Стихотворения
Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 3, 2020
Владимир АЛЕЙНИКОВ
Поэт, прозаик, переводчик, художник. Родился в 1946 году. Один из основателей и лидеров знаменитого содружества СМОГ. В советское время публиковался только в зарубежных изданиях. Переводил поэзию народов СССР. Стихи и проза на Родине стали печататься в период Перестройки. Публиковался в журналах «Дети Ра», «Зинзивер», «Знамя», «Новый мир», «Октябрь», «Континент», «Огонек», «НЛО» и других, в различных антологиях и сборниках. Автор многих книг стихов и прозы. Лауреат премии имени Андрея Белого. Живет в Москве и Коктебеле.
* * *
Желанна — и все же не очень,
Ужасна — и все же близка,
И город уже озабочен,
Как скряга, скопив облака.
К дождю ли? — но он не означен
На белом полдневном листе, —
И город уже озадачен,
В обычной ютясь тесноте.
Опять разомлели собаки —
Сухие дрожат языки, —
И все утешения — враки,
Чтоб вести кусать локотки.
Скисает белком Полифема,
Заполнив кувшин, молоко, —
И крик петушиный тотема
Запрятан от нас далеко.
Старинное вспомним ли право
Судить обо всем да рядить?
И все это — просто забава,
Которой нельзя угодить.
И все это — просто причуда,
Блаженная, южная дурь
Жары, приютившей, покуда
Не встанешь, как брови ни хмурь.
* * *
Прямо в ведра, донцем звеня,
Дождевая вода стекает —
Заждались средь долгого дня,
А теперь-то вполне хватает.
Расшумелся грецкий орех —
Уж от этой влаги отвесной
Защитит, конечно же, всех,
Встав шатром, как небо над песней.
Василек совсем близорук —
Различить ромашку не в силах,
Потому что впрямь недосуг —
Бродят соки сладкие в жилах.
А ромашка, чудно свежа,
Лепестки дождю подставляет,
Поцелуев жаждет, дрожа,
Но любви еще не узнает.
Каждый хочет друга найти,
Пониманья ищет и ласки —
И, уже доверясь почти,
По старинке слушает сказки.
То кивают листья ему,
То трава замолвит словечко
За таких, кому ни к чему
Золотое прятать колечко.
Вот уже взахлеб воробьи
Расчирикались, расшумелись,
Распушили перья свои,
Разлетелись — вот она, смелость!
Вздрогнут лилии, до сих пор
Размышляя о совершенстве, —
И, уже предчувствуя взор,
Пахнут розы в дивном блаженстве.
* * *
В небе — обручи огненных роз,
Купола, алтари, витражи, —
Доведи меня нынче до слез,
О полуденных снах расскажи.
Уж не смолкнуть ни эху в ночи,
Ни лазурному звону вблизи, —
Протяни мне в ладони ключи,
Несусветной тоской занози.
Пусть проходит сквозь годы игла
Не сразившего очи луча, —
Видишь — в сердце, по счастью, цела
Пониманья примета — свеча.
Ты чуть свет мне в окно постучишь,
Чтоб тебя, дорогую, согреть, —
Отчего же ты снова молчишь? —
Без тебя мне не жить и не петь.
Без тебя мне в ночи не дышать,
Не бродить по окраинам днем, —
Не довольно ль чело украшать
Золотым и алмазным огнем?
Слишком просто уйти в забытье,
Слишком трудно воскреснуть опять, —
И жемчужное имя твое —
На безумной земле благодать.
* * *
Яблоня перед вечером
В зареве золотом, —
И укорять нас нечем вам
В мареве обжитом.
Не заводите лишнего —
Все у вас в жизни есть,
Чтобы встречаться с вишнями,
Верность хранить и честь.
Не обещайте заново
Переосмыслить час —
Тот, где родного самого
Столько у самых глаз.
И затвердите смолоду
Косвенный сей вопрос:
Много ль знавали холода,
Пролили горьких слез?
Невдалеке от яблони
Я на тропе стою —
Весть, что лишь в ней и явлена,
Молча распознаю.
Сколько еще откроется
Истин, чудес, красот! —
И накануне Троицы
Детство меня спасет.
* * *
Сад никак от дождя не опомнится,
Свой языческий праздник верша, —
И, разгула ночного виновница,
Ты уже пробудилась, душа.
Как с похмелья, растенья окутаны
Покрывалами винных паров,
Листья скомканы, стебли запутаны
Наподобие длинных шнуров.
Подходящее выдалось времечко —
Надо к солнцу глаза приподнять, —
И разбухшее малое семечко
Прорастает — его не унять.
Надышись этим воздухом шелковым
И теней холодком слюдяным —
Неужели шататься без толку нам
По изгибам тропы озорным?
Не забыл я обилия прежнего
Истончивших сознание слез —
И теперь, у черты неизбежного,
Это утро, дичась, превознес.
В каждой капле и в каждом движении
Затаилось рождение дней,
Неизменной звезды отражение,
Роковое круженье огней.
Не ищите же вы разрешения
Сокровенных загадок земных —
Может, станем и мы совершеннее,
Если сами учились у них,
Если, сызмала жизнью испытаны,
Мы совсем беззащитны сейчас, —
И мечтаний страницы не читаны,
Но заполнены кем-то для нас.
* * *
Белесоватый, сизый пар
Пространство всюду заполняет, —
Так, может, кто-то вспоминает
Судьбы злокозненный удар.
Еще чирикают, храбрясь,
Питомцы стаи воробьиной —
И день одною половиной
Вступил с растерянностью в связь.
Неясно все — иль дождь придет,
Иль, от жары в изнеможенье,
Затихнут звуки и движенье —
И что-то вдруг произойдет.
Лениво бабочки кружат
Над побледневшими листами, —
Чего мы ждем? — не знаем сами,
Спроси хоть сорок раз подряд.
Над сигаретою дымок
Струится каверзным вопросом:
Зачем зеленым абрикосам
Тенистый дремы уголок?
И непонятно, почему,
Как пред бедою неминучей,
Крыжовник выстроил колючий
Свою резную полутьму.
Тихонько ходики шепнут
О том, что, в сущности, возможно
И даже, в общем-то, несложно
Сдержать неспешный ход минут.
И вот садам не до щедрот,
И до ветвей не дотянуться,
И вот устам не встрепенуться —
Но что-то сбудется вот-вот.
* * *
Объяснить я не в силах сейчас,
Да, пожалуй, и впредь не сумею —
Что доверчивый радует глаз
Добродушною ширью своею?
Чья наивность наполнила слух
Отголосками жизни всегдашней,
Чтобы птица треклятая Рух
Оказалась лишь выдумкой страшной?
И нельзя бытия избегать,
Ведь оно — это все мы, живые,
И попробуй его испугать —
Воскресает оно не впервые.
Высыхает роса на листах,
Уносясь в небеса без укора, —
И на сахарных утра устах
Поцелуи трепещут простора.
Пробудитесь хоть раз до зари —
Отоспитесь еще, ротозеи, —
Голубые ветров буквари
Назубок затвердите скорее.
Золотые восхода врата
Хоть единожды вы отворите,
Чтоб коснулась чела высота, —
А потом уж о людях судите.
* * *
На востоке грохочет гром,
Но дождя не видать покуда —
И закончится все добром,
В том порукой преданий груда.
Небосвод то бездумно-сер,
То запретным сверкнет топазом —
И являет собой пример
Нежелания жить приказом.
Наверху ветерок непрост —
Запорожскою веет Сечью,
Поднимается в полный рост
Состязание взора с речью.
Не торопится дождь пролить
Слез ручьи, нашептавшись с ивой,
Что мечтает лета продлить,
Оставаясь лицом красивой.
Ива, ива, — ведь ты седа,
Собеседница арфы горней! —
И пройдет по корням вода,
Чтоб ветвям ниспадать покорней.
В послушанье твоем звездам
Отрешенности нет в помине —
Ты стоишь на пути к садам
С перстнем царским в руке рабыни.
В подчиненье твоем судьбе
Обреченности нет и тени —
И зовешь ты шагнуть к тебе,
Преклонить пред тобой колени.
А ступени к реке ведут,
А мосты половодьем смыты,
А деревья молчат и ждут,
Словно ищут у нас защиты.
* * *
Ну что за лето! — жар всеядный
И тороват, и ядовит,
Как взгляд, заведомо превратный,
На то, что скрыться норовит.
Крученой жилой повилика
Скрепляет целого куски,
Прохлады малая толика
Рукой ложится на виски.
Пчела мелодии далекой
Не устает еще кружить,
Чтоб глазу с едкой поволокой
Подспудным зреньем дорожить.
Лишь ночью дышится привольней
Тому, кто в полдень не погиб, —
И вьется тропкой своевольной
Реки серебряный изгиб.
Вздымая небо в сердоликах,
Земля топорщится везде,
В коровьих пятнах, в лунных бликах
На застоявшейся воде.
Все с явью кажется несхожим
В стране, где сердцем я гощу, —
И в каждом чудится прохожем
Давид, сжимающий пращу.
* * *
Далеко ты, Эвксинский Понт! —
Не тебя ли зовет устало
Парк, вобравший в себя горизонт,
Будто сердцу и неба мало?
На мосты поглядишь — они
Повидать норовят заречье —
И уходят за ними дни,
Чтобы табор искать за Сечью.
На земле и печаль мила,
Если счастье за ней нахлынет —
И стечет по стволам смола,
И медовой слезой застынет.
И пробьется росток живой
Меж источенных сырью трещин —
И начнет говорить с тобой,
И сравнить его будет не с чем.
И звездою, упавшей вниз,
Озадачит меня мечтанье, —
Не судьбы ли пустой каприз
Был зачинщиком злым скитанья?
И былое, глаза пронзив,
Станет в песнях блажить и мучать —
Вот откуда пойдет надрыв
И стенанья слепая жгучесть.
Не ищи же прибой седой
Здесь, где степи в полынном дыме
Над родимой стоят водой —
И плывут облака над ними.
* * *
Без дождя весомее утраты —
Ни управы нет на них, ни зла, —
Все глядят безумные закаты
В глубину оконного стекла.
Без дождя утраты своевольны,
Он пройдет — и легче говорить,
И поднимешь голову невольно,
И начнешь его благодарить.
Слышу: эхо в песнях не умолкло —
И, лета минувшие продлив,
Повиликой вьющейся намокло,
Чтобы сил почувствовать прилив.
Порывай с ватагою рисковой,
Затеряй стремления в толпах,
Опуская парус лепестковый
На борту суденышка в шипах.
Или нет — не выговорив право
На уют желанный и покой,
Принимай неслыханную славу
Огрубелой в странствиях рукой.
Без дождя надежды небогаты,
Все дороги в нем пересеклись —
И уйдешь, решившийся, куда-то,
Где давно тебя лишь заждались.
Без дождя надежды невозможны,
А любовь совсем отдалена —
И зовет призывно и тревожно
Джиннистан — волшебная страна.
* * *
И месяц встает над вязами,
Плывет, не смыкая глаз, —
Ты знаешь — душа привязана
К юдоли земной сейчас.
Ах, сколько с тобою связано
В скитаниях, край степной!
Ты знаешь — душа обязана
Любить этот мир ночной.
Еще ничего не сказано,
Хоть стало еще родней, —
И щели в стене замазаны
Известкою, щек бледней.
И лазы в лазурь заброшены,
И древний утрачен брод,
И вновь на пути к хорошему
Подземный засыпан ход.
Рукою подать до холода —
И все ж не забыть жары,
И жалами звезд исколоты
Приметы твоей поры.
Ведь скоро поднимем головы
Пред новым ненастным днем,
Где столько найдем тяжелого —
И впрямь не погибнем в нем.
Ведь скоро предстанем заново
Пред тем, что листвы горчей,
И к тайнам покрова пряного
Простых не найдем ключей.
И месяц встает неистовый,
Чтоб нам разглядеть хоть раз
Таинственный, аметистовый,
Предсказанный сердцем час.