем вы лечитесь?
Лицо женщины было спокойным, взгляд — печальным.
— Я не получаю профильного лечения, — отвечала она. — Прочитала про побочку: безумие… слабоумие… Господи, финал и так понятен! А все, что у меня есть, — это мои мозги… Да вы проходите. Знаете поговорку: не бойся гостя сидящего, а бойся стоящего? Мне, во всяком случае, пора посидеть…
И, неуклюже развернув подпиравшую ее конструкцию, Анна Юрьевна заковыляла в комнату.
— Конечно, конечно, — спохватился Йенс.
И добавил ей вслед:
— Сейчас я вам объясню, почему для вас так важно начать лечение!
Рихард вытер ноги о полосатый коврик, лежавший у двери, и поспешил за Анной.
________________________________________________
* «Килознак» на сленге – одна тысяча печатных знаков.
* «Килознак» на сленге – одна тысяча печатных знаков.
