Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 5, 2018
Никита Данилов. «Маша и
Инопланетянин».
М.: «Вест-Консалтинг», 2018
Роман «Маша и Инопланетянин», впервые пришедший в Россию в замечательном
переводе Мирославы Метляевой, ломает стереотипы о
фантастической литературе и философском романе. Он обладает двойственной
содержательностью: изначальной, в которой автор проявляет интерес к развитию
человеческой личности и привнесённой из других жанров — элементов
сатирического, гротескного повествования. Мирок сорокатрехлетней Маши,
одинокой, бездетной, сурово реалистичен, жизнь инопланетянина, напротив,
абстрактна и лишена какой-либо радости. Эта пара — чуть ли не антагонисты, но
Данилов убеждает в том, что на диалоге столь непохожих личностей можно создать
полноценный роман, обнажающий теневую сторону современной жизни.
Читая эту книгу, хочется перефразировать известную поговорку: «Незванный гость хуже Инопланетянина». Драматические сцены
подаются насмешливо, как будто рассказчик сидит на крылечке и травит чернушную байку, что характерно для жанра сатиры:
«Бывший муж время от времени еще являлся ей во снах. Обычно он подходил к
калитке и просил у нее кружку воды. Вместо воды Маша приносила ему графин вина,
красного, как кровь. Муж печально качал головой. Его глаза взывали к
состраданию. "Тебе ж вино нравилось, — поддевала его Маша сладким
голоском. — Что же, теперь ты не пьёшь?"»
Образ Инопланетянина в романе предстает как сила разрушительная, исподволь
захватившая власть на земле. Он является внезапно, пугает бедную женщину —
странный, незнакомый. Короче, Другой. Но ведь корень-то в этом слове — «друг»!
Даже если мы не верим в пришельцев, все равно их появление в сознании многих
ассоциируется с «зелеными человечками», разумными существами высшего порядка,
перед которыми человек изначально слабее. В книге же — все с точностью до наоборот: Инопланетянин вздыхает: «Мне бы хотелось быть
таким же беспомощным, как ты, дорогая Маша». Этот «бедненький», оказывается,
умереть не может. А хочется — жизнь-то не радует. И вот он мается
от безделья, болтается по галактике, прельщает смертных женщин…
Человеку тяжело избежать соблазнов, а простой деревенской бабе — тем более. Маша
пытается противостоять чужаку, но не в состоянии: у того интеллектуальное
преимущество. От страницы к странице нарастает мотив искушения: «Всегда, —
пробормотал сквозь сон Инопланетянин, растянувшись на лавке, — Нечистый
искушает человека истиной, свободой, Высшей любовью, и всегда человек дает
возможность обмануть себя». Вот именно, дает — и отворачивается от Бога. Маша,
вместо того, чтобы выгнать незнакомца в три шеи, пускается с ним в философские
разговоры: слово за слово, бдительность женщины тает, а там и до греха
недалеко…
«Я твой Бог, Маша!» — заявил Инопланетянин. На этом месте становится жалко
Машу. Неужели ее душа настолько смущена, что она не способна сложить два и два?
Кто склонен к унынию, для кого пропал смысл жизни? Латентный самоубийца, лишенный
смысла жизни, возомнил себя Спасителем? Нет, тут что-то не так… В том-то и проблема, что Маша — неверующая, заблудшая,
такая же, как ее собеседник. Мы обычно верим тому, кто говорит ярко, напористо,
у кого слова отскакивают от зубов. Вот и Маша попадает под обаяние странного
визитера. Разговоры с Инопланетянином, конечно, выводят ее из себя, но
собраться с мыслями, твердо отогнать чужого, у нее не хватает сил: «Что за Бог, —
бормотала она. Посмотришь на него, бежать хочется… Где
еще можно увидеть такого Бога в резиновых сапогах и потрепанной одежде?! Или
такого, что опрокидывает в глотку стакан за стаканом и несет всякую чушь о
вере, государстве, сексе и всякой другой ерунде, и, кроме того, лезет к тебе
под юбку, пользуясь темнотой…». И не екнуло в груди: никогда, никогда Он так бы
не сделал!
А как манит в этом заявлении притяжательное местоимение «твой», которым так
ловко оперирует чужак? Твой Бог — персональный, собственный, ни с кем не
делимый! В конце концов Маша в своих рассуждениях о
божественном возвращается к своему, наболевшему: «Не хочет ли мужчина быть
Богом в своем доме? Быть Богом для своей женщины? А женщина — стать предметом
его поклонения?»
Для верующего человека смерть — начало новой, вечной жизни. Христианин живет
для спасения души, земное же существование каждую минуту готовит его к небесному. В этом же романе у героев, при кажущихся
противоречиях, ни жизни, ни смерти нет. Маша осталась без будущего — без семьи
и детей, гость залетный и вовсе жаждет превратиться в ничто.
Это закономерно — без Бога человек вынужден или топтаться на месте, или мертвой
хваткой вцепляться в земные наслаждения, идя по пути саморазрушения, причем
первый путь плавно подводит ко второму. Для такого человека полюса хорошего и
плохого меняются местами (что, собственно, мы видим в «просвещенной» Европе).
Символ этого превращения — отвратительный образ Крысы с двенадцатью сосками, в
котором осмеяна идея христианства.
Завершение романа также отсылает нас к религиозным мотивам. Вспоминается
концовка поэмы Блока: «В белом венчике из роз/ Впереди
— Исус Христос». Нечто отдаленно напоминающее эту
картину мы видим в финале романа Данилова: «Инопланетянин, наигрывая на флейте,
шел посреди улицы, возглавляя идущую за ним странную процессию. Из каждого дома
выходили его двойники и на ходу присоединялись к нему, постепенно собираясь в
его тело, которое с каждым разом все больше увеличивалось, принимая гигантские
размеры». Эта пародия, содержащая элементы натурализма, «бьет» по восприятию,
вызывая у читателя антипатию. Для поэта Христос — эталон нравственного бытия,
это Любовь, которая, будучи отвергнутой, тем не менее, не перестает быть «надвьюжной», непреходящей, а значит, может достаться тому,
кто возьмет на себя смелость ее искать. Данилов же на последней странице
оставляет свою героиню беременной существами с козьими ножками и копытцами.
Выходит, в двадцать первом веке проще зачать крыса знает от кого, чем навести
порядок в собственной душе? Окончание книги является пессимистичной метафорой:
сейчас мы живем среди инопланетян — нас объединяет только место проживания, но
не ценности.
Автор призывает настороженно воспринимать любое явление, прежде всего, для себя
определившись с отношением к нему: куда ты меня ведешь? Что ты хочешь со мной
сделать? Роман Никиты Данилова ставит непростые вопросы: способен ли человек
расстаться с идеей о своей избранности, уникальности, если завтра неведомые
«гости из будущего» присядут рядышком покурить на крылечке? Может ли человек
считать себя венцом Божественного творения, если Другой
с такой легкостью способен заморочить голову земной женщине? Не слишком ли мы
слабы, проще говоря — нежизнеспособны? Именно потому, что Маша и Инопланетянин
— символы (со всей их многогранностью и неистощимостью), разгадывать это
произведение хочется снова и снова. Главное, чтобы вас не прервал неожиданный
звонок в дверь. Не открывайте. Мало ли кому пофилософствовать приспичило. Пусть думает, что вас нет дома.