Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 6, 2020
Сергей Попов. «Травы и тропы»
М.: «Вест-Консалтинг», 2020
Новая книга воронежского поэта Сергея Попова «Травы и тропы», в которую вошли стихотворения разных лет, традиционно заявляет о неоднозначности провинции как системы. Русскую глубинку поэт описывает реалистично. Его апрель холоден и отнюдь не звенящ:
И полыхнула студеная тьма
всем красноречьем речной тишины,
чтобы сходящему в полночь с ума
звезды бесстрашия были даны.
Чем бы утешиться? Народным способом справляться со стрессом («Не убывало наше зелье/ и звезды множились на дне»)? Или меланхолично смотреть на звездное небо? Звезда у Сергея Попова — образ двоякий: она то светит, притворяясь путеводной, то спускается на грешную землю. И, будучи ближе к людям, ведет себя по-хулигански:
Конечно, да. Конечно, навсегда.
Хотя о том — никто ни сном, ни духом…
И поджигает шалая звезда
всю землю, оказавшуюся пухом.
На первом плане — игра с языческой фразой «Пусть земля тебе будет пухом». Древние римляне считали высшим бесчестьем, когда тело не покоится в земле. Мы ощущаем могильный холодок и полное отсутствие загробного света, свойственного христианскому отношению к смерти. Кроме того, всем известно: нельзя поджигать тополиный пух, поскольку он легко воспламеняется и горит с большой скоростью. Смешивая столь разнородные смыслы, поэт создает новый символический образ: наша планета как вещь крохотная и хрупкая. Чиркнешь спичкой — и…
Ассоциативные связи в стихах Сергея Попова — один из основных способов построения авторской картины мира. Уплотнение поэтического смысла получается преимущественно за счет содержательных приемов: «варикозными розами порасцвело тело», «на депрессию дедушке ласковые депеши», «шарит душа-ленивица по закромам удачи». Выбор образа, обладающего символическим потенциалом, обусловлен как принадлежностью поэта к жителям нестоличного города, так и его обостренным критическим мышлением. «Закон» провинциальной судьбы — социальное неравенство, отсюда, как следствие — вечная тяга «выбиться в люди». Если же она отсутствует, ничего не остается, как предаваться наблюдениям и заниматься поэтической рефлексией. А вокруг течет живая жизнь, не подвластная кремлевским директивам:
в непрезентабельном пейзаже
как атрибуты мелодрам
сквозили счастья и пропажи
с грехом и смехом пополам
Русская культура всегда четко разграничивает столицу и провинцию. Именно периферии приходиться отчитываться за все законодательные инициативы. Если прибавить к этому повторяемость жизни в глубинке, а также одиночество человека интеллигентного, неизбежного в этой обыденности, то неудивительно, что лирический герой Сергея Попова застыл в промежутке между настоящим и будущим:
Послесезонная лакома пустота —
соло последних листьев, припев гудков…
Пелось в отчизне запросто и с листа.
Благо, что климат вреден и бестолков.
Но все ли в книге так однозначно? Из столицы убегали — и теперь продолжают убегать — в поисках независимости, чтобы не чувствовать себя загнанными лошадьми:
Ночь хороша. Душа на всех парах
живет вчерашним и юлит при теле.
И разбивая разум в пух и прах,
не терпит календарной канители.
Рассматривая своего лирического героя в социокультурных координатах «центр — не центр», автор не навешивает на него особых амбиций. Этот персонаж переживает постные (и в религиозном, и в метафорическом отношении) будни, он затаился, скукожился и как бы врос в суровую русскую зиму. Разгар зимы изображен Сергеем Поповым в поэме «Зимний мясоед», в которой свобода покушать скоромного несет в себе более широкий смысл:
«…Ужели вы не чуете подкожно:
сегодня можно. Лишь сегодня можно!»
Среди сугробов тлели фонари.
И распадались сумерки внутри.
Мясоед — время между постами, когда разрешается употреблять мясную и молочную пищу. Зимний — самый студеный — приходится на период от Рождества Христова до начала Великого поста (Прощенного воскресенья). В глубинке эти месяцы переживаются особенно тяжело. Чтобы скоротать время, в рядах провинциального лито, «где стыли завсегдатаи в пальто», проходило очередное заседание, кто-то что-то говорит, претендуя на интеллигентность… Речь уже не о периферии территориальной (это дело поправимое), но о провинциальности умственного порядка. Проблема в том, что думающему человеку, где бы он ни жил, свойственно выходить за рамки предлагаемых обстоятельств. Здесь же населению свойственно запираться в узкую скорлупу своего бытия. Это менталитет, который Сергей Попов всесторонне показывает. В то же время, как приятно вдохнуть полной грудью вечерний воздух, сбежать от бесконечной гонки за результатом, от столичной «динамичности», на деле — бесперебойной «соковыжималки». Подальше от центра становится чуточку легче:
Из центра событий и басен
реален побег на корню.
От этого вечер прекрасен,
хоть и не разъять пятерню.
Главное — не изолировать душу. «Травы и тропы» Сергея Попова — это узенькая дорожка в безграничном информационном поле, напоминание о том, что у нас в России тропинки, скашивающие путь домой, важнее широких улиц.