Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 6, 2020
Александр Файн, «Красный телефон‑2»
М.: «Вест-Консалтинг», 2020
Сборник избранных рассказов «Красный телефон‑2» — это жесткая, реалистическая проза, в которой нашли отражение и бережно хранимая историческая память, и собственное трагическое мировоззрение автора.
Символическая деталь в рассказах Александра Файна относится к метасловесному, предметному миру произведения. Например, название рассказа — «Кровники» — говорит нам не только о близком родстве персонажей, но сразу отмечает отношения вражды двух родов. Николай в этом рассказе делит жизнь брата на «до» и после», убивая кошку: «Кошка отлетела и ударилась о стену, на которой стало растекаться кровавое пятно». Кот — символ привязанности к дому, а для четырежды отсидевшего Николая тюрьма — дом родной. Этот выстрел обрывает связь одного из двух главных героев со своим прошлым. Нам становится ясно: домой он больше не вернется.
А вот в рассказе «Дуська-Евдокия» у кошки совсем другая судьба — ее находят полумертвую и выхаживают: «Я с ветеринаром вечером приеду и заберу. Жаль, такая живая красота погибнет». Тут кошка — животное-компаньон, действует согласно своему предназначению, создавая атмосферу тепла и уюта: «А Дуська-Евдокия и по сей день спит в ногах Николая Васильевича и, если нужно, снимает ему давление, царственно устроившись на все еще крепкой шее боевого генерала». Кошка, как и женщина, — хранительница очага. И если для боевого генерала верность покойной супруге — нечто естественное, само собой разумеющееся (недаром он говорит внуку: «Ты, Колюха, не сватай меня»), то в судьбе Николая нет той единственной, кто согревает его своим теплом. Люба предлагает ему: «Оставайся, я тебя обихожу». Но нет, не такова его судьба. Перед смертью он просит у брата прощения: «Ты прости меня, Серёжа. Мой удел — свет одной свечи!».
Традиционный литературный образ-символ, завершающий историю двух братьев, пронизывает картину мира-лагеря нескончаемым трагизмом. Еще более выразительны детали психологические, например, сцена, в которой Николай рассказывает, как заступился за брата: «Ну короче, я в голову этой гниде, а потом в глаз. Жутко стало, одно дело — ворона, а тут…» Прямолинейность и лаконичность подобных описаний роднит настоящий сборник с «Колымскими рассказами» В. Шаламова. Однако документальность текстов Александра Файна, снабженных многочисленными примечаниями, есть свидетельство жизни еще живой, не окончательно ушедшей в историю: «Время так безжалостно к прошлому. Уходят из жизни последние свидетели колымской людорезки… И фотографии нынче цветные, и стало быть, цвет глаз не перепутаешь!».
Надо ли современному читателю объяснять, что такое «амба» и «кранты»? Александр Файн не приемлет романтизации представителей уголовного мира. Он далек от «блатной романтики», однако растолковывает читателю изрядную часть тюремного словаря, ибо мы не только должны прочувствовать, как сильно мир отбывавших срок в лагерях ограничен замкнутым пространством и отличается от нашего мира, но и должны понять этих людей, эту часть народа. Для нас, не знавших Колымы, автор — и переводчик, и парламентер. Да и не только для читателя. Примечательна сцена из рассказа «Не оступись, доченька!», в которой Валентина расстается с Вартаном. Мужчина «смотрел на нее широко открытыми глазами». Его незнание лагерной лексики выдает горькую правду — не пара они, поскольку из разных миров. Женщина обрывает тяжелый разговор фразой: «И хватит об этом! Все, кранты!».
Мотив смерти составляет основу сборника. Смерть предшествует началу сюжета, иногда явно, как в рассказе «Не оступись, доченька!», когда героиню душит приступ кашля, либо сопровождает главного героя, как в «Красном телефоне». То, что начинается открыто, завершается безнадежно (гибель Валентины). То же, что мучает героя всю жизнь, не получает разрешения и остается загадкой: «Я закрываю глаза и слышу, как крутится пластинка: “И кто его знает, на что намекает?..” Голос незнакомый… Может, это Зина?.. Открываю глаза — никого нет! А, может, и не было? Нет, было!».
Простых решений нет. Герои Александра Файна, даже те, кто в настоящем времени живут относительно благополучно, вынуждены пересматривать свою жизнь, прежде чем попытаться заглянуть в будущее. У многих, кстати, собственное будущее уже позади. Для них жизнь продолжается в детях и внуках, а то и вовсе — в потомках той, кто стала женой некогда близкого друга. Так, герой рассказа «Решение» прежде чем сделать судьбоносный для себя выбор, осторожничает, размышляет о скоротечности жизни: «Прибыли на конечную. Выходи с вещами, Коля. Порадовался, помечтал и будя… Не дури, Коля. Уж больно экземпляр сложный! Не раз уже было…». А вот Батыр из рассказа «Черненького нам привези!» дает путевку в жизнь внуку своей первой любви. Тяжелее всего приходится тем, кому судьба не оставила близких. Для них будущее затухает, как для героя рассказа «Мой друг Вася», который сидит в своей холостяцкой комнате и слушает одинокое тиканье будильника.
Для героев Александра Файна время как будто сжимается в одну точку. Оно четко очерчено, в нем отсутствует перспектива. Прошлое, настоящее, будущее в конце концов сужаются до точки небытия. Казалось бы, какими друзьями были герои рассказа «Огурцы»!.. А теперь, случайно свидевшись, не здороваются: размежевались судьбы. И это самая «легкая», относительно «беспечальная» разлука.
Смерть напоминает о себе. Она подкрадывается в образе поломавшегося будильника, предстает как красивый надгробный памятник с золотой надписью, напоминает о себе ветхостью опустевшего дачного дома. Ощущение близости смерти заставляет героев Александра Файна пересматривать свою жизнь, вновь и вновь ее проживать… Иногда — делать окончательный выбор.
Рассказ «Красный телефон» имеет подзаголовок «Непростой рассказ». Но и остальные рассказы столь же сложны. Например, самоубийство Валентины из «Не оступись, доченька!» — это подлинное материнское самопожертвование. А устроенные, сытые, но такие «мелкие» биографии товарища Огалкина и зятя Николая Ивановича вызывают вздох разочарования: на что, собственно, растрачена единственная, драгоценная жизнь?..
Своеобразие художественного мира Александра Файна определяется мироощущением его персонажей. Мучительная неопределенность, подведение жизненных итогов, жизнь и смерть, идущие рука об руку, так и норовят поставить вопрос ребром: так кто же виноват? Автор никому не выносит приговора и не обещает ничего после смерти. В его рассказах человек остается один на один с миром, и, в конечном итоге, сам держит ответ перед своей совестью. В заключение хочется процитировать финал рассказа «Красный телефон», который особенно удачно показывает это состояние осознания ответственности человека за прожитую жизнь: «А если оставить Все как есть… Как Бог решит!.. Жизнь одна… А за совершенное на Грешной Всем там — «Наверху» отвечать по полной! Может, кому-то что-то и зачтется, а может, и Нет! Там Весы без подвоха!..»