Стихотворения
Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 1, 2019
Леонид КОЛГАНОВ
Поэт, прозаик. Родился в 1955 году в Москве. В 1989 году стал лауреатом 6го московского Совещания молодых писателей. Принят в Комитет литераторов Москвы. В 1991м году рекомендован А. Вознесенским на стипендию «Фонда культуры». С 1992 года гражданин Израиля. Стихи публиковались в «Московском комсомольце», «Литературной учебе», «Истоках», «Смене», «Собеседнике», альманахах «Поэзия», «День Поэзии», в СанктПетербургском «Дне Поэзии». Автор семи поэтических сборников и книги прозы. В 2013 году стал лауреатом премии имени Анны Ахматовой. На Святой Земле ведет два «Лито».
ПРОЩАНИЕ И МОЛЧАНИЕ
Уносит женщину теченье,
К чему? Не ведает сама:
К чему-то новому влеченье?
К чему-то старому, как тьма?!
По чисто женскому веленью
Ты в Лету от меня сплыла…
Но будешь ты моею тенью,
Моей лишь, — с кем бы ни была!
Ты будешь по судьбы веленью —
Лежать, — раздавлена стократ,
Моею неуклюжей тенью,
И буду я не виноват!
Сражаться — на один — с легендой
Для женщины — не по плечу,
А я, рванувшись с постамента,
Вдвоем с Пегасом улечу!
И будет Миру неповадно
Меня в полете удержать,
Я вознесусь, как Медный всадник,
Тебе же не ходить! Лежать!
Когда меня уже не будет,
Тебя раздавит пустота,
Что средь обычных серых буден —
Навалится будто плита! —
Плита молчанья гробового,
Молчащего словно Вулкан…
Так семь веков молчало «Слово»,*
Молчит так Тихий Океан!
*Имеется в виду «Слово о Полку Игореве».
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Заметут снега мужскую дружбу,
Заметут и сотую любовь,
Словно опостылевшую службу,
Прелую, — как старая морковь!
Заметут следы врага и друга,
Лишь — Она — восстанет из снегов,
Ибо никакая в Мире вьюга
Не завьюжит первую любовь!
И пускай все на пути сметает,
Пусть в ее кругах таится черт…
Но снегами не запеленает,
До конца ее не заметет!
Обнажив всю душу на распашку,
Первая — в последний бой пойдет,
И метели белую рубашку,
Словно смертный саван разорвет!
Ведь она и впрямь сильнее смерти,
Смерть,— где жало грозное твое?
И какие б не кружили черти,
Не смирить и не скрутить ее!
Разорвавши узы всех узилищ,
Вырвавшись из всяческих оков,
И тогда раступятся пред ней лишь
Воды, — аж до самых Соловков!
Разорвав круги житейских ряшек,
Вырвется из скопища врагов,
И — из всех смирительных рубашек,
И — из адских дантовых кругов!
И пойдет по жизни все победней,
Разрывая путы вновь и вновь…
И взойдет над каждым в день последний,
В час последний, — первая любовь!
ЛИШНЕЕ ЧУДО
Ты не любовь мне, а гиблая смерть,
Пришлая из непонятной Галактики,
Твой телефон нужно в книжке стереть
Всеми возможными ластиками!
На шеи повисла, удушьем грозя,
Библейскими мельничными жерновами,
Любовь к тебе нужно, по камню скользя,
Вырезать скальпелями и ножами!
Ведь сердце мое — должно каменеть,
Будто камень, что режет — то ветер, то вьюга,
О, как поступить прикажешь ты мне,
Где отыскать нам такого хирурга? —
Чтоб сердце разрезал мне врач-камнерез,
Иль скульптор, тебя отсекая оттуда,
Но как же я далее жить буду — без
Избыточно-средневекового чуда?
Ты для меня воплощенье всего —
Лишнего, как карнавальное пришество,
Ведь и поэт среди Мира сего —
Прежде всего — излишество!
Как там у Хема: «Иметь — не иметь?»
Я весь запутался в мелочной тине…
Может быть, я — твоя вязкая смерть?
Ты ж — как река, прорываешь плотины!
ТОСКА ПО ХЛЕБНИКОВУ
В прорехах и складках Эпохи,
Скукожившись словно дитя,
Поэзии хлебные крохи
Я в них воровал втихаря!
Как дети голодной Эпохи,
От тягостной сирой тоски,
Поэзии истинной крохи
Таскал я, как колоски!
И в год тот: свинцово-суровый,
Из нашего века смотрел —
Закон был тогда «колосковый»:
За три колоска ждал расстрел!
Я шел среди родин-прародин,
И было тогда мне завещано:
Поэт, — как Адам, первороден,
Первичен, как первая женщина!
Как самая первая ночь,
Прозрачен, как призрачный Хлебников…
Доесть его хлеб я не прочь,
Но он не оставил наследников!
И — кажется — я умираю
По хлебу его от тоски,
И призрачной ночью таскаю
С могилы его колоски!