Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 2, 2023
Юрий Влодов, «Люди и боги»
Стихи. Черновая книга. Тетрадь № 3.
М.: «Вест-Консалтинг», 2023
Черновая рукопись поэта порой похожа на минное поле: находишь в неизданных стихотворениях такое, после чего восприятие поэтического текста уже никогда не будет прежним. «Поэта и могила не исправит…», — говорит Юрий Влодов, и утверждение это неоспоримо. Поэты не выбирают свою судьбу, они ей принадлежат. Судьба Юрия Влодова — ярчайшее доказательство этому утверждению. Его стихи в советское время были запрещены. Виной тому не только ряд антисовестских стихотворений, но и яркая индивидуальность автора, которого невозможно было заставить ни «шагать в ногу со всеми», ни скрывать свое мнение. Да и какую литературную карьеру мог сделать человек, чьи стихи «гуляли в народе»? Ведь многие простые люди были уверены, что строки «Пришла зима. Настало лето. Спасибо Партии за это!» — новое народное творчество.
«Тетрадь номер три» — очередная ступенька, подготовка большой книги «Люди и боги», которую планируют издать вдова поэта, поэтесса Людмила Осокина, и издательство «Вест-Консалтинг». Увидевшая свет маленькая книжечка содержит в себе часть огромного рукописного архива Юрия Влодова. Под обложкой собраны очень острые стихи. Некоторые из них даже могут покоробить читателей религиозных, настолько здесь чувствуется свобода высказывания. Для автора как будто не существует авторитетов. Канонические религиозные представления Влодов с легкостью ломает. В его стихотворениях Бог может выглядеть и неприглядно, и ущербно:
По над топью канючей
Воздух взял на зубок —
И слепой, и вонючий, —
Чудом выживший Бог!
Смело, очень смело. И врезается в память, и не дает успокоиться: разве так можно?.. Тем не менее, в данном стихотворении видно, что даже в таких тяжелых условиях не ослабевает человеческая вера. Вспоминается фраза «В окопах атеистов нет». Человек обращается к Создателю не тогда, когда все спокойно, а когда все рушится, через боль, через тернии укрепляется связь человека с Богом.
Что же касается судьбы поэта, то насчет нее Юрий Влодов не питает никаких иллюзий. Поэт, хоть и наделен даром свыше, в жизни отнюдь не представляет собой образец кротости и целомудрия:
Живуч и оголтел —
В тисках своих помет,
Растлитель душ и тел —
Божественный поэт…
Растленною строкой
Уже ушел в гранит —
И каменной рукой
Нетленное гранит…
Зудящее многоточие многократно встречается в этом сборнике. Усиливая значительность сказанного, открытость, графическая незавершенность текста тревожит, свербит своей неполнотой и намертво привязывает внимание читателя. Так уж мы устроены: все, что начато, должно быть доделано, иначе мозг «зацикливается» на несделанном и постоянно к нему возвращается, «прокручивая» в памяти. Да и как такое не запомнить: редко кто из поэтов открыто и честно подает читателю образ своего лирического героя, лишенного привычного романтического ореола. Эти стихи замечательны своей предельной прямотой, отсутствием замалчивания неприглядной правды в угоду красивому образу, о чем бы ни шла речь: о ремесле стихотворца, о любви или собственном пути к вере. Гнет свою линию влодовская дерзость богоборчества:
На твердокаменной, крутой дороге к раю
Я шкуру Демона, взвывая, примеряю…
Во мраке звякают бубенчики паяца…
И хоры льстивые в ушах моих двоятся.
Даже если вы далеки от литературы и совсем не интересуетесь религией, вы почувствуете мощную энергетику этих строк. Перед глазами возникает врубелевский «Демон», испытывающий сложные и противоречивые эмоции. Вместе с тем, деепричастие «взвывая» не дает нам усомниться в том, что путь падшего ангела избран лирическим героем Влодова, что называется, «не от хорошей жизни». Нет, нет и еще раз нет! Предельное внутреннее напряжение вынуждает две из четырех строк этого короткого стихотворения оборваться максималистским многоточием, за которым — бездна отчаяния. Даже не верится, что стихотворения этого же автора могут быть пропитаны чисто есенинским пантеизмом, когда божья благодать разлита во всей природе, чуть ли не приближаясь к строкам благодарственного акафиста:
Дождичка Божья манна
Благостна и туманна…
Падает на лесок
Жизни чистейший сок.
В дымке речных излук
Медом курится луг.
Кто там белеет, кто там
Льнет к серебристым сотам?
По полю прямиком
Бог идет босиком.
Неистовая натура поэта бросается в крайности: то к небу и Богу, то в оппозиционный «лагерь», и до конца нигде не чувствует себя как дома. У этих противоположных образов нет ощущения завершенности. «Это же просто черновик», — может возразить читатель. Так-то оно так, но сама структура текстов, наполненных паузами, насыщенных глаголами движения выстраивает перед нами полотно экспрессивное, динамическое, готовое в любой момент опрокинуться из текущего состояния в диаметрально противоположное:
Руки раскинул —
В жажде обнять и объять…
Так и распяли…
Целая жизнь развернулась в двух строчках, да не простая, а… сами понимаете, о чем идет речь. Художественное значение этой незавершенности — символ конечности человека во времени. В полной мере оценить стихотворения Влодова может лишь тот, кто видит и сложившийся поэтический текст, и огромный прозаический и религиозный планы, оставшиеся у этого текста «за спиной». Только такой читатель может проникнуться творческой работой поэта, который сам о себе писал:
Веду по жизни, как по лезвию,
Слепую девочку — Поэзию.