Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 4, 2019
Евгений Волков. Тьмутараканятьму.
М.: Издательство Евгения Степанова, 2019
Как же достало все!.. Бьешься как рыба об лед, выгрызаешь себе местечко под солнцем, а ничего не выходит. Уехать в глухие, заповедные места, очень далеко, в забытую Богом деревеньку…
Книга Евгения Волкова «Тьмутараканятьму» — как раз для такого состояния духа. Нет для автора «неприкасаемых» поэтов. Он берет Маяковского и давай его терзать так и эдак.
Не ограничиваясь рамками гражданской лирики, смело смешивает два плана — бытовой и общегражданский. Сбивает пафос стихотворения. Там, где вид обыденный перерастает в другой, высокий, у Волкова — общетекстовые смыслы, усиливающие и доводящие до абсурда пламенный посыл Маяковского:
товарищ брутто был как пароход –
пучину ночи он рассек как бог
и уложив меня на правый бок
поплыл неспешно набирая ход
Правда нашего времени в том, что люди не уважают друг друга. Мир четко делится на две категории: баре и холопы. Сугубо исторический термин «метрополия» Евгений Волков применяет к России. Говорит он об этом иносказательно, не называя имен и времен, но, описывая свод негласных законов, упоминает тюремную мудрость поведения в заключении. Да и как же иначе, когда колониальная империя до сих пор жива:
в доску свой деловито вползающий червь
смотровое окошко буравит –
не проси понапрасну
не бойся не верь
нет иных в метрополии правил…
Новое слово = новый смысл. Разрыв слова = два и более смыслов. Энергия, образованная распадом слова, разрушает понятийные и языковые шаблоны. Поэт предполагает активную мыслительную работу читателя, который является ключевой фигурой в процессе построения текста. От него ожидается владение определенным количеством фоновых знаний по литературе, а также культурный уровень, различающий «геморрой» и «Гоморру»:
там были даже рыбы иваси —
и мать моя вестимо и твоя
но я мятежный бури попросил
как будто в этих бурях счастлив я…
Это не только размышления о жизни лирического героя, ассоциирующего себя с утлым суденышком, едва не разбившемся в щепки в огромном море жизни. Грубоватый «парус» своей жизнью «не совсем доволен», иначе с чего бы ему отрываться от образа матери?
Этот «парус» колеблется — не ясно, чего от него хотят другие, и чего он хочет в жизни. Перемен? Конечно. Счастья? Смутно. И все же, вплетая в свое стихотворение лермонтовскую строку, Волков исподволь говорит: живите здесь и сейчас. Завтра нам никто не гарантировал… дерзните жить, наконец!
На протяжении столетий поэзия пыталась понять смысл бытия. Русская поэзия сегодня справляется с этим слабее, чем в прошлом веке, хуже, чем какие-нибудь тридцать лет назад. Технически неплохо скроенные, изнутри тексты зачастую выглядят выхолощенными, поскольку лишены невидимой — высшей — цели, оправдывающей их существование. Циничная аллюзия автора «я мыслящий тростник не при делах» не только характеризует подобные мертворожденные опусы. Эта строка описывает состояние среднестатистического россиянина и выдает мощный интеллект автора. Сближая слова при помощи каламбура, Волков устраивает прямо-таки салют смыслов:
где я курил до самых до курил
косяк страны где ведают холопы
как есть и спать с большого бодуна
в свой круг поп и ременно вовлекая
Окказиональная лексика, тесно связанная с контекстом стихотворений, дает особенный ракурс для восприятия стихов Евгения Волкова. Его лирический герой, курящий, заматеревший, все же совсем не тот, кого американцы называют «white trash» — деклассированный элемент, социальный банкрот. Он тянется к свету, пытаясь найти себя:
но впитываю свет —
всей кожей как слепой
пред угадав ответ
назначенный тобой…
На мой взгляд, уместно привести слова поэта, на чьи произведения оглядывается в своих стихах наш автор, т. е. Велимира Хлебникова: «Словотворчество — главный враг книжного окаменелого языка и, опираясь на то, что в деревне около рек и лесов язык творится, каждое мгновение создавая слова, которые то умирают, то получают право бессмертия, переносит это право в жизнь писем».
В начале XX века Хлебников и Маяковский совершили революцию в поэзии. Стихи Евгения Волкова, который, на сегодняшний день чуть ли не «один в поле воин», модернизируют поэтическое пространство классиков и открывают нам новые границы восприятия поэтического текста.