(Диалог о смерти и бессмертии)
Рассказ
Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 4, 2021
КАМИЛЬ ХАЙРУЛЛИН
Прозаик, литературовед, философ и поэт. Родился в 1946 году в Казани. Окончил Казанский университет в 1969 году. Был заведующим и профессором кафедры философии Казанского педагогического университета (1987–2011). Автор пяти книг: «Философия космизма», «Космизм: жизнь-человек-ноосфера», «Космизм Александра Блока», «Жизнь, смерть, космос, вечность», «Константин Васильев и Виль Мустафин» и двух поэтических сборников «Звездный свет» и «Откуда к нам приходят сны…». Соавтор двух нотных сборников песен: «Талисман» и «Любимые песни». Публиковался в коллективных поэтических сборниках, в философских и литературных журналах и газетах. Лауреат премий журналов «Дети Ра», «Зинзивер», «Зарубежные записки» и газет «Поэтоград» и «Литературные известия». Член Союза писателей ХХI века. Кандидат философских наук.
Бессмертие — это надежда, которою следует себя обольщать.
Анатоль Франс
Бессмертие не идея, а самочувствие жизни.
Михаил Пришвин
Ждет смерти смерть — не в этом ли разгадка?
Не здесь ли гвоздь программы бытия?
В грудь смерти жизнь вонзит по рукоятку
Весенний луч. Вздохнув, воскресну я.
Вадим Сикорский
Несколько лет назад я ездил в Новосибирск для участия в международной научной конференции. И вот в дороге у меня произошла встреча с очень интересным человеком, с которым в разговорах я провел целый день. Он стал соседом по купе, и общение с ним очень скоротало часы, кажущиеся столь тягучими в долгой дороге. Сосед оказался замечательным собеседником, высказавшим ряд весьма нетривиальных идей и соображений, врезавшихся в мою память. Уже тогда под впечатлением от разговора с попутчиком мне захотелось написать рассказ о нем и памятном разговоре с ним. Но текущие дела долгое время мешали осуществить мое намерение. И только сейчас после выхода на пенсию я этот рассказ написал.
Конечно, я что-то уже забыл, упустил какие-то моменты, детали, слова, имевшие место при общении с моим интересным попутчиком. Наверно, не смог я передать и все особенности его разговорного языка. Но, думается, что все-таки главную суть нашего диалога с ним мне удалось выразить в своем рассказе.
В Казани уже наступила ночь, когда я сел в транзитный поезд «Москва — Новосибирск». Вагон был не заполнен пассажирами, и в купе, в котором мне предстояло ехать 38 часов, я оказался один. Положив дипломат и сумку под нижнюю полку, быстро разделся, заправил в постель и лег спать. Поворочался с часок в постели и затем заснул до самого утра. Проснувшись, почувствовал, что в купе я не один. Открыл глаза и увидел, что на противоположной полке сидит старик с весьма примечательной внешностью. В купе было сумрачно. Но я разглядел: большой лоб, длинный нос, седая бородка клинышком, а главное — необычные на выкате глаза, смотрящие как-то пытливо и в которых вспыхивали и гасли живые огоньки. Последние, наверно, были отражением огней, мелькавших в окне нашего быстро мчащегося вагона.
Я привстал со своей полки.
— Проснулись? Доброе утро, — сказал старик и протянул руку. — Будем знакомы. Зовут меня Ксаверий Сергеевич.
Я пожал руку и ответил:
— Камиль. Очень приятно.
— Ну, что же, молодой человек. Нам предстоит совместная дорога в течении более 12 часов. Я сойду с поезда поздно вечером. А Вы куда едете?
— В Новосибирск, то есть поеду дальше. Вы меня называете молодым человеком, но мне уже почти шестьдесят.
— Я считаю всех, кому еще нет семидесяти, молодыми. Мне ведь уже 81.
— Да, солидный возраст. Но выглядите Вы вполне бодрым и нестарым.
— Надо просто правильно жить — Ксаверий Сергеевич улыбнулся и продолжил. — Здоровый воздух, натуральная еда, движение, трудовая активность, постоянное общение с природой — вот что нужно человеку. Я родился в городе, где прошли мои детство и юность. Окончил школу, вуз, а потом уехал в деревню, чтобы там жить и работать. И совсем об этом не жалею. Более 50 лет проработал школьным учителем физики и географии, а когда в школьной программе была астрономия, преподавал и ее. Хочу сказать, что люблю не только естественные науки, но и русскую литературу, особенно поэзию. И даже многие стихи наших классиков выучил наизусть. Вообще я занимаюсь всю жизнь самообразованием и постоянно читаю книги из совершенно разных сфер человеческого знания.
— Я рад встретиться с человеком столь широких интересов и жаждущим обретения новых знаний. Мне кажется, что не только здоровый образ жизни, но и интенсивная работа интеллекта, богатая духовная пища способствует долголетию и живому бодрому состоянию.
— Совершенно согласен с Вами. Но, увы, современная молодежь, хватая одни верхушки знаний, стремясь делать карьеру, зарабатывать больше денег, думает лишь о своем материальном благополучии и забывает о своей душе.
— У каждого свои интересы и потребности. И каждый выбирает свой жизненный путь, — сказал я. — Но я знаю немало молодых людей из числа студентов, которые любят музыку, поэзию и вообще искусство и хотят жить богатой духовной жизнью.
— Да, наверное, я слишком упростил картину, представляя всю молодежь лишь в каком-то утилитарном плане.
Мы помолчали. А за окном, не переставая, проносились бесконечные сосны и ели. Поезд продолжал мчаться на восток. Вскоре сосны и ели осветило восходящее солнце.
Мы позавтракали, заказав у проводницы по стакану сладкого чая. Я предложил Ксаверию Сергеевичу свои бутерброды и печенья, но он отказался. Пожевал свой кусок хлеба, запивая чаем. Потом мы продолжили разговор.
Я спросил у Ксаверия Сергеевича о том, куда и зачем он едет. И он сказал, что едет на похороны своего племянника Валерия, который скончался вчера и будет похоронен завтра. Ему об этом печальном событии по телефону сообщили ночью, и он поспешно выехал, чтобы в срок добраться до той сибирской деревни, в которой жил Валерий со своей семьей. (Название деревни я забыл.)
И вот тогда у нас произошел интересный разговор о тайнах смерти и бессмертия. Ксаверий Сергеевич предложил обращаться друг к другу на «ты», и я согласился. Но продолжал обращаться к своему попутчику на «Вы», уважая его солидный возраст и исходящую от него мудрость.
— Ксаверий Сергеевич, я приношу свои соболезнования в связи со смертью Вашего племянника, — сказал я. — По себе знаю, как тяжело и горько терять близких и любимых людей.
— Спасибо, Камиль. Да, сейчас мне тяжело, но надо как-то пережить и эту внезапную потерю. Смерть, эта злая и непрошенная гостья, самовольно заходит в наш дом и косит своей косой дорогих и близких нам людей, унося их навсегда. А Валеру я люблю. Не хочу говорить — любил. Хороший был парень. Ему было-то всего 49 годков. Осиротели его сын, дочь, жена. Сказали, что у Валеры внезапно почему-то остановилось сердце. Хотя, вроде бы, он никогда на сердце не жаловался — Ксаверий Сергеевич промолчал, а потом неожиданно сказал.
— Хотите, я выскажу свои соображения относительно смерти как таковой. Я не только много читал о тайне смерти, но и сам нередко думал о ней. Душа моя просит высказаться, чтобы себя как-то облегчить.
— Хочу. И с интересом послушаю Вас.
— Понятно, что смерть — это естественное событие в природе. Кто рожден, тот должен рано или поздно умереть. Смерть — это сущностный механизм, встроенный в эволюцию живой природы. Она обуславливает ее обновление, смену поколений и возможность появления новых качеств у живых организмов и их новых видов. Без смерти никакого прогресса живых форм, их последовательного усложнения на Земле не было бы. Но вот появляется человек — с помощью Бога или без него — это не важно. Ситуация в эволюции жизни несколько меняется. Возникает новая реальность — это сознание, ум, воля, человеческая душа, заполненная своей внутренней жизнью. В человеке развиваются его «Я», чувство своей индивидуальности и неповторимости, приходят знание своей смертности, страх смерти, нежелание умирать и формируется стремление быть бессмертным. Статус бессмертия он отдает богам, культ которых утверждается в многочисленных языческих религиях. В то же время он укрепляет в себе веру в возможность своего бессмертия в потустороннем мире.
— А Вы какой веры придерживаетесь? — спросил я.
— Я придерживаюсь своей веры — ответил Ксаверий Сергеевич. — Не являюсь ни христианином, ни мусульманином, ни буддистом, ни тем более атеистом. Признаю существование и действия Бога как Абсолюта. Мне как русскому человеку, наверно, полагается быть христианином. Да, мне дороги чудесный Богочеловек Христос, его заповеди, а также Богородица, Божественная Троица. Христианство — это религия сердца и спасения. Но у меня встал вопрос: а как же быть с другими религиями, в которых содержатся совсем другие представления о Высшем божестве? Неужели все они носят ложный характер, и только христианство — единственно истинная религия. Я долго думал об этом и пришел к выводу о том, что все религии несут в себе хоть какую-то частичку правды о божественном и нельзя ограничиваться только одной религией. Абсолют бесконечно многогранен, и Его многоликость важно учитывать. Поэтому у меня сформировалась, не знаю, как лучше назвать, синтетическая или интегральная вера в Бога.
— Очень интересно. Но почему Ваша преданность естественным наукам не привела Вас к атеизму? — опять спросил я.
— Естествознание несет свою истину о мире, о природе. Я, конечно, не сомневаюсь в правильности законов природы, открытых наукой, но они действуют только в рамках всего естественного и не распространяются на сферы сверхъестественного. Сверхъестественное не подчиняется законам природы. Так называемые чудеса, которые не может объяснить наука, не есть нарушение законов природы, а есть проявления сверхъестественного, существование которого я признаю. Сверхъестественное как в окно врывается в наш мир и затем достаточно быстро исчезает. Ты, наверное, посчитаешь меня мистиком, как это полагают и многие другие, но я придерживаюсь именно такой точки зрения. Если веришь в Бога, то нельзя не признавать существования сверхъестественного. Священники бывают недовольными, когда приходишь к ним со своими идеями о сверхъестественном и требуют, чтобы ты придерживался представлений о сверхъестественном, данных в Священных писаниях. С этим я сталкивался не однажды. А я — вольнодумец.
— А где проходит граница, разделяющая естественное и сверхъестественное?
— Она может проходить где угодно. Но ясно, что таковая трудно уловима и, наверно, очень подвижна. Скорее всего, это граница проходит через духовную реальность, через души людей. А смерть также амбивалентна. Она происходит в земном м — Очень интересно. Это значит, что у того, кто живет глубинной духовной жизнью, гораздо больше шансов обрести откровения и видения сверхъестественного, чем у того, кто погружен в текущую повседневную жизнь.
— Совершенно верно. Мощное развитое духовное начало способно подниматься над наличным бытием и как бы заглядывать за его горизонт. Поэтому надо серьезно и внимательно относиться к откровениям гениев, пророков, мудрецов, поэтов, художников, композиторов, не считая таковые лишь игрой их воображения и фантазии. Откровения часто парадоксальны и неожиданны. Интуиция, вдохновение, экстаз здесь играют главную роль. Что же касается тех, кого в философии называют позитивистами, то для них сверхъестественное недоступно, и оно будто не существует. Почему? Потому что такие люди, а к их числу принадлежит большинство ученых, абсолютизируют привычную логику мышления и допускают существование лишь наблюдаемого и фиксируемого научными приборами и методами.
Слушая Ксаверия Сергеевича, я думал о том: откуда же берутся такие мыслители в деревенской глуши? Мой попутчик все более оживлялся в ходе своего рассказа, жестикулировал руками, часто поглаживал свою бородку, менял выражение лица и было понятно, что ему самому интересно то, что он говорит.
Когда Ксаверий Сергеевич спросил о том, кто я, сказал, что преподаватель вуза и еду на научную конференцию. О содержании своего доклада на конференции, посвященного актуальным проблемам воспитания студенчества, распространяться не стал. Доклад мне стал казаться малоинтересным и лишь назидательно-дидактическим в свете тех вечных проблем, которых касался Ксаверий Сергеевич.
— Ксаверий Сергеевич, а Вы что-нибудь читали о трансперсональной психологии, об опытах Станислава Грофа по так называемому космическому расширению сознания? — спросил я. — В этих опытах американского профессора у людей, участвующих в них, открываются такие ощущения и видения, что просто диву даешься. Им кажется, что они посещают иные миры, в частности загробный мир, и будто бы общаются с умершими родственниками. Что здесь тоже контакт со сверхъестественным?
— Да, читал. Любопытно, интересно. Гроф совершенно прав, утверждая, что сознание человека не локализовано только в пределах его мозга, а беспредельно может расширяться в пространстве. Но все-таки меня не оставляет скепсис в отношении его опытов. Гроф использует психоделики, наркотики, и его пациенты испытывают внечеловеческие или сверхчеловеческие ощущения и обретают космические видения в состоянии наркотического опьянения, которое открывает простор для бреда, для безумных фантазий и галлюцинаций. Как тут отделить бред, галлюцинации от явлений сверхъестественного, если таковые на самом деле имеют место. Невозможно. Я предпочитаю верить талантливым людям — творцам, которым великие откровения, открытия великих тайн приходят во вдохновенном, но все-таки естественном состоянии души. А психическое состояние человека, пребывающего в наркотическом опьянении, ненормально и неестественно.
— Но ведь Гроф разработал и систему холотропного дыхания, то есть систему дыхательных упражнений, с помощью которой можно входить в состояние измененного сознания и без наркотиков. Вспомним и медитации, и упражнения индийских йогов с их сверхспособностями.
— Да, здесь есть своя истина. Наверно, существуют разные способы, приоткрывающие человеку завесу над сверхъестественным. Но про холотропное дыхание и йогов говорить ничего не буду. Об этом мало что знаю.
Незаметно время подошло к обеду. Я съел с хлебом кусок курицы, припасенный в дорогу, выпил фруктового сока, и на этом моя трапеза закончилась. Аппетита не было. Ксаверий Сергеевич тоже ел мало: яйцо, яблоко, кусок хлеба и чай с медом — вот и все. После обеда мы решили подремать и улеглись на свои полки. Стук колес убаюкал нас.
Когда я и мой попутчик пробудились после сна, за окном купе шел дождь. Поезд продолжал мчаться без остановок, словно свидетельствуя о том, как малолюдно на сибирских просторах. Не мелькали поселения, и вдоль нашей железной дороги бесконечно тянулся все тот же хвойно-лиственный лес.
— Камиль, а ты знаешь — я видел во сне Валеру, — сказал Ксаверий Сергеевич. — Будто даже разговаривал с ним. Потом я его увидел в детском возрасте. Тогда я ему подарил велосипед, чему он очень обрадовался.
Еще вот такая картина во сне: Валера, работавший шофером, приезжает на своей машине домой. Я на пороге дома встречаю и обнимаю его. Потом мое последнее видение: Валера идет по какой-то дороге, уходящей вдаль, и почему-то задумчиво и печально улыбается… Словом, душа моего любимого племянника посетила меня во сне. В этом я не сомневаюсь.
— Да, так. Вообще сон — это загадочная штука. Нельзя считать сновидение одной причудливой игрой воображения или только воспоминанием о чем-то, хотя и такое присутствует в нем. Оно нам часто говорит что-то на своем символическом языке, предсказывает, предупреждает и свидетельствует о том, что понять, конечно, трудно. Для меня сон — это особая форма жизни, при которой душа проявляет свою автономность, некоторую независимость от тела, свою способность чувствовать и действовать самостоятельно. Такой способностью она нам словно намекает на сверхъестественную возможность ее будущего отдельного существования и без умершего тела. Недаром иногда сон называют младшим братом смерти.
— Ксаверий Сергеевич, вернемся к тайне смерти как естественному и в то же время неестественному событию. В — Камиль, а ты умело подхватил мои мысли и выразил то, что и я хотел сказать. Да, смерть можно оценивать по-разному. Так, несмотря на то, что смерть для всех живых выражает конец земной жизни, она неодинакова для разных возрастов. Смерть старика — это конец прожитой жизни, смерть человека среднего возраста — это конец недожитой жизни, а смерть ребенка — это конец непрожитой жизни. Последний вариант особенно абсурден, ужасен и несправедлив. Родиться, чтобы почти сразу умереть? Зачем? И куда смотрит Бог, которого мы считаем всемогущим, вездесущим и справедливым? Или Он не такой, или, предположим, Бог забрал ребенка и отправил его в рай, поскольку почувствовал, что он не приспособлен к жестокой земной жизни, освободив его от будущих страданий и лишений.
— Но ведь немало детей вместе со взрослыми погибает в разных катастрофах, при пожарах, падении самолетов, столкновении автомобилей и так далее. Слишком много несчастных случаев, несущих смерть, происходит на Земле, и их Бог никак не предотвращает. Все, конечно, горюют и объявляют траур. Но потом атеисты ехидно спрашивают верующих: так где же был Ваш хваленый Бог? А чтобы Вы ответили им? Сказали про божью кару, божье наказание?
Ксаверий Сергеевич как-то недовольно глянул на меня и, поморщившись, сказал:
— Нет. Как говорят философы, в онтологическом плане на земном мире лежит порча, имеется его надлом — они определяют его стихийность, хаотичность и глубинное несовершенство. В таком мире даже божественной силой нельзя предотвратить игру слепых стихий и столкновение разнородных вещей и явлений, то есть избежать несчастных случаев, приводящих к нелепой и бессмысленной гибели многих людей. Да, наш мир, наполненный бесконечным разнообразием форм жизни, смертоносен в своей основе и поэтому во многих религиях ставится задача его коренного преображения. Такая задача особо выделяется в христианстве. Ну как, понятно?
— Сложность и противоречивость разных жизненных ситуаций размывает однозначность оценок смерти как зла и жизни как добра. Сейчас спорят о правомерности эвтаназии. Ч Или вот такая ситуация. Человека захватили враги. Его долго пытают и измываются над ним. У него нет шансов вырваться из плена. И тогда человек начинает мечтать о смерти как средстве, позволяющем покончить с невыносимым и безнадежным положением. Ох, как все непросто!
Ксаверий Сергеевич вздохнул и замолчал.
Мне показалось, что он выговорился и больше не хочет возвращаться к обсуждению тяжелой темы смерти. Но я ошибся.
Через некоторое время он продолжил.
— Я ведь еще не сказал главного. До сих пор мы рассматривали смерть как бы извне, не пытаясь заглянуть внутрь. А ведь там совершается фундаментальный переход. Смерть превращает живое в мертвое. Биологически это так. Человек умирает, остается безжизненное тело. Исчезают его душа, его личность. Куда? Вот главный вопрос. А они надбиологичны, и их нельзя свести к биологическим процессам в организме человека. Можно, конечно, сказать — они есть надстройка, которая рушится в момент смерти вместе со своим биологическим фундаментом. Так считает наука, которая выглядит совершенно бессильной и молча склоняющей голову перед фактом смерти. Смерть, ее неодолимость являются нерешаемой задачей и тайной, как и тысячи лет назад. Эликсир бессмертия, о котором говорится в сказках и легендах, в реальности никак не удается создать.
Однако не надо забывать о том, что душа и личность человека принадлежат духовному миру, имеющему свой статус и несущему в себе проявления сверхъестественного, о чем я уже говорил. И вот именно это дает надежду и веру в то, что человек после своей смерти может иметь какую-то перспективу бытия, пусть туманную и неопределенную.
После короткой паузы Ксаверий Сергеевич сказал:
— Камиль, я понял, что ты владеешь нашей темой. Скажи: сколько ты знаешь вариантов возможной посмертной судьбы человека?
— Четыре основных варианта. Кратко о них. Первый вариант — человек умирает и все. Никакой жизни после смерти нет. Второй вариант — человек, умирая, не исчезает, и его душа попадает в потусторонний мир. Отношение к нему и место там определяется оценкой его моральных качеств и совокупностью его благодеяний и грехов, имевших место в земной жизни. Короче говоря, жизнь человека после смерти продолжается в иной неземной форме. В первом варианте душа умирает вместе с телом, во втором — она имеет бессмертный характер.
Четвертый вариант имеет характер возможной, но весьма и весьма отдаленной перспективы. Это вариант ожидания умерших того, что их когда-нибудь воскресят потомки при достижении великих высот своего духовного и научно-технического прогресса. Глобальный проект всеобщего воскрешения выдвинул русский философ Николай Фёдоров, о котором Вы, конечно, читали. Фёдоров считал смерть абсолютным злом для человека, делающим его жизнь трагической, несовершенной, унизительной и предлагал всем живым объединиться в борьбе против смерти, превратив эту борьбу в одно Общее Дело человечества. В решении задачи воскрешения предков он видел высший нравственный Долг людей и то, что желает Бог.
Я промолчал и спросил:
— Ксаверий Сергеевич, Вы, наверно, выбираете второй вариант и исключаете первый. Так?
— Нет, Камиль. Я выбираю все эти варианты.
— Как же так? Ведь первый и второй варианты прямо противоположны.
— Ну и что? Я пришел к мнению, согласно которому посмертная судьба людей может быть разной. Кто-то обретает покой в могиле, кто-то в форме своей души отправляется в загробный мир, кто-то, перевоплощаясь, обретает иную земную жизнь и, возможно, еще что-то другое. Полагаю, что есть множество вариантов посмертного существования людей, о которых, вероятно, мы даже не подозреваем. И нельзя ограничиваться теми вариантами, тобою достаточно четко представленными.
— Смерть таит в себе сверхъестественное начало, силу, фактор, не знаю, как их назвать. А у этого фактора, наверняка, масса возможностей. Однозначно предсказать ход сверхъестественных событий внутри смерти и после нее нам, живым, просто невозможно. Только умерший человек постигает это, попадая в объятья сверхъестественного. Хотя переживания людей, испытавших клиническую смерть, несколько приоткрывают завесу над тайной, но мало. Эти переживания говорят о том, что душа может жить и двигаться вне лежащего тела, в котором на некоторое время остановилось сердце. Важное свидетельство в пользу жизни после смерти.
Но даже не это оказалось для меня главным. Такую мою точку зрения укрепила поэзия. Да, да, не удивляйся! И речь здесь не идет только о попадании в рай, ад или чистилище, как это великолепно показано в «Божественной комедии» Данте. Речь идет о совершенно разных вариантах ощущений человека при его встрече со смертью и пребывании в посмертном состоянии, столь художественно ярко представленных в стихах великих поэтов. Один и тот же поэт в одном стихотворении описывает ужас смерти, падение в безвозвратную бездну небытия, а в другом заявляет, что смерть прекрасна, происходит встреча с ангелами, Богом, и наступает состояние блаженства.
— Но может, это зависит просто от настроения поэта, когда пишется стихотворение, — спросил я.
— Да, настроение играет свою роль. Но не может великий поэт просто бросаться словами, поддаваясь настроению, и легко опровергать то, что недавно сам говорил. Ведь и для него встает вопрос: какое же из двух его противоположных стихотворений истинно? Скорее всего, он приходит к выводу о том, что они оба истинны, поскольку смерть и ее переживания бывают на самом деле совершенно разными. По-моему, стихотворение о смерти — это почти всегда откровение, рожденное от соприкосновения поэтического вдохновения со сверхъестественным. Недаром говорится, что Любовь и Смерть рождают поэзию и поэтов. Поэт не остается на поверхности смерти как естественном событии и стремится заглянуть в его глубину.
— Согласен. Поэзия с большой буквы, высокая Поэзия — великое творение человеческого духа, и к голосу ее стоит прислушаться. А как Вы относитесь к призыву «Mеmento mori»?
— Плохо. Смерть — судьбоносное событие, и она подчеркивает ценность жизни, но не надо на смерти зацикливаться. Непрестанные думы о ней, как правило, действуют угнетающе и могут даже привести к психическому расстройству. Жизнь нам дана для жизни, а не для смерти. И надо радоваться жизни, стремиться наполнить ее интересным и плодотворным содержанием. Любить жизнь и нести эту любовь другим — это очень важно. Глупо и вредно: хоронить себя заживо и постоянно пребывать в траурном настроении.
После некоторой паузы Ксаверий Сергеевич сказал, что он прочитает наизусть несколько стихотворений русских поэтов с целью показать обоснованность своей точки зрения. Вначале он сравнил строки из двух стихотворений Лермонтова. Вот они:
Ужель единый гроб для всех
Уничтожением грозит?
В сырую землю буду я зарыт,
Мой дух утонет в бездне бесконечной!
Но я без страха жду довременный конец, —
Давно пора мне мир увидеть новый…
— В первом стихотворении звучит мысль об исчезновении человеческого «Я» после смерти, — сказал Ксаверий Сергеевич. — А во втором отрывке — желание скорей попасть в потусторонний мир после конца земной жизни. И никакого сомнения в существовании такого мира нет. Имеет место совершенно другое отношение к смерти.
Лермонтов представлял смерть как сон, в котором его лирический герой совершает путешествия в загробный мир, испытывает разные приключения там, возвращается к своей могиле и созерцает страшную картину гниения своего трупа под землей. Примечательна описанная в одном из стихотворений встреча героя с космической Смертью, которая угрожает гибелью всем, в том числе и тем, кто пребывает в потустороннем мире. Фактически у Лермонтова дан еще один вариант смерти — вариант второй смерти, связанный уже с уничтожением души. Возможность смерти души в загробном мире образно и красочно описана в древнеегипетской мифологии, где душа взвешивается на весах божьего суда. Ты читал об этом?
— Да.
— Ладно. Об этом говорить не буду. Добавляю: Лермонтов полагал, что не надо искать в загробной жизни покоя. Там будут ожидать свои проблемы, трудности и опасности. Но он находил покой в странном состоянии, которое нельзя считать ни жизнью, ни смертью. Пожелание такого состояния выражено в его стихотворении:
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Но не тем холодным сном могилы…
Я б желал навеки так заснуть,
Ч Чтоб дыша вздымалась тихо грудь.
Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел.
Надо мной чтоб вечно зеленея,
Темный дуб склонялся и шумел<…>
— Но ведь такой вечный сон с сохранением состояния жизни кажется совершенно невозможным! — воскликнул я.
— Да, так. Но ты забываешь, что речь здесь идет о сверхъестественном состоянии, при котором все возможно. Лермонтов очень хотел того, чтобы после ухода из земной жизни у человека не утрачивалась с ней связь, и он переносил свои земные чувства в потустороннее существование. Это ярко выражено и в его стихотворении «Любовь мертвеца». Вообще Лермонтова многие считали человеком не от мира сего, имевшим доступ к тайным знаниям, закрытым для других. И я присоединяюсь к этому мнению, считая, что и другие великие поэты в той или иной мере имели такой доступ.
Но обратимся к некоторым другим поэтам. Возьмем стихи Бальмонта. Вот его стихотворение «Смерть»:
Не верь тому, кто говорит тебе,
Что смерть есть смерть: она — начало жизни,
Того существованья неземного,
Перед которым наша жизнь темна,
Как миг тоски — пред радостью беспечной,
Как черный грех — пред детской чистотой.
Нам не дано понять всю прелесть смерти,
Мы можем лишь предчувствовать ее…
Ну, и так далее, и тому подобное. Вообще поется гимн смерти. Но прочитаю и другое стихотворение Бальмонта. Первые две строчки уже забыл, поэтому начинаю с третьей:
Я смертью захвачен, я темный, я пленный,
Я в пытке бессменной иду в глубину.
Один я родился, один умираю,
И в смерти живу бесконечно один.
К какому иду я безвестному краю?
Не знаю, не знаю, я — в страхах глубин.
Я знаю, есть Солнце, там в высях, где-то,
Но я навсегда потерял красоту.
Я мертвая тяжесть, — от вольного лета,
От счастья и света иду в темноту.
Здесь отношение к приходу смерти противоположное. О разных ликах смерти говорил и Гумилёв:
Нежной, бледной, в пепельной одежде
Ты явилась с лаской очей.
Не такой тебя встречал я прежде
В трубном вое, в лязганьи мечей.
Стихов пока хватит. Вердикт поэтов таков: отношение к смерти, сама смерть и перспективы жизни после нее могут быть совершенно разными.
— Ксаверий Сергеевич, спасибо. Очень интересно. Сижу и перевариваю все Вами рассказанное. Но ведь получается, что перспектива бессмертия открыта не для всех, а только для избранных. В религии рисуется иная картина: все попадают после смерти в потусторонний мир, где пути расходятся. Одни направляются в ад, это — убийцы, насильники и другие грешники, а другие — в рай, это — святые, праведники, творцы важных ценностей. А, по Вашему, как происходит отбор бессмертных?
— Камиль, я не отрицаю никакие варианты посмертного существования. Речь надо вести не только о божьем наказании и воздаянии по заслугам «там», а и о том, насколько человек способен и готов к личному посмертному существованию, на самом деле хочет быть бессмертным и попасть в вечность. Страх смерти совсем необязательно скрывает это желание. Я приведу отрывок из стихотворения Боратынского «Недоносок», чтобы прояснить сказанное:
Мир я вижу, как во мгле;
Арф небесных отголосок
Слабо слышу… на земле
Оживал я недоносок.
Отбыл он без бытия:
Роковая скоротечность!
В тягость роскошь мне твоя,
О бессмысленная вечность!
Конечно, характеристика «недоносок» оскорбительна для человека, и мне хорошо известны лозунги гуманизма о необходимости уважать и любить каждого человека, ценить человеческую личность вообще. Но как быть с неразвитыми и убогими людьми, не уважающими даже себя, не имеющими духовных потребностей и живущими сугубо биологическими интересами. Разве они нуждаются в бессмертии и вечности, фактически недоступных для их понимания? О таких людях и идет речь в стихотворении Боратынского «Недоносок». В прочем и для них не исключена какая-то перспектива преображения и бессмертия.
— А умершие дети? Ведь они тоже не знают то, что такое смерть и бессмертие?
— Здесь совсем другая ситуация. Дети имеют тайный контакт со сверхъестественным, который потом исчезает с их взрослением. Можно даже сказать, что они находятся под его покровительством. Некоторые дети обладают способностью созерцать потусторонний мир при определенных условиях. При трагедии их преждевременной смерти, полагаю, они попадают в этот мир, и там продолжают какое-то развитие.
Конечно, это только догадки, предположения, но если распространить представление о восходящей эволюции на потустороннее, то какие люди предпочтительны для продолжения восхождения там?
— Наверно, люди, продвинутые в духовном и творческом отношении, люди активные, волевые и устремленные в будущее, — предположил я.
— Точно. Вот им в первую очередь открыта дорога в бессмертие и вечность, — выразил уверенность Ксаверий Сергеевич. — Но все факторы, определяющие выбор того, кому жить после смерти, а кому необязательно, несомненно, остаются тайной.
Думаю, что не надо воспринимать бессмертие и попадание в вечность только лишь как одно благо. Ведь встает вопрос: чем будут заниматься люди в своей потусторонней жизни? Для людей творческих, деятельных и стремящихся к чему-то новому, вопрос, наверно, снимается. Они найдут то, чем станут заниматься. Но что там делать людям, и в земной жизни не знающих, чем себя занять и мающихся дурью? Вот вопрос.
Бессмертие — это не всегда перспектива со знаком плюс. Есть мифы, легенды, в которых боги наказывают героев за что-то бессмертием как вечным однообразным существованием. Пример отрицательного бессмертия дал Лермонтов в образе Демона, которому, несмотря на все его могущество, надоело, опостылело бесконечное блуждание в небесах.
Ксаверий Сергеевич промолчал, а потом продолжил.
— До сих пор мы вели речь о личном бессмертии, но ведь есть представления и о безличном бессмертии, при котором души умерших растворяются в природе и продолжают свое существование в рамках ее всеобщей жизни, словно воплощаясь в ее стихии и явления. И о таком бессмертии, кстати сказать, немало хороших стихов у разных поэтов. Мне сразу припомнились такие строчки из стихотворения Дмитрия Кедрина, убитого неизвестными преступниками в год Победы, в 45-м году:
Кем я буду? Комом серой глины?
Белым камнем посреди долины?
Струйкой, что не устает катиться?
Перышком в крыле у певчей птицы?
Кем бы я ни стал и кем бы ни был —
Вечен мир под этим вечным небом:
Если стану я водой зеленой —
Зазвенит она одушевленно.
Если буду я густой травою —
Побежит она волной живою.
В мире все бессмертно, даже гнилость.
Отчего же людям смерть приснилась?
Проникновенно сказано. Да, надо учитывать все формы возможного бессмертия. Но личное бессмертие, при котором сохраняется уникальность отдельной личности, — это более высокая и более значимая форма бессмертия. Я так считаю, — Ксаверий Сергеевич замолчал и, взглянув на ручные часы, сказал! — Мне уже скоро выходить.
За окнами вагона дождь перестал и уже стемнело. Промелькнули огоньки какой-то деревни.
— А как Вы относитесь к учению Николая Фёдорова? — спросил я.
— Очень хорошо. Фёдоров был великим христианским мыслителем, провидцем и учителем человечества, жившим устремлением к одной цели — привести людей к осознанию смерти как главного зла, объединить и поднять их на борьбу со смертью, на решение задачи всеобщего воскрешения умерших родных. Об этом ты и сам говорил. Фёдоров мечтал о человечестве как братстве, в котором каждый живет заботой о благополучии своего рода и желанием его восстановления. Вспомни его главный принцип: «Жить нужно не для себя и не для других, а со всеми и для всех». Раз воскрес спаситель Христос, показав пример, то должны рано или поздно воскреснуть все люди!
А ты знаешь — у меня возникло дополнение к учению Фёдорова, которое может не понравиться кому-то. Но оно показывает возможность расширения человеческой заботы друг о друге и отражает тайные отношения между живыми и мертвыми.
— Как это? — удивился я.
— А вот послушай. Фёдоров не был сторонником потустороннего бессмертия. Будучи христианином, он должен был бы верить в существование загробной жизни, но он в этом сомневался. А если и признавал таковую, то только в форме спящего пассивного ожидания своего воскрешения. У Фёдорова вся ноша активности, ответственности и заботы лежит на живых, и успех в деле борьбы со смертью зависит только от них, если не считать возможной божественной помощи в этом богоугодном деле. Но если признать наличие активной потусторонней жизни и ее некоторую обращенность к земной жизни, то ситуация будет несколько иной. Можно опять вспомнить о стихах поэтов, в которых рассказывается о существовании людей на том свете, не желающих терять связи с земной жизнью. Ты понимаешь, к чему я клоню?
— Вы хотите сказать, что мертвые способны как-то помогать живым в их делах и особенно в деле борьбы со смертью, в реализации проекта их собственного воскрешения. Так?
— Да. Загробная жизнь бестелесна и в этом отношении неполноценна. Человек в смерти теряет свое тело. Поэтому можно допустить, что он, пребывая в загробной реальности, захочет вернуться в земной мир в новом преображенном и нетленном теле. Но сам он без чьей-то (божественной или человеческой) помощи не может воскреснуть и, только почувствовав ее, начнет проявлять свою активность. Ведь еще никто не вернулся самостоятельно с того света. И если проект воскрешения когда-нибудь начнет реализовываться, то не начнут ли мертвые помогать ему со своей стороны?
— Но такое предположение открывает путь к спиритизму, поиску голосов с того света, всякой чертовщине. Христианство это категорически отрицает, да и Фёдоров спиритизм решительно отвергал.
— Я тоже не сторонник спиритизма. Там не различишь игру демонических сил и действительные проявления умерших и их заботы о земном мире. Контакт потусторонней жизни с текущей посюсторонней жизнью, скорее всего, носит слабый и частный характер. Случаи, когда во сне к людям приходили умершие родные и предупреждали о будущих опасностях и тем самым спасали их, говорят все-таки о том, что этот контакт есть. Но я хочу сказать еще вот о чем: живущие на том свете могут влиять на ход земной жизни через будущее, а именно через рождение новых поколений.
— Каким образом? — опять удивился я.
— Камиль, а ты не задумывался над таким удивительным фактом: у семейной пары, людей с обыкновенными способностями, вдруг рождается гениальный ребенок со сверхспособностями, который становится великим ученым, поэтом, композитором, художником и так далее? Почему? Откуда?
Я не верю в то, что гении рождаются благодаря слепой игре природы, случайному сцеплению генов. Вот я и предположил — рождение гения происходит при сверхъестественном содействии мира мертвых, возможно, его умерших родственников, озабоченных созданием благополучных и достойных перспектив для своих родов, как со стороны матери, так и со стороны отца. Ну, а гении своими свершениями и открытиями помогают всему человечеству быстрее продвигаться вперед в росте своего могущества и приближению к победе над смертью.
— Ксаверий Сергеевич, поразительные соображения рождаются в Вашем сознании, — сказал я. — Никогда они мне не встречались.
— Вот тебе еще одно мое предположение, которое кажется также фантастическим. — Ксаверий Сергеевич промолчал и продолжил:
— Мне кажется, что ключи от сверхдолголетия и даже бессмертия спрятаны в рождении человека. Когда-нибудь оно перестанет быть слепым и стихийным и превратится в управляемый и запрограммированный процесс. Будут рождаться дети с заданными способностями и неопределенно долгими сроками жизни. И рано или поздно на Земле появятся новые типы людей с необыкновенными способностями, живущие долго-долго даже независимо от достижений медицины и здравоохранения. Наверно, их сначала будет немного, как немного было гениев в истории человечества. Но потом племя таких людей будет неуклонно расти, что приведет к коренному преобразованию жизни человечества, и смерть будет отступать все дальше и дальше… Единственное, что может этому помешать — глобальные катастрофы, способные привести к негативному изменению климата на Земле, колоссальным разрушениям и огромным жертвам. Однако хватит фантазировать…
Все, Камиль. Пора заканчивать наш разговор. Через 5 минут — моя станция. Жаль, я не успел затронуть оригинальные представления о бессмертии Велимира Хлебникова. Наш замечательный будетлянин рассматривал человека в качестве существа, состоящего из многих «Я», которые будто бы рассыпаются после смерти по разным пространствам и временам, а достижение бессмертия связывал с возможностью управлять временем… Но я удовлетворен нашим разговором. Он как бы смягчил мое острое чувство горечи и пустоты, вызванное потерей Валеры.
Ксаверий Сергеевич достал свою сумку и стал одеваться.
— Ксаверий Сергеевич, Вам большое спасибо. Мне было очень интересно. Точно скажу: не забуду наш разговор и еще долго буду его осмысливать.
Мы крепко пожали друг другу руки и тепло простились. Я пожелал Ксаверию Сергеевичу благополучно добраться до нужного места, поскольку до той деревни, куда он направлялся, было расстояние от станции еще 30 километров. И надо было найти транспорт.
Поезд подошел к станции. Было уже совсем темно. В окнах вагона появились огни и светящиеся окна вокзала.
Когда Ксаверий Сергеевич проходил по платформе мимо нашего вагона, то он увидел меня, стоящего у одного из вагонных окон. Мой попутчик улыбнулся и помахал мне рукой в свете фонарей, и я сделал то же самое в ответ. Через мгновение Ксаверий Сергеевич исчез из поля зрения. С грустью я подумал: а ведь этого удивительного старика я уже не увижу никогда. Поезд тронулся и поехал дальше.
Потом я еще долго сидел и под стук колес припоминал моменты нашего необычного разговора. Как здорово, что в жизни происходят такие интересные встречи! В то же время ко мне, преподавателю вуза, привыкшему мыслить рационально, приходило понимание того, что в предположениях и рассуждениях Ксаверия Сергеевича было немало фантастического, мистического, в частности, в его предположении о помощи мира мертвых миру живых. Но никаких упреков в сторону моего попутчика делать мне не хотелось. Ведь каждый человек имеет свободное право хотеть невозможного, нести в сердце и уме свои думы и мечты, искать свои пути к разгадке самых глубоких тайн нашей жизни и смерти.