Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 5, 2020
Марина Тюрина Оберландер, «Высокая нота»
М.: «Вест-Консалтинг», 2020
Новый сборник поэзии и прозы Марины Тюриной Оберландер, лауреата международной премии имени Леонардо, включил в себя стихотворения, рассказы и эссе, написанные автором за последние семь лет. Семь — число священное, число духовного порядка, призывающее подводить определенные итоги. Эта книга выглядит празднично благодаря оригинальным иллюстрациям Константина Фердинанда Вебер-Чубайса. Яркие рисунки перемежают тексты глубоко лирического характера, в результате чего возникает своеобразный цветовой и мировоззренческий «импрессионизм». Цветаста и сама жизнь: рыжее тонет в черном. В исполненном трагизма мире и закат не умиротворяет лирическую героиню, но ассоциируется с колюще-режущим предметом. И лишь любовь — вечное примирение дня и ночи — согревает и дает надежду на завтра:
Закат забрал листву
и в окна
вонзался лезвием ножа
и вслед за тем
бессильно блекнул
за солнцем преданно спеша
и канул в пропасть преисподней
во тьму задвинувшую ночь
послав любовь тебе сегодня
пространство силясь превозмочь
Именно — превозмочь! С 2000 года автор живет в Вашингтоне, и, находясь вне русскоязычной среды, вынуждена преодолевать и время, и расстояние, чтобы достучаться до русского читателя. Влияет ли это обстоятельство на творчество поэта? Разумеется, влияет. И текст, не скованный знаками препинания, и маленькие буквы в началах строк (что снимает значительную часть логических ударений) — все это делает произведение цельным и немного замедленным, как глубокий вдох и затяжной выдох. От превращения в современный американский верлибр стихотворение удерживает простая, ясная русская рифма, которая выполняет текстообразующую функцию. Цементируя вербально-художественную информацию, именно она дат нам понять, что перед нами — стихотворение нашей соотечественницы. Да, волею судеб она оказалась за океаном, но родилась-то в Ленинграде! И если созвучие «сегодня — преисподней» не столь распространено в русской поэзии, то «ночь — превозмочь» отдает русским романсом, протяжным, страстным, понятным без перевода.
Впрочем, если брать верлибр, то написать его — задача не из легких, в том числе и формально. Необходимость блюсти единство формы и содержания вынуждает автора все равно бессознательно стремиться к ритму. Единственное в этой книге свободное стихотворение «Одни сутки» кроме внутренней ритмики скреплено «говорящей» аллитерацией: если вечер, плавный и прекрасный — это «прикосновение/ притяжение/ поцелуй», то день приносит с собой зудящую суету — «завтрак/ заботы/ забвение». Так выглядит жесткий ритм городской жизни: серьезным отношениям в нем попросту нет места. Но это плата за жизнь в мегаполисе. Марина Тюрина Оберландер откровенно препарирует сутки обитателя многоэтажки, и становится грустно от того, как быстро и бесцельно проходит еще один — неповторимый — день.
В свою очередь, когда лирическая героиня сидит на веранде с томом Верлена, рифмованная строка призвана усилить значимость и ценность описываемых событий:
в стакане парное дрожит молоко
и хлеба ломоть под тряпицей
я в юность сбегаю
безумно
легко…
но заново мне не родиться…
Жизненное кредо Марины Тюриной Оберландер — принятие. Фатализм — не ее путь, но и сопротивляться природе бессмысленно. Взяв время к себе в союзники, ее героиня стремится к мудрости и гармонии, продолжает радоваться жизни и находить счастье в простых вещах. Поэзия утешает и поддерживает, закаляет и укрепляет, ободряет и направляет человека, решившего жить по закону любви:
и обожженные в костре
слова
во благо и о благе
угомонятся в декабре
и выйдут книгой на бумаге
«Высокая нота» — книга о красоте и о любви. Проза — и та лирическая. Лайонел и Камилла в конце концов соединяют судьбы, в энный раз напоминая нам о том, что совершенная радость возможна лишь в любви. И не только между людьми. В этой книге братья меньшие разговаривают с человеком, а уж переезд из Японии в Америку они переживают ничуть не меньше, чем их хозяева. Это показано сжато, но краткость изложения не умаляет драматизма предстоящей разлуки. Вот как прощаются домашние кот и кошка в «Истории кошки Флешки, рассказанной ею самой»: «Ночь перед расставанием мы с Ючи провели в саду, в своей корзинке, которую Сашка услужливо вынес из дома. Понимал, наверное, как нам хотелось напоследок побыть вместе».
А как трепетно автор относится к своей великой тезке! Эссе «Свидание с Мариной» приоткрывает нам Цветаеву-художника, к рисункам которой автору посчастливилось прикоснуться. Несколько ученических работ… и какой замечательный вывод завершает эссе, посвященное этому короткому свиданию: «Но когда я слышу или читаю сентенции типа «этого не могло быть» или «это не стоит внимания, потому что…», мне хочется не то что сказать, но крикнуть в ответ: «а почему?» или «а кто дал вам право отказывать поэту в самой возможности проявить себя в другой ипостаси?». И разве не интересно именно в своей, пусть робкой, ученической попытке стремление неординарной натуры найти подход к постижению чего-то, недоступного ее поэтическому гению на тот момент?». Действительно, есть ли в человеке нечто «неважное», второстепенное? И применимы ли узкие рамки одного лишь литературоведения к изучению наследия к той, кто сама о себе писала: «Я жажду сразу — всех дорог»?..
Каждый поэт отбирает из различных слоев языка, из разнообразных языковых средств те, которые ему нужны для воплощения его замысла. Поэтическая речь Марины Тюриной Оберландер, исполняемая на высокой ноте, привлекает к себе внимание яркой образностью и музыкальностью стиха. В минуты озаренья здесь можно войти в мираж и, встав на грядущем перепутье, наслаждаться цельностью звука, тихого только на первый взгляд.