Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 4, 2019
Анатолий Кудрявицкий. «Книга гиммиков, или Двухголовый человек и бумажная жизнь».
Издательство Евгения Степанова, 2017
Стихи и проза, будучи обособленными и совершенно самостоятельными литературно-художественными феноменами, в чем-то даже противостоящими друг другу, всегда, тем не менее, находили точки пересечения. Достаточно вспомнить, что в памятниках древнерусской литературы и фольклора жесткого разделения стихов и прозы попросту не было, в результате чего прозаический текст органично соединялся с чисто поэтической ритмикой и мелодичностью. Впрочем, и в самом расцвете классического периода, когда произошло осознанное, принципиальное разделение прозаического и поэтического жанров, попытки соединить одно с другим продолжали предприниматься нашими классиками: достаточно вспомнить опыт И. С. Тургенева, чьи стихотворения в прозе известны нам со школьной скамьи и являются высоким образцом художественного слога.
Сегодня стихопроза стремительно вошла в моду, однако, как отмечал еще Андрей Битов, так же работавший в этом непростом жанре, данное явление в современной постмодернистской литературе концептуально противоположно древним образцам, поскольку теперь соединение обособленных художественных систем происходит осознанно. Образцом такого сознательного поиска новых форм путем слияния и преобразования форм классических является и сборник известного постмодерниста Анатолия Кудрявицкого, много лет проживающего в Ирландии. Как поэт Анатолий Кудрявицкий заявил о себе еще в 1990-е годы. Его книги переводились на многие языки, его творчество привлекло внимание даже самого Иосифа Бродского, отметившего способность поэта «описывать неописуемое».
Свое собственное ощущение эпохи и происходящих в ней процессов Анатолий Кудрявицкий передает через новаторские жанровые и лингвистические приемы, которые, тем не менее, уже были апробированы как в мировой, так и в отечественной литературе XX века. Так, например, автор оперирует абсурдистскими приемами:
«Завьюжинский губернатор держал в клетках обезьян, медведей и непослушного инженера. Кормили их жижей из молочного озера. Торопились куда-то дни и ночи; в особенно рыхлом промежутке между ними инженер выбрался, спрятавшись в цистерне жижевоза. В клетку посадили его жену, питавшуюся сеном и собственным грудным молоком…» — к примеру, здесь можно провести параллели с абсурдистскими приемами Владимира Набокова в «Приглашении на казнь», только в максимально сжатой, концентрированной и гипертрофированной форме.
Наиболее часто встречаются в книге Анатолия Кудрявицкого звуковая полифония и игра слов: «»Бесаме мучо» — мучило беса. «Отстойно», — осело в стакане…»; «…герой ненаставшего времени ходил шахматным конем, этаким ботвинником — смысловато. Тем временем безрукавная рука уже начала продвигать маленькие кучковатые пешки…»; «В долине голововшей — суд безрассудка…» и т. д.
Наконец, можно отметить и обращение к классическим, легко узнаваемым образам:
«Лилипуты поклонялись Ноге. Следуя прихотливым узорам шнурков, некоторым удавалось высфериться, но дело не стоило хлопот, потому что на еще большую высоту мог их забросить снисходительный пинок…».
Неспроста сборник был назван «Книгой гиммиков…». Имея несколько значений, слово «гиммик» переводится как рекламный прием, привлекающий внимание яркими витринами и необычными слоганами, и одновременно обозначает невидимый реквизит фокусника, помогающий выполнить трюк. Так и стихопроза Анатолия Кудрявицкого привлекает внимание читателя смелостью и оригинальностью форм, оставаясь при этом до конца не познанной, подобно секрету иллюзиониста.